Илай Колесников - Гражданин Мандариновой Губернии

Глава 2 «Утро-Эдвард Григ"

«И зачем только люди постоянно куда-то бегут? Совсем ведь не нужно бежать навстречу смерти. Ну а те, кто волнуются, и подавно умирают молодыми»,-думал Алекс, шагая с Илаем по этим заснеженным литовским улочкам. Даром, что плюс два. Ххххолодно. Для того, кто приехал из солнечной Анапы, все равно хххххолодно. Илай и Алекс, как два, хоть и двоюродных, но горячо любимых друг другом брата, уже почти год, как жили на берегу моря. Однажды, гуляя солнечным летним днем, по-моему, бегая от кого-то или за кем-то по московскому метро, они просто поняли, что нет больше смысла тянуть и жить не так, как им хочется. Вот что лучше: жить претерпеваючи в Москве, подрабтывать официантом, учиться в университете и худо-бедно провожать молодость, или так же худо-бедно сосуществовать в гармонии с речкой жизненных проблем и людей, но уже с претензией на искусство? Но уже с резоном на то, что называется "эстетическое удовльствие для глаз" утром и в первой половине вечера каждый божий день, а еще летом, все время, глядя на московских туристок:) В общем, долго в тот раз они не тянули, а просто собрали свои малочисленные вещи, семейный граммофон, и укатили без следа в Анапу. Но в университет все же забежали, чтобы забрать документы. Надо же было как-то поступать, уже у моря. Хотя бы потому, что образование-всегда польза. Хотя бы потому, что образование всегда дает человеку импульс к развитию. Ну, и к общению. Впрочем, по-моему, общение и есть один из главных факторов развития. В первую очередь, общение с природой и судьбой. Наши герои поселились в Анапе, в каком-то чуть ли ни подвале пристройки гостиницы, где, впрочем, комнаты сдавались все еще по высокой цене. Теперь они могли круглосуточно наслаждаться морем и всеми из этго вытекающими морскими ракушками в виде прибоя в пять часов утра или проливного дождя в пять вечера. «И ведь совсем не сложно потерпеть еще чуть-чуть ради дела всей свое й жизни!»-восклицали ребята, бегая каждый день от моря до университета в город на своих двоих. Тем более, им это очень нравилось. Часто человеческая энергия, которую перевели из черствого состояния в свежее, бывает столь сильна, столь рукотворна, что делает из нас просто каких-то мега-монстров по продуктивности. Вот и сейчас, учась, вроде бы, смирению и любви только к сегодняшнему дню, братья успели договориться о работе на рынке с продавцом мандаринов, поучить литовский, решить проблемы с деньгами и с жильем, да и просто отпить кофе под нерастаявшими до конца липами. Силуэт наступающего вечера просто-напросто радовал их собой. Темнело не то чтобы рано, но и не поздно. Так, где-то в шесть-семь вечера. Эти местные фонарные огни, которые как будто нарисовал голландский художник, казалось, в февральскую стужу даже тень отражали художественную. Так человек, который в своем небольшом домике на маленьком острове пишет книгу, выходя в город за продуктами, излучает ореол добра и начитанности. Все начиналось у них в городе-Вильнюсе хорошо, и когда миловидная официантка принесла одно на двоих, ведь надо все-таки экономить, но в этом-то и шарм, пирожное в форме снежинки, братья разделили его пополам и стали представлять образ своей новой квартиры. Одеяло действительно было красивое. И теплое такое, мягенькое. Илай плавно ложился спать.

Глава 3 «Four easons, Spring-Vivaldi"

Илай и Алекс, чуть пообжившись, вскоре и вовсе перестали работать на рынке. Чего было им там ловить? Разве что удачу за хвост, но с переменой места жительства они как будто переменились и сами-остепенились, в общем, с ними произошло то, что нередко происходит с магмой вулкана после извержения. Они стали более сильными, обрели мощный фундамент. Накопив свои первые литовские деньги (Илай выгуливал собак одного зажиточного господина, которому не хватало времени, а Алекс работал в доставке Деливери пралаллельно с рынком), ребята сложили их с тем, что уже было, и получилась довольно солидная сумма, на которую можно было открыть собственную хлебную лавочку. И жизнь у нас одна, так что, ради своей мечты, дорогие друзья, порой не жалко отдать все самое главное, ведь, начни мы не соблюдать наши желания, начни мы игнорировать наши мысли, разве будем тогда мы жить сегодняшним днем? А, между тем, часики так приятно и столь по-песочному тикают, будто это и не часы вовсе, а зыбучие пески Гоби.

После того, как Илай и Алекс ушли с рынка, у них появились новые прозвища, что есть первый шаг к тому, что мы называем взрослением. Илай стал называть Алекса картошкой-капитошкой, или, сокращенно, Капа. Ведь когда на их прилавок с мандаринами в очередной раз напал не кто-то, просто так вошедший побродить, а настоящий литовский кот, то, пытаясь сразить убегавшего с целым пакетом мандаринов в зубах врага, Алекс не нашел ничего лучше, чем взять немытую картошку с другого прилавка, надкусить ее и бросить. Но только попал нерадивый Алекс вовсе не в кота, а в большую люстру, висящую под самой крышей рынка, как символ заморских продуктов и высокого качества. Конечно, уже другой вопрос, что подвесить люстру туда было как минимум несуразно, но ведь именно мелочи и правят нашей жизнью. И люстра, висевшая там десятки, если не сотни лет, именно от удара картошки треснула и дала крен. "Вторая Пизанская башня»,-скажете вы. «Это что еще за курицын сын расправился с моим любимчиком?»-произнесет в ответ владелец рынка. И литовский рынок-это, конечно, хорошо, но, я думаю, как минимум теперь вы начинаете понимать, что послужило толчком для будущего развития ребят. Одним словом, мелочь. Те люди, кто пооптимистичнее, или же те, кто гуляет по старому городу чуть подвыпившим, в пятницу, часто рассказывают, что все чаще и чаще им навстречу бредет наглый рыжий кот и с истинным негодованием и пакетом мандаринов в зубах причитает: «Да как же можно? Меня, мирного жителя! И с таким неуважением! Ай-ай-ай…» Те, кто помладше, часто, идя февральской улицей, наблюдая языки полуденного пламени в чистом небе, долго думают о чем-то своем, а после, непринужденно так, прищелкнув языком или открыв один глаз больше другого, выдают, прерывая свои размышления толстой рыжей кошкой: «Да… Вот так Гражданин мандариновой губернии! Да он буквально был создан для того, чтобы ходить с этим фиолетовым пакетом, как с Дитем, в зубах». А кот с тех пор как будто и правда погрустнел и поменялся. Но не будем пока что об этом. Илай же получил кличку не менее весёлую: Алекс стал называть его Пратакуп, ведь, когда начальник литовского рынка вызвал Илая к себе в кабинет, под потолок, для разбирательства, то стал грозиться все больше каким-то протоколом, да так слышно, так слышно, что услыхал даже и Алекс внизу. Но начальник был сам не местный и произносил это слово с каким-то гаванским акцентом: «Пратакуп! Ты у меня получишь пратакуп, слюшай!» Пратакуп и Капа, но дело не в этом, тем более что кот, похоже, решил отомстить Алексу. Беда, а такие, столь старнно начавшиеся дела, никогда не заканчиваются понятно, что кот перепутал того, кому будет мстить, и отомстил Илаю. Пока ребята строили планы по поводу своей булочной, да и просто, пока они строили саму булочную, кот начинал разрабатывать свой волшебный план.