Михаил Небрицкий - Михайлова. Сборник детективных рассказов

– И то, правда. Хитрый оказался мужик. Наверняка и отпечатков на коробке не оставил.

– А Гена что-то говорил про перчатки?

– Не помню. Смотри! – девушка показала на выходящего из ворот частного дома мужчину, державшего за руку девочку лет 12-ти. Они оба направились к стоявшему у ворот автомобилю марки ВАЗ.

– Это он?

– Да.

– Так что? Берём его?

– На глазах у дочки?

– И что? Будто наши коллеги так не делают.

– Ага, и потом на Ютубе ролики о полицейском произволе. А если ещё и не окажется улик против него или вообще он невиновен – то и без того «высокое» доверие общественности к полиции упадёт ниже плинтуса. Тем более у нас против него пока ничего нет.

– Так что ты предлагаешь, просто так его отпустить?

– Я предлагаю тебе поехать за ним, а я тем временем пообщаюсь с его матерью.

– Матерью?

– Видишь, он уехал, а магазин остался открыт.

– И что?

– Исходя из слов священника, когда его нет – в магазине заправляет его мать – бабушка девочки. Полагаю, при правильном подходе, она будет более сговорчива. Ведь материнский инстинкт и беспокойство за сына никто не отменял. А если что-то путёвое узнаю – сразу дам тебе знать и ты уже вызывай подмогу.

Подождав, пока Жигули Константина проедут мимо них, Кира вышла из машины Лисового, который отправился следить за подозреваемым. Сама она не торопясь вошла в маленькое миниатюрное кирпичное здание, напоминавшее по размерам, скорее, не магазин, а сигаретный киоск. За прилавком и правда сидела женщина лет 60ти, полного телосложения в лёгком летнем платье с цветочными узорами. Отложив в сторону газету, которую читала до прихода полицейской, она подняла на вошедшую взгляд.

– Добрый день, – поприветствовала старуху капитан.

– Добрый.

– Меня зовут Кира Михайлова, вот моё удостоверение, я из полиции.

Привстав с табурета, женщина поближе придвинула к глазам очки в красной оправе и наклонилась к документу, всматриваясь в него.

– А что случилось? – взволнованно спросила продавщица.

– Скажите, Константин – ваш сын? Так?

– Ну, да, а почему вы спрашиваете?

– Я здесь по поводу него.

– Так, а он только что уехал с Алиночкой. Ей нужно на танцы и он отвёз её в центр. – она заметно нервничала от непонимания происходящего. – Так, а что случилось? Вы можете объяснить?

– У вашей внучки ведь недавно украли телефон, верно? – решила зайти с проверенной стороны Кира, дабы не провоцировать у пенсионерки сердечный приступ.

– А, вы за этим? – с облегчением рухнула на стул бабка. – Вот только мы заявление не писали.

– Я знаю. Но к нам по этому поводу обратились другие люди.

– Какие люди? – снова разволновалась собеседница.

– Священник.

– Понятно. И что он вам наплёл?

– Он сказал, что у вашего сына был скандал с бомжами, часто собирающимися под церковью.

– Да, он говорил об этом.

– А вы знаете, что этих бомжей сегодня утром нашли мёртвыми?

– Как мёртвыми? – снова схватившись за сердце, вскрикнула старуха.

– Скажите, где ваш сын был вчера вечером?

– Здесь, дома. А почему вы спрашиваете?

– Свидетели слышали, как он сказал, что этого так им не оставит.

– Послушайте, я не знаю, что вы там себе навыдумывали, но он никого не убивал.

– Почему вы так уверены?

– Ну, потому, что во-первых: он мой сын, и я воспитала его порядочным человеком. Он бы никогда не лишил никого жизни, тем более, что смерть забрала у него любимую жену пять лет назад. А во-вторых: ему незачем было убивать этих бродяг.

– Как это незачем? Они ведь обидели его дочь – вашу внучку.

– Никого они не обижали.

– Как?

– Вот так. Всё, простите, мне надо работать, сейчас покупатели придут.

Бабуля, явно не желая общаться с представителем правопорядка, уставилась в газету. Вот только сосредоточить мысли на чтении она всё равно не могла, потому, просто уставилась взглядом между строк, ожидая, когда гостья уйдёт.

– Постойте, расскажите подробнее.

– Толку вам что-то рассказывать? Вы разве кого-то накажете? Нет. Так и о чём нам говорить? Сами, небось, теперь думаете, как на моего сына всё повесить. Вот только ничего у вас не получится. На вас, девушка, я управу найду.

– Да вы расскажете, в конце концов, что случилось, или нет? – перейдя на полукрик начала злиться обычно уравновешенная Кира.

Немного помолчав, женщина отвернулась, чтоб успокоиться, и дрожащим голосом тихо начала разговор:

– Да что рассказывать? Как эти мрази малолетние у Алиночки телефон забрали и ради забавы сожгли на костре? Видите ли, им было интересно, будет ли на нём музыка играть, пока он горит. У самих-то мобилки по тысяч 10 стоят. А Алине Костя б\у-шный в интернете купил. Но для них же и их родителей, то что чужие горбом зарабатывают – это ж не деньги. – она говорила, едва сдерживаясь, чтоб не заплакать.

– Это они сказали девочке соврать, будто телефон у неё бомжи отняли? – поняв что к чему спросила следовательница.

– Да. Но её папа воспитал быть честной, и она как узнала, что Костя накричал на тех бедолаг – пришла и всё рассказала.

– А вы что? Обращались куда-то? Или хотя бы с родителями говорили?

– Да будут они с нами говорить? Там же Пашка этот – сын прокурора Матвеева. Папа его будет разве кого-то слушать? Или Тимофеевский отпрыск. Ты что, там же такие шишки. И дети их у них в школе – местная элита. Сами от горшка два вершка, а уже чувствуют себя неприкосновенными.

– Понятно всё. Но вы б заявление всё равно написали бы, – подавленным голосом произнесла она.

– И кто будет его рассматривать за 900гривен? Матвеев? Да он посмеётся и швырнёт деньги в лицо, не выходя из своего джипа. Уже так и быть, перетерпим. Значит на то воля Божья. Всем по делам воздастся.

Что ж, по крайней мере, убивать толпу бродяг Константину точно не имело смысла. Нужно бы сообщить Мише, чтоб прекращал слежку и ехал домой.

– Вот же придумали. А почему именно бомжи украли? Ничего умнее в голову не пришло? -риторически вопросила офицер.

– Кто их знает. Может, интересно было понаблюдать, как мой сын с ними драку устроит. У них же у самих такая забава. Ходят, от нечего делать – над бездомными издеваются.

– Что? – неожиданно передумала уходить Кира. – Кто издевается?

– Да они – ходят, от нечего делать избивают бродяг местных. Об этом вся школа знает. Они ещё на телефоны снимают, и потом перед всеми хвастаются, какие они герои. Какая же молодёжь всё-таки жестокая сейчас. И тоже, трусливые ж – толпой на одного нападают и делают с ним, что хотят. Один снимает, а остальные бьют. Или стреляют. Что они только с беднягами не делали.

– Понятно.

– Ой, а вы, будто не знали, да? Хотя, откуда вам знать. Вас же дела бомжей не интересуют – они же для вас не люди. Непонятно, чего вы вообще за это дело взялись.