Артур Арапов - Сказки для потомков – 3

– Вот оттуда, из капусты, и появились ваши детки! – заявил доктор со знанием дела.

В это мгновение из телевизора раздался весёлый хохот. Смеялся шимпанзе.

– Ну и смешные же вы! – хохотал шимпанзе. – Инопланетян надо во всём винить, а не аиста! Это они всё вам внушили! Глюки у вас!

Но детей их происхождение не особо волнует. Живут себе (на радость телевизору) счастливыми, здоровыми. И с интеллектом полный порядок: на треть – шимпанзе, на треть – бананы, на треть – инопланетяне.

Мир всё больше и больше превращается в полигон для жульничества. Если раньше обманщики хотя бы через одного краснели и стыдились, то теперь они врут в наглую, принимая свою ложь за естественную норму поведения. И при этом тебе любезно улыбаются и ты, если не дурак, должен улыбаться в ответ. Такая, получается, игра в жизнь, от которой всех тошнит, но некуда деваться.

Даже несмотря на то, что я обычный кот Барсик, меня постоянно обманывают сороки и даже местный поросёнок Борька. Вот, совсем недавно, приходит ко мне этот Борька и говорит:

– Знаешь, Барсик, я тут такую новую стратегию по заработку денег обнаружил, просто – обалдеть не встать! И главное, ни копейки в этот бизнес вкладывать не надо. Я лично уже целую тысячу на этом заработал. Хочешь и тебя научу зарабатывать?

– А кто ж не хочет! – говорю я Борьке, не скрывая чувства зависти. – Учи!

– Понимаешь, хоть ты мне и сосед и даже друг, – хрюкает Борька, – но бесплатно я уроки не даю. Потому что настоящий бизнесмен просто не имеет права разбазаривать свои крутые знания. Даже с друзей приходится брать какие-нибудь деньги.

– Да не стесняйся, – усмехаюсь я ему в ответ, – мы же друзья, говори – сколько?

– Так-то я за три урока беру пятьсот, – считает по пальцам на копытцах Борька, – но для тебя, по-дружески, готов сделать огромную скидку! Всего сто рублей за один урок!

– Хорошо, я согласен, – киваю я хвостом.

– Только деньги вперёд, – хрюкает поросёнок. – В настоящем бизнесе всегда деньги вперёд берут!

– А чё это «вперёд»? – спрашиваю я. – По-дружески, мог бы и взад взять!

– Мог бы, – соглашается Борька, кивая пятачком, – если бы был плохим бизнесменом. Но, поверь, брать уроки у плохого бизнесмена себе дороже!

– Что ж, логично, – вздыхаю я, протягивая сто рублей поросёнку.

Выхватил он у меня купюру, покрутил в копытцах, поднёс к пятаку, понюхал, спрятал за пояс.

– Ну вот, – хрюкает самодовольно. – Будем считать, что первый урок я тебе преподал!

– Как? – сделал я вид, что удивляюсь. – Это весь твой урок?

– Хрю-хрю! – смеётся Борька.

– И в чём же он заключался?

– В том, что клиента нужно завлечь, закинуть ему приманку, – прохрюкала наглая свинья, – навешать лапши на уши, лишь бы любым способом выудить из него денежку!

– Но ведь с таким подходом, – мяукнул я, – можно и по пятаку схлопотать!

– Конечно, можно, – вильнул хвостиком Борька. – Но ведь мы же по-дружески, понимаешь, по-дружески! А друзья друг на друга не должны обижаться!

– Тоже верно, – мурлычу я, улыбаясь. – Значит, и ты на меня не обидишься!

– А мне-то за что на тебя обижаться? – не понял Борька.

– А за то, что я за твой урок ненастоящей купюрой расплатился, а простой бумажкой, – усмехаюсь я.

– Как это «простой бумажкой»? – заморгал на меня глазёнками Борька.

– А ты, дурачок, от жадности и рассматривать не стал, – мяукнул я. – А ведь там русским языком написано «данная банкнота не является платежным средством».

Поросёнок быстро поднёс купюру к глазам, посмотрел сквозь неё на солнце, потом обиженно взглянул на меня.

– Хрю?! – воскликнул Борька, что могло означать очень многое.

Скрученный в спираль свинячий хвостик раскрутился от досады и повис чуть ли не до земли. Копытца его при этом нервно отбивали чечётку.

– Знаешь, что! – произнёс он, наконец перестав приплясывать. – А ведь ты мошенник! И я могу подать на тебя в суд!

– За что это? – поинтересовался я.

– За то, – ответил Борька, – что ты подсунул мне за мою услугу фальшивую монету!

– Ну, во-первых, – заявил я Борьке, – это не фальшивая монета, а её образец. А во-вторых, кто тебе, свинье, поверит?

– Ах, ты ещё и обзываешься! – завизжал Борька. – Теперь я точно на тебя жалобу напишу!

– Писать сначала научись, кабан домашний! – зашипел я на Борьку так, что он от испуга рванулся на свой участок прямо сквозь забор. – И, вообще, запомни, – крикнул я ему вдогонку, – негоже со свинским рылом в бизнесмены лезть!

Вот такая, значит, история с географией. И смех и грех.

– Если ты этого не сделаешь, ты погубишь всех своих близких, – шептал чей-то загробный голос. – Ведь ты же больная! Давай, сделай решительный шаг!

Из всех «своих близких» у женщины оставался только её сын, все остальные казались ей чужими, далёкими. Где они там, эти все остальные? Вот она здесь, плетётся себе тихонько по шпалам, а сзади её быстро догоняет поезд…

– Молодец! – хвалит голос, будто прямо из глубины души. – Решилась, наконец-то! Давай, повтори подвиг Анны Карениной! Задуй свечу своей несчастной жизни!

Поезд гудит. Голос ещё громче:

– Ты смелая! Ты можешь!

Выпросив аудиенцию у Господа Бога, бывший земной писатель, а ныне архангел Лев Николаевич Толстой прямо с порога прижал руку к сердцу и пал на колени.

– О, Всемогущий! – взмолился Лев Николаевич. – Прошу, ради всего святого, отпусти на один денёчек на землю грешную!

– Сколько лет ты здесь уже живёшь, – произнёс Бог, – а всё никак от земных забот не отречёшься. Беспокойный ты. Пора бы уж и смириться.

– Да как же можно, Благодетель? Когда там такая несправедливость делается! – восклицает в сердцах Толстой. – А я же ещё, получается, при этом и виноват!

– Ты? – переспросил Господь. – Не понимаю. Как же ты можешь быть виноват, когда ты здесь, а не там?

– Да это всё этот… подстрекатель… киношник бывший, – пояснил Лев Николаевич. – То есть не сам он, а его плохая сторона. Разобиделся, упырь этакий, на барышню одну, которая ему во внимании отказала, вот и пытается её заставить под поезд кинуться! Не вышло у него там, при жизни его грешной, её соблазнить, так здесь хочет попробовать. Упырь, одним словом, он и есть упырь!

– Ну, а ты тут при чём? – спрашивает Бог. – Твоя-то вина с какого боку?

– Ну, как же, – молвит Лев Толстой, приподнимаясь, – ведь она актриса, в кино снималась – да ещё как снималась! – роль Анны Карениной на зубок знает. Кстати, и звать-то её Катей!..

– А это при чём?

– Так ведь Каренина моя от «Карен» происходит, а это уменьшительно-ласкательное от «Екатерина»! В общем, получается, что Катя, что Каренина – всё одно – чистая, непорочная…