Иван Банников - Последний прыжок

– Лады, – буркнул он, падая в свободное кресло, жалобно заскрипевшее под его весом. Начальник охраны покосился на него недовольно, но промолчал.

– Вы сами хотите? – спросил он у Любы.

– Да, пожалуйста, – она села во второе кресло и взялась за мышку.

Директриса и начальник охраны пристроились по бокам, всем видом словно говоря, что её ожидает что-то необыкновенное. Люба про себя усмехнулась и открыла файл, озаглавленный как «Зал 10».

Она начала просмотр с самого начала рабочего дня, хотя Севастьянов бубнил про конкретное время. Пятикратного ускорения оказалось достаточно, чтобы быстро подойти к моменту появления злоумышленника.

– Вот! – закричали одновременно директриса и начальник охраны, и Люба дёрнулась и нажала на паузу.

И ошалело уставилась на красивого мужчину лет тридцати-тридцати пяти. Смотреть было на что. Высококачественная запись представила его во всей красе до мельчайших деталей – вор был одет в ярко-изумрудный костюм-тройку, переливающийся в свете ламп словно панцирь майского жука. На голове виднелся такой же изумрудный цилиндр с узкими полями, опоясанный золотистой лентой. Особую выпендрёжность образу добавляло длинное зелёное перо, торчащее из ленты.

– Скорее всего, крашеное перо фазана, – зачем-то сказал Григорий Андреевич, как будто это могло как-то помочь расследованию.

Люба аккуратно отмотала назад, до момента, когда щёголь показался из прохода между десятым и девятым залами. Записала время: 10:03:03. Запустила запись на нормальной скорости. Мужчина вошёл в зал быстрой уверенной походкой. Идя к огромному полотну, он извлёк из правого кармана что-то блестящее и отдалённо похожее на пистолет.

– Что это? – Люба прищурилась и приблизила лицо к экрану.

Ей никто не ответил. Через мгновение девушка поняла почему.

Продолжая идти по направлению к картине, вор вытянул руку перед собой и, должно быть, нажал на кнопку прибора – ослепительный оранжевый луч ударил в угол полотна. Люба вскрикнула от удивления и подалась назад, ударив плечом сопящего Григория Андреевича.

Не дыша и не веря собственным глазам, она смотрела на то, как похититель аккуратно, но быстро обводит полотно неизвестным лучом по внутреннему периметру рамы. Самое поразительное, что холст при этом не валился вниз, а оставался в раме, хотя Люба явственно видела тлеющую полосу, оставленную лучом.

Вор остановился в пяти шагах от картины и сноровисто закончил операцию. Затем погасил луч и молниеносным движением опытного фокусника убрал прибор в карман. Спустя секунду тяжеленное полотно разом повалилось на пол. Вор ухватил его за угол и с натугой потащил за собой, направляясь обратно к проходу в девятый зал. Через несколько секунд он исчез из вида, а затем и отрезанный холст уполз из поля зрения камеры. Люба нажала на паузу и посмотрела на время: 10:03:51. Всё похищение крупнейшей картины площадью в сорок квадратных метров заняло каких-то сорок восемь секунд!

Она замерла, тупо глядя на экран и мучительно пытаясь сообразить, что всё это могло означать. Что за лазерный резак? Почему полотно упало разом, а не начало валиться вниз по мере отрезания? И куда он его дел?

– Запись из девятого зала! – возбуждённо приказала девушка самой себе.

Она запустила видео из девятого зала в нормальном режиме и просидела целых четыре минуты, не мигая глядя на экран. И не увидела вора. На записи его не оказалось! Он не вошёл из девятого зала в десятый с пустыми руками в три секунды! И не вышел из него в пятьдесят одну секунду с огромным полотном! Его там просто не было.

Люба лихорадочно перепроверила время десятой камеры, потом девятой. И ничего не поняла.

– Куда он делся?! – воскликнула она, разворачиваясь к директрисе и начальнику охраны. – Он же вышел! Но почему его тут нет?! Там что, люк в полу? Или вы меня дурите?

Она с возмущением и подозрением посмотрела на руководство музея. Те ответили ей беспомощными взглядами.

– Покажите мне эти записи на пульте! – приказала девушка, вскакивая на ноги.

Григорий Андреевич молча поспешил к пункту управления оборудованием и вошёл в систему.

– Вот, смотрите, это все наши записи, – буркнул он, показывая на экране компьютера на папку «Внутренние камеры наблюдения». – Вот папка от вчерашнего дня, дату видите? Компьютер сам их формирует, тут всё запрограммировано, у меня нет прав менять или переименовывать, я могу только просматривать и копировать содержимое на внешний носитель.

– Дайте мне, – Люба грубо отпихнула его в сторону и схватилась за мышку. Вошла в папку с вчерашними записями и запустила девятую камеру. Просмотрела её до конца четвёртой минуты и до боли укусила нижнюю губу. Потом во второй раз просмотрела нереальную сцену вырезания и утаскивания картины. Перепроверила время.

– Пу-пу-пу, – пробормотала она, глядя на экран и даже не замечая, что говорит вслух. – Растворился в воздухе, переходя из одной комнаты в другую. Ну прямо мистика какая-то. Чёрт!

Девушка вернулась к ноутбуку и записала временны́е характеристики первого похищения. Вторая картина в списке была украдена из двадцать восьмого зала. Люба запустила запись. Когда из двадцать девятого зала показался «майский жук» (как она про себя окрестила вора), девушка остановила запись и записала время: 10:03:38. Запустила запись и тут же остановила. Она хмурилась и недоверчиво смотрела на показания времени в углу экрана. Но как такое может быть? Ведь в эту самую секунду он ещё находился в десятом зале! Резал и утаскивал «Мессию», чёрт возьми!

Люба схватилась за голову и крепко зажмурилась.

– Десятый и двадцать восьмые залы находятся в разных концах здания! – громко сказала она, мысленно представляя себе схему музея. – Там бежать и бежать! Но у нас преступник не просто молниеносно перемещается за десятки метров, но и ухитряется быть в разных местах музея одновременно! Это что, розыгрыш такой?!

Она распахнула глаза и со злостью посмотрела на Ирму Нормановну.

– Какой тут может быть розыгрыш, – холодно ответила старушка, сверкая глазами. – Произошло то, что выходит за рамки нашего понимания текущей реальности.

Люба увеличила изображение с десятой камеры и сделала снимок лица преступника. Потом сравнила его с аналогичным снимком из двадцать восьмого зала. Одно лицо, сомнений быть не может. Если только это не братья-близнецы. Вид золотой ленты, обвёрнутой вокруг шляпы, заставил её нахмуриться. Что-то ей это напомнило…

– Так, работаем дальше, – приказала она в никуда и взялась за мышку. И мельком посмотрела на коллегу, который всё это время не реагировал на неё, а ковырялся со своей долей задания и лишь иногда хмыкал, когда видел что-то интересное или странное.