Константин Марков - Мигом одним

Его шестерки весело заржали.

– Своих … … учи.

– Фу, я ведь тебе не грубил. Ладно, нечего грязь развозить. Пень держи его крепко.

Меня жестко схватили сзади за волосы, чуть не вырывая их. Ферзь подошел ближе и показал мне маленький перочинный ножик.

– Люди просили тебя не убивать. Ладно, убивать не буду.

Лезвие стремительно вонзилось мне в правый глаз, в голове стрельнуло болью, теплое потекло по щеке. Во рту хрустнул зуб. Второй глаз погас через минуту.

– Уважаю. – Сказал Ферзь.

Меня отпустили, я сплюнул зубную крошку. Хотел ему ответить, но голова закружилась, я потерял сознание.

Лейтенант ВКС России Сергей Опёнкин

Первый месяц Паров в буквальном смысле заставил нас жить в истребителе. Миги нашего полка оказались не просто модернизированными машинами. В них все было новым, все кроме корпуса. Даже крылья и передний обтекатель заменили, оснастив дополнительными органами управления полетом. Машина была двухместной, так как сложность и многофункциональность электроники была такой, что пилот просто не мог оперировать всеми возможностями судна. Особенно завораживала мощь двигателей. При первом полете я был ошеломлен этим.

В то, первое утро в Елизово, я стоял у своей первой боевой машины, прислонившись к корпусу щекой, пытался ее почувствовать, какая она. Мои руки трогали сварные швы, когда я услышал позади себя глупые смешки техников. Что с них взять, откуда им, людям ковыряющим железо понять, что такое машина. Им не понять, что она живая, а хороший пилот должен чувствовать машину, как свое тело, понимать её.

– Отставить смехуечки. Доложить по форме. – Раздался за спиной голос Парова.

– Судно к вылету готово, ракеты не грузили, пушка заряжена. Старший группы полетно-технического обеспечения прапорщик Твёрдов.

– Вольно.

Я обернулся, отпустив машину. Паров, расписавшись в планшете, подошел ко мне. Провел рукой по корпусу машины.

– Щербатов все так и учит?

– Так точно.

– Отличный пилот. Подружился? – Паров кивнул в сторону истребителя.

– Первое знакомство.

– Слетаетесь. Садись на место пилота, я подстрахую со штурманского терминала.

Я кивнул и полез в кабину. В кабине надел шлем и подключил скафандр к системе жизнеобеспечения. МИГи, на которых я летал ранее, были еще постройки восьмидесятых. Их максимальная скорость была не более чем два и девять десятых маха, а этот явно был оптимизирован для полетов с большей скоростью. Освоившись в кабине и выполнив должные проверки, я вызвал башню. Мне дали взлетный коридор на основной полосе.

– Не экономь сегодня топливо, взлетай, так, как можешь.

– Выполнить старт свечой? Тяги хватит?

– Хватит, поверь.

Я дал отмашку техникам, они убрали колодки. Кар выкатил судно в начало рулежки и быстро убрался. Вырулив на взлетку, я стал плавно увеличивать мощность двигателя.

– Сергей, взлет свечой, что не ясно! Дави железку! – Гаркнул сзади Паров.

Я надавил. МИГ на секунду задумался и рванул, будто его ужалили. Когда «РИТА» сообщила, что «есть взлетная скорость» я потянул ручку штурвала на себя, машина легко оторвалась от земли. Убрав шасси я врубил форсаж одновременно выводя судно в вертикальное положение. Машина на секунду зависла, я даже успел испугаться, но она рванула в небо как зенитная ракета. Мозги вытекали через уши, в глазах потемнело от перегрузки. Глянув на высотомер, я прозрел. Уже пять тысяч метров. Что тут за двигатель?

– Эшелон на двенадцати километрах, там и поманеврируем, нечего ворон пугать. – Скомандовал командир.

С разгону я вылетел на семнадцать километров. Нет, это не истребитель, это настоящая ракета. Скорость уже была больше маха.

– Можно максимальную скорость?

– Курс запад и дави. Можешь и максимальный потолок пощупать.

– Есть, курс на запад.

– Только учти, тут от сушек двигатель и много новой авионики. Показать, что она может?

– Да.

Паров переключил управление на себя. Машина вдруг кувыркнулась, выполнив подобие «чакры Фролова», причем хвостом вперед, и выйдя из полубочки, мы уже летели не на восток, а на запад. Не то, что я испугался, я не понял самого маневра, да просто не поверил в происходящее. Мозг не успел обработать последовательность событий.

– Валерий Иваныч, это невозможно, я чуть печень себе не прикусил. Как???

– Я говорил, что МИГу нет равных. Как самочувствие?

– Сказать что я в восторге, то не сказать ничего. Это невозможная машина.

Паров передал управление мне.

– Покажите потом, как такое вытворять можно.

– А зачем еще командир нужен. Рули.

Я перевел сектор газа в крайнее положение. Машина ускорилась, и стала набирать высоту. В итоге я вывел истребитель на высоту почти в тридцать семь километров на скорости в пять и две десятых маха. Пролетев так пару минут, я спохватился и запросил координаты ГЛОНАС.

– Товарищ командир, думаю пора возвращаться.

– Разворачивайся, только плавно, по дуге. Просто посади машину без перегрузок и поломанного шасси, и так, на сегодня, ты достаточно полетал.

Посадил машину я штатно без выкрутасов. Маневром Паров остался доволен. Пока катились по взлетке, я видел, как от крыльев волнами шел жар. Длинный носик лобового обтекателя тоже отдавал тепло.

Первый полет на этой невероятной машине так и остался в моей памяти. Были, конечно, и другие, не менее захватывающие, более интересные в плане маневрирования, но это был тот день, когда я нереально влюбился в свой МИГ.

*****

Прошла осень в патрулях и тренировках. Зоной ответственности нашего полка была часть от Арктики до Сахалина. По большей части патрули были рутинными. Иногда мы встречались с американцами. Они часто вели себя нагло и провоцировали, но как только мы сходили с основного курса патруля, они мгновенно разрывали дистанцию и уходили в сторону своего материка. Мы за ними не гонялись, зачем обижать убогих.

Наступил 2024 год.

Жома я увидел в столовой. Он как автомат кормил свой организм. Мне не нравился его настрой, последнее время. По службе нареканий не было. Он четко выполнял поставленные задачи, но в его действиях не было рвения имевшего место первые годы службы. Возможно, он и прав, некоторым из нас надо и такие чувства как дружба, любовь. Я присел рядом.

– Что нового?

– Все по плану. Через неделю улетаю в колонию Гласка. Миссия сложная, но выполнимая. С собой беру лейтенанта Катари.

– Что твоя протеже?

– Обещала подумать.

– Глупо, она киллер.

– Она еще очень молода, ей всего двадцать пять.