МинюкИ - Оставьте Дверь открытой

– Мне надо позвонить, – извинился я и отошёл. Мама трубку взяла сразу и, не слушая ответы, забросала меня вопросами. Я долго объяснял и успокаивал, говорил, что всё хорошо и пусть она не переживает.

– Эй, Януш, скажи, что больше не позвонишь, – крикнул мне Сашок, – там, где мы будем, связи нет. И почты тоже. И даже голубей, – засмеялся он.

Сказав матери, что на связь пока больше выходить не буду, я опять начал утешать и обещать ей делать всё, как она говорит: и зубы чистить, и надевать тёплые носки, и пить витамины. Я выслушал ещё кучу всяких наставлений и со всем согласился.

Позже началась суета: нас попросили помочь загрузить всё на баржу. Мы таскали какие-то мешки, коробки и сбитые деревянные ящики. И ещё много всего. Было жарко. Все устали, но времени на отдых не было. Наш, как я правильно понял, начальник матерился и подбадривал как мог, обещая отдых, когда всё загрузим и отчалим.

Вот всё и перетаскали. Укрепили, установили, расположили. И все рухнули здесь же на палубе. Уже вечерело. Нам выдали сухие пайки и прикатили бутыль с водой. Некоторые начали доставать из сумок и рюкзаков провизию, припасённую из дома, разложили всё на импровизированном столе прямо на палубе. Я смущённо выложил на этот стол печенье миндальное, так и оставшееся нетронутым в поезде, и пару яблок. Все расселись вокруг, и начался ужин. Я разглядывал людей, с которыми предстояло работать два с половиной месяца. Нас было одиннадцать, не считая начальника отряда, он всё это время провёл рядом с Архипом Осиповичем, которому выделили отдельную каюту. Ещё к нам на месте присоединится шофёр, который погнал грузовик своим ходом. Компания была очень разношёрстная: три студента, повар с очень подходящей фамилией Капустин и семь человек – постоянный и сработанный археологический отряд, состоявший в основном из уже взрослых и молчаливых мужчин. Все поели и, уставшие, улеглись спать здесь же, кто-то даже решил не доставать спальник. Да и правильно. Погода стояла чудесная: тёплая и уютная. Звук воды убаюкивал. Я тоже решил последовать их примеру: не доставая спальник, положил рюкзак под голову и долго смотрел на звёздное небо, пока не заснул.

В избушке у бабушки пахло сухой травой, цветами и чем-то очень свежим и пряным. Оленька сразу почувствовала себя маленькой девочкой, переполненной озорством и любопытством.

– Иди, Солнышко, сюда, – позвала бабушка из кухоньки, – садись, давай попьём чайку и поговорим. Нам многое надо и обговорить, и сделать. Мало, мало времени осталось.

Оленька села на любимый табурет, уперлась ладошкой в подбородок и смотрела, как бабушка разливает чай по кружкам. Кружки, сколько она помнила, всегда были глиняные со странным узором, начерченным, как казалось, чьей-то детской рукой перед тем, как их обожгли в печи. Но чай из них было пить очень замечательно – он долго не остывал и всегда был очень вкусным. Оля прошлым летом даже пыталась увезти одну с собой в город. Но бабушка не позволила, пробормотав, что по одной кружке неправильно увозить, а вот когда придёт время, захочет – так пусть сразу все и заберёт.

– Всегда и всему нужна пара, – так она сказала.

Вот и сейчас они из них пили чай, который был ещё вкуснее того, что помнила Оля.

– Милая моя, ты помнишь сказки, что я тебе рассказывала? – начала бабушка разговор, когда чая осталось на пару глотков.

– Да. Ну, может, не в подробностях, но помню. Мне даже многие из них потом снились.

– Коли снились, значит, всё правильно, значит, хорошо, – говорила она, взвешивая каждое слово, и Оля чувствовала – что-то серьезное хочет ей рассказать бабушка. От этого Оля, как-то само собой, стала опять взрослой и очень взволнованной. А бабушка тем временем продолжала:

– Наш мир очень тонок и раним. Баланс хорошего и нехорошего всегда соблюдается. Но для этого кто-нибудь должен быть добрым, а добрым быть гораздо сложнее, чем злым. И хоть во всех сказках добро побеждает, иногда эта победа стоит слишком дорого и не всегда бывает закономерной, – бабушка вздохнула и задумалась. Оля сидела и физически чувствовала, как вокруг растёт напряжение и воздух становится будто плотнее.

– Пришло время и тебе выбирать, какой ты будешь. Остаться в стороне не получится, – наконец сказала бабушка тихим голосом. И как-то сразу стало заметно, что она очень старенькая, уставшая, с лицом, испещрённым морщинками. Так странно: Оля никогда до этого не видела, вернее, не замечала этого. И ей стало очень жалко эту старушку, такую нескончаемо любимую и такую родную.

– У тебя три дня. Если хочешь, потом можешь уехать, и всё забудется, как сон. Я позабочусь об этом. Но если после этих трёх дней ты решишь остаться, вся твоя жизнь изменится бесповоротно. И… – она набрала в лёгкие побольше воздуха, задержала дыхание, а затем, с трудом выдохнув, тихо произнесла: – Я не смогу тебе долго помогать. Тебе выбирать. Через три дня.

Оля сидела и ничего не понимала. Воздух вокруг стал очень холодным, по коже бегали мурашки.

– Ну, чему быть, как говорится… – всплеснула руками бабушка, и всё опять вернулось. И тепло, и радость от того, что Оленька вновь оказалась здесь.

– Пойдём-ка на улицу, Оленька. Пока солнце не село, надо ещё немного потрудиться, – она встала и вроде бы даже опять помолодела.

Они вышли во двор. Это был странный и с детства любимый сад-огород. Здесь не было в привычном виде отдельных грядок или распланированного сада. Всё перемешалось и дружно жило по соседству. Казалось, что всё растет само собой, без грядок и клумб. В детстве бабушка обычно отправляла Оленьку, говоря, что она хочет приготовить, и махала рукой куда-то в сторону, а та шла и по пути находилось всё, что было необходимо для приготовления именно этого блюда. А вот если хотелось просто так съесть морковку или огурчик, иногда приходилось довольно долго бродить, чтобы их найти. Маленькая Оля научилась хитрить и, прежде чем пойти полакомиться ягодой, выходила на крылечко и громко объявляла:

– Ой, как хочется пирогов с клубникой! – закрывала глаза, поднимала лицо к небу и кружилась. Остановившись, делала шаг с ещё закрытыми глазами. Затем открывала их и бежала в ту сторону. Чаще всего и бегать далеко не приходилось. Прямо под ногами появлялись кусты с клубникой, всегда спелой и сочной. И она ела её с куста, пока не наедалась. Затем возвращалась домой, очень довольная своей хитростью. Но однажды бабушка услышала её, и когда Оля вернулась без ягоды, поругала:

– Коли просишь ягоды на пироги, будь добра собрать и принести, сделать пироги да поблагодарить. Негоже обманом себе удовольствие добывать. А если хочешь просто полакомиться, так и скажи. Может, труднее найти её будет, а может, и проще. Но коли попросишь искренне и с благодарностью, то и ходить никуда не придётся.