Дэн Пласкин - Лазерный гусь

Я насчитал десятков семь особей. Вчера их было больше. Первым делом, каждый гусь занялся собой, они тщательно укладывали крылья, пёрышко к пёрышку. Затем некоторые тут же делали нырок, либо просто опускали голову под воду и отщипывали корешки и травинки. Некоторые гуси, как и вчера, выходили на берег и рылись на проталинах, срывая зелёные стебельки. При этом многие продолжали гоготать и возбуждённо рывками передвигаться по озеру. Эти же удальцы изредка пытались с кем-то затеять драки. Впрочем, всё ограничивалось только взаимными шипениями и перебранками. До настоящих схваток дело не доходило.

Я наметил одного, как мне показалось, одинокого гуся и поплыл в его направлении. Гусь мирно собирал травку со дна и не обращал на меня внимания. Но стоило мне подплыть поближе, как он вдруг забеспокоился и постарался отплыть к берегу. Для меня это ничего не означало, и я последовал за ним. Гусь прибавил скорости, приближаясь к другим гусям, пасущимся на берегу, и негромко загоготал. В этот миг один гусь из тех, к которым мы направлялись, побежал ко мне, вытянув шею вперёд и издавая громкое угрожающее шипение. Это был гусак. Я это определил, потому что он был значительно крупнее остальных. Гусак бежал ко мне. Его намерения были написаны во всём его облике. Я не стал дожидаться развязки, наверняка, для меня плачевной, и тут же ретировался, опять отплыв на безопасное расстояние. Гусак ещё немного пошипел, в воду лезть не стал, а затем вернулся к своему семейству. Это точно был главный гусь либо один из главных гусей. На его фоне гусыня, за которой я поплыл, а это была именно гусыня, мне показалась очень маленькой. Она затерялась среди других гусей, но мне запомнился взгляд. Пусть она его бросила едва обернувшись, но я успел заметить что-то лукавое и манящее. Взгляд Афродиты. Почему-то вспомнилась именно это имя. Этот взгляд и утянул меня к её серьёзному родственнику. Я почувствовал, что хочу снова встретиться с ней взглядом. Но строгий гусак стоял как на часах, высоко подняв шею и обозревая окрестности. Казалось, ничто не сможет утаится от него. Он весь источал такую силу власти, что позавидует любой король. Граф. Так я его назвал. Попахивало здравым аристократизмом от его натуры. Как слишком заботливый отец, он оберегал своё семейство от нападок со стороны и зачастую одёргивал незадачливую молодёжь, если они удалялись на непозволительное расстояние. Впрочем, Афродита не сильно боялась его. Она отходила дальше всех и возвращалась к семье далеко не по первому зову Графа. Затем я увидел его жену. Графиня была под стать своему мужу. Высокая, степенная, не менее серьёзная гусыня. Казалось, гусак был абсолютным властителем в своём семействе. По крайней мере, Графиня никак себя не проявляла. Да и прояви-ка при таком строгом муже! Вмиг укажет, где чьё место. Рядом с ним она всегда старалась высоко держать голову и даже чуток задирала клюв, подражая ему. Получается, что Афродита их дочь. У неё ещё не было пары, поэтому она держалась своей семьи, как и другие сёстры. Вспоминая её взгляд, легко понять, что дочка была на выданье, и сыщется не мало претендентов на её руку. Всё это я узнал в течение последующих нескольких дней, наблюдая за семейством Графа.

Я начал отмечать, что все гуси гуляют не абы где, а у каждого есть что-то вроде своей территории. Точнее даже не территории, а группки, которой он старается держаться. Видимо, это были их семьи. Естественно, тех пылких молодцов, что нет-нет, да проявят свою резвость это не касалось, они шлялись, где им заблагорассудится. И, между прочим, иногда проявляли такую же наглость, как и я, приударив за какой-нибудь гусыней. Но я приударил без задней мысли, а эти молодые, полные энергии и половых забот юноши, преследовали вполне объяснимый интерес.

Один из таких гусаков вдруг поплыл ко мне и также зашипел на меня, как и Граф. Я также ретировался и отплыл от греха подальше. Кто ж их поймёт, как нужно себя вести. Я не придал этому моменту большого значения, а зря.

Ближе к полудню пошёл дождь. Не сильный, но с ветром. Гуси к этому времени уже полностью успокоились. Даже удальцы выбрались и расселись кто где. Косые капли дождя их не беспокоили. Все гуси повернулись по направлению к ветру и будто застыли. Шевелились мало, а некоторые даже стояли на одной ноге, поджав другую и, видимо, согревая. Я по человеческой привычке пытался укрыть голову от ветра, отвернув в обратную сторону. Но холодный мокрый воздух тут же пробирался под перья. И я начинал снова намокать и промерзать. Конечно же, птицы намного лучше меня приспособлены к жизни. Я современный городской человек, поэтому зачастую привычки и здравый смысл правят мной. Но здесь, где городское мышление совершенно бесполезно, я должен получать знания у учителей, которые не испорчены цивилизацией и способны выживать, обладая только тем, чем наградила их природа. Недолго поплавав в воде, гуси выходили на берег и не теряя времени, начинали заниматься своим оперением. Я же проигнорировал этот факт, полагая, что сегодня уже этим занимался и мне достаточно. Но, как только пошёл дождь, мои перья стали пропускать воду. Лишь встав лицом к ветру, я немного отогрелся. А когда дождь прекратился, я заново нанёс смазку туда, куда только смог дотянуться. Это дало эффект, но ненадолго. Я стал внимательнее наблюдать за такой, оказывается, важной и необходимой процедурой. Выходит, что я делал многое неправильно. Сначала смазку нужно нанести на перья груди и по бокам. Потом переходить к спине, затем мажем крылья. После крыльев гуси мажут живот. И в завершение от хвоста спускаются к лапам и натирают оставшиеся перья по направлению к лапам. А вот с головой самое сложное. По крайней мере для меня. Я никак не мог понять, как же измазать шею. В первый раз я полагал, что, нанося клювом жир на все вышеназванные участки, голова сама уже измажется. Оказалось, не так. Этой смазки мало, голову с длинной шеей нужно вымазать отдельным хитрым способом. Многие гуси, недолго думая, размазывают себя когтями, как гребнем. Я тоже было дело хотел так попробовать, но чуть не поцарапал глаз. Тогда выбрал другой, может быть, менее надежный, зато безопасный способ. Кто не очень ловкий, а я среди гусей был самый неловкий, просто наносили побольше смазки на спину и, елозя головой по кругу, натирались вполне сносно. Конечно, совершенства я не достиг ни в первый, ни во второй день. Но, спустя ещё несколько дней, я уже мог вполне определенно сказать, что научился это делать на твёрдую четверку, что меня устраивало.

Сегодня я провозился с нанесением смазки почти всё время, пока гуси отдыхали. После дождя, потратив минут пятнадцать на чистку, они поусаживались на землю, положили головы на спины, спрятав клювы под крыло, и спали. Только Граф не спал. Он даже не присел. Он постоянно бдил, ждал опасности. Интересно, что у него за жизнь была в прошлом, если он стал таким недоверчивым абсолютно ко всему? Может быть, всю стаю вырезали волки или лисы? Или же охотники часто подкрадывались незаметно? Грустно. Похоже на то, что у него началась паранойя или как это у психологов называется?