Артем Первушин - Короткометражные рассказы

– Ты, что опять бредишь? – спросила Маша, сев рядом и взяв его за руку.

– Не перебивай меня, пожалуйста. Пришло время во всём признаться. Прости меня, Маша, но я никогда тебя не любил. Я хотел через тебя подобраться к твоей подруге Даше, но мы всё в жизни усложняем. И, я, вместо того, чтоб подойти к Даше, подошёл к тебе. Это, наверное, какой-то защитный механизм в организме заставил меня так поступить, ведь в случае отказа от Даши я не знаю, что с собою бы сделал, а если бы отказал мне не любимый человек, я бы так сильно не убивался. Пострадало бы только моё слабоумие, то есть самолюбие.

Было видно, что Маша ошарашена таким признанием, но она ещё не знала, что и думать обо всём этом, но руку она уже убрала от его руки.

– Кстати, через несколько месяцев, после нашего начала отношений, мой план сработал. Не знаю, толи ты меня так нахвалила, толи действительно запретный плод сладок, но я заметил, что стал интересен Даше. Я этим воспользовался – мы периодически встречались с ней в нашей кровати… периодически в её. Но она мне не позволила бросить тебя, чтоб не чувствовать себя виновной в твоём несчастье. Со временем моя страсть к Даше остыла, и она меня даже начала раздражать. Конечно, не так сильно, как ты, но мне этого хватило, чтоб прервать с ней всякие сношения и отношения.

Маша краснела, видно было, что она накалена до предела и вот-вот должна была вскипеть, но она продолжала молчать.

– Даша не единственная женщина, которая подменяла тебя, на нашем семейном одре. Их было много, но ты упорно продолжала ничего не замечать, чем я и пользовался. Ты не представляешь, как мне порою было трудно находиться рядом с тобой, сдерживать злобу. Я даже придумал способ, как снимать раздражение, когда ты была рядом – я представлял как бью тебя чем-то что было рядом: торшером, стулом, цветком, микроволновкой.… В этой квартире нет такого предмета, которым бы я тебя мысленно не бил, или душил, придавливал или подвешивал.… От этих мыслей у меня поднималось настроение, и я даже улыбался, но ты думала, что я улыбаюсь тебе, и это ещё больше меня забавляло.

Маша стала бледной, её немного качало, слёзы лились по её щекам, и она, чтоб не демонстрировать свою слабость, повернулась к мужу спиной.

– Может, хватит? – всхлипывая, спросила Маша.

– Не знаю,… может и хватит, – задумался Миша, но нужно было ещё отдать свои сбережения, накопленные годами. – Моя заработная плата больше, чем я приносил домой. Я всё спускал по кабакам, но вот решил поднакопить, чтоб бросить тебя уже. Деньги в гараже, в чёрном ящике для инструментов, который ты мне подарила. Мне они уже ни к чему.

– Что-то ещё? – гневно и громко спросила Маша.

– О, я могу рассказывать часами, но сейчас очень устал. Позволь я продолжу завтра.

– Завтра будешь рассказывать своей маме, а я не буду тебя больше раздражать ни минутой боле.

Маша скоро оделась и ушла куда-то с мокрыми волосами. Её мир, который она выстраивала годами, лопнул, как лампочка. И она, разочарованная не только в муже, но и во всём окружающем мире, погрузилась во мрак своих чёрных дум.

К Мише вечером приехала мать, видимо Маша ей позвонила. Через несколько дней смертельное состояние и температура 37.2 покинула тело Михаила, и он стал полностью здоров, но не полностью счастлив.

Берегите близких и градусник.

– Эта история одного маленького обмана глобального масштаба произошла со мной много-много лет назад, – начал свой рассказ седовласый сухощавый дед, сидя на веранде своего дома в кресле – качалке. Тот, кто покупал это кресло был нагло обманут, так как четыре ножки плотно стояли на полу, а конфигурация ножек исключала возможность любого качения. Так что дед сидел, и не скрипел, в кересле – стоялке.

– И я право не уверен, что могу извлечь эту историю из глубин тайны даже сейчас, – продолжал старик, заботливо расправляя плед на ногах. – Сейчас, когда компания развалилась, а все главные преступники предстали пред судом Божиим, остался только я, но я не хочу уносить этот секрет с собою на глубину двух метров от основания надгробия. Эта история всё ещё способна разрушить чьи-то судьбы, и я опасаюсь, чтобы разрушения не коснулись Вас…. За себя я уже не переживаю. Поэтому Вы и должны решать стоит ли эту информацию, которую я сейчас Вам поведаю, обнародовать, оприлюднить, отолпить… о…о, – задумался дед, – ну, да ладно продолжим.

Я работал управляющим в банке. Но банк этот был не простой, как и моя работа. Банк этот не выдавал кредиты и не проводил почти никаких банковских операций, кроме приёма вкладов и продажи вкладов. Но наши вкладчики, в большинстве, не хотели огласки, мы же, напротив, гордились своими вкладчиками.

Вот мой последний рабочий день – воспоминания его свежи, как будто это произошло только вчера. Было тёплое мартовское утро… или апрельское… или холодное… Ну, не суть, продолжим. За полчаса до начала рабочего дня я решил проинспектировать чистоту на рабочих местах, проходил все кабинеты. Всё было идеально, но заглянув в последний кабинет, я стал невольным свидетелем того, как некий человек управлялся со своим половым органом левой рукой, а правой рукой деловито уперся в бок. Он стоял ко мне задом, а к окну – передом, штаны были приспущены до уровня пола.

– Пардоньте, – тихо сказал я. Мне было неловко, что я кому-то помешал в такой интимный момент, и я уже хотел выйти, но мужчина ответил.

– Нисего – нисего. Я пошти всё.

– Ты опять рукоблудишь, Виктор Андреевич? – с явным негодованием в голосе спросил я, – Я ж тебя предупреждал, что в рабочее время ты должен работать, а дома можешь делать, что захочешь.

– Я-то в нерабосее время, до насяла есё полсяся. К тому зе, зесь все писю мнут.

– Я тебя, пожалуй, уволю по статье. Ты прекратишь или нет? – Виктор Андреевич во время разговора не прекращал интенсивно двигать рукой. – Ты мне уже надоел.

– Проштите, проштите.

– Ладно, одевай штаны и прибери здесь всё. И без глупостей, а я подумаю, что с тобой делать.

Виктор Андреевич имел какое-то психическое расстройство, и даже, если я ничего не путаю, получал пенсию или какое-то пособие. Как уверяли врачи, он вполне безопасный для общества человек. Он работал у нас среди персонала, обеспечивающего чистоту в помещениях и на прилегающей территории. Правительство обязало руководство предоставить рабочее место человеку с ограниченными возможностями в обмен на налоговое послабление. Я хотел устроить Андреевичу рабочий день так, чтоб не совпадал с рабочими часами в нашем банке, но законодательство не позволяло привлекать его к работе в ночное время, поэтому мне приходилось его терпеть.

Без пяти рабочий день, я зашёл в свой кабинет, где уже долго дзылынькал телефон.