Юнас Юнассон - Неграмотная, которая спасла короля и королевство в придачу

– Раз так, забирайте эту страну.

Территория Басутоленд превратилась в Лесото, вождь Сиисо стал королем Мошвешве II, а Табо – абсолютным королевским фаворитом. Король относился к нему как к родному и подарил мешочек необработанных алмазов с главного рудника страны ценой в целое состояние.

Но однажды Табо сбежал. С непреодолимой форой в двадцать четыре часа, спустя которые королю стало известно, что Масеисо, его младшая сестренка и свет его очей, забеременела.

Чернокожему, грязному и наполовину беззубому влиться в мир белых Южно-Африканской Республики 1960-х было невозможно ни под каким видом. Поэтому после скандального происшествия в бывшем Басутоленде Табо продал самый невзрачный из алмазов местному ювелиру и тотчас поспешил в Соуэто.

Найдя в секторе «Б» свободную хижину, он поселился в ней, набил ботинки купюрами, а половину алмазов зарыл в глинобитном полу. Другая половина заполнила зияющие в его деснах полости.

Прежде чем снова приняться за бесчисленные посулы бесчисленным женщинам, он выкрасил свою хижину в нарядный зеленый цвет, который так нравится дамам. И застелил земляной пол линолеумом.

Дам он обольщал во всех секторах Соуэто, хотя со временем решил воздерживаться от этого в собственном, дабы его не дергали лишний раз, когда в перерывах между похождениями он сядет почитать перед своей лачугой.

Помимо чтения и обольщения, Табо занимался тем, что путешествовал. По всем уголкам Африки, дважды в год. Из путешествий он привозил опыт и новые книги.

Несмотря на обретенную финансовую независимость, он неизменно возвращался в свою хижину. Не в последнюю очередь потому, что половина его имущества по-прежнему лежала на тридцатисантиметровой глубине под линолеумом: в силу приличного состояния нижних зубов места во рту на все богатство не хватало.

Прошло несколько лет, и по трущобам Соуэто поползли кривотолки. Откуда этот полоумный с книжками берет деньги?

Не дожидаясь, пока слухи разрастутся, Табо решил найти себе работу. Проще всего оказалось наняться ассенизатором на несколько часов в неделю.

Его коллегами были в основном молодые пьющие мужчины без будущего. Но имелись и дети. В их числе тринадцатилетняя девочка, всадившая Табо ножницы в бедро всего лишь за то, что он нечаянно открыл не ту душевую кабинку. Или на самом деле ту. Просто девчонка в ней оказалась не та. Слишком молодая. Без всяких форм. Годная для таких, как Табо, только на самый крайний случай.

От удара ножницами бедро болело. А девчонка стояла перед его хижиной и требовала, чтобы он научил ее читать.

– Я бы помог тебе с большой охотой, но завтра я уезжаю, – сказал Табо и подумал, что и впрямь лучше так и поступить.

– Уезжаешь? – удивилась Номбеко, за все свои тринадцать лет жизни ни разу не покидавшая Соуэто. – А куда?

– На север, – сказал Табо. – А там поглядим.

Пока Табо был в отъезде, Номбеко не только стала на год старше, но и пошла на повышение. А вскоре и проявила себя на новом посту. Благодаря остроумной системе разделения подотчетного сектора на округа по демографическому признаку, а не по размеру или репутации, эффективность размещения отхожих мест значительно повысилась.

– На тридцать процентов, – похвалил ее предшественник.

– На тридцать и две десятые, – уточнила Номбеко.

Предложение рождало спрос, и наоборот, так что в бюджете появились средства на четыре новых прачечно-помывочных пункта.

Лексический запас четырнадцатилетней девочки поражал, особенно на фоне повседневной речи окружавших ее мужчин (каждый, кто когда-либо беседовал с золотарем из Соуэто, знает, что половина его словаря невоспроизводима печатно, а другая половина – даже мысленно). Способность складывать слова в предложения была у нее отчасти врожденной. Вдобавок в углу ассенизационной конторы стоял радиоприемник, который Номбеко привыкла включать всякий раз, когда проходила мимо. И всегда ловила разговорные станции и с интересом слушала не только то, что говорилось, но и как.

Благодаря еженедельному радиожурналу «Африканское обозрение» девочка узнавала о мире за пределами Соуэто. Не то чтобы он был лучше или перспективнее. Но он был за пределами Соуэто.

Вот, скажем, только что обрела независимость Ангола. Партия независимости ПЛУА объединилась с партией независимости КПА, образовав партию независимости МПЛА, которая вместе с партиями независимости ФНЛА и УНИТА добилась того, что португальское правительство горько пожалело об открытии этой части Африканского континента. Притом что за четыреста лет своего правления не дало себе труда основать в ней ни одного университета.

Неграмотная Номбеко не вполне уловила, какая из аббревиатур чего конкретно добилась, но как бы то ни было, результатом стали перемены – слово, которое, наряду со словом «еда», представлялось девочке самым прекрасным на свете.

Как-то она даже предположила при сотрудниках, что эти перемены могут коснуться их всех. Но те наябедничали, что их начальница на работе рассуждает о политике. Мало того что дерьмо таскаешь с утра до вечера, так еще и вот это вот всё слушать?

Как заведующей очисткой отхожих мест Номбеко приходилось иметь дело не только с непрошибаемыми подчиненными, но и с секретарем Йоханнесбургского муниципального департамента санитарии Питом дю Тойтом. В ходе своего первого после ее назначения визита он сообщил, что взамен запланированных четырех помывочных пунктов останется только один – в связи с бюджетными трудностями. Номбеко взяла реванш на своем поле:

– Кстати, а какие прогнозы у господина секретаря насчет развития ситуации в Танзании? Социалистический эксперимент Джулиуса Ньерере провалится?

– В Танзании?

– Да, ведь дефицит зерна в стране на сегодня приближается к миллиону тонн. Что бы делал Ньерере, если бы не Международный валютный фонд? Или, на взгляд господина секретаря, МВФ и сам по себе проблема?

Так сказала девочка, которая никогда не училась в школе и ни разу не покидала Соуэто. Своему начальнику. Отучившемуся в университете. Но понятия не имевшему о политической ситуации в Танзании. Белый от рождения, секретарь после этих ее слов побелел еще больше.

Неграмотная четырнадцатилетняя девчонка унизила Пита дю Тойта. Да еще и раскритиковала его смету по санитарному финансированию.

– Как, кстати, господин секретарь получил вот эту цифру? – спросила Номбеко, научившаяся счету самостоятельно. – Почему он перемножил расчетные показатели?

Неграмотная, а считать умеет.

Как он ее ненавидел.

Как он ненавидел их всех.

Через несколько месяцев вернулся Табо. И тотчас обнаружил, что девчонка с ножницами стала его начальницей. И что она больше не девчонка: у нее наметились формы.