Виктория Шторм - Второе измерение

Позже была введена классификация общества по кастам, но не по родству, как в старые времена, а исключительно по качеству человека. Нестандартно мыслящие и опережающие умственное развитие дети, по достижению двенадцати лет, отправлялись в синюю касту; дети со стандартным развитием, не имеющие ни малейшего отклонения от нормативов, были зеленой кастой, а имеющие физические отклонения – оранжевой. Дети, потенциально опасные для общества, относились к белой касте. Тринадцать лет нас обучают, в соответствии с профилем. По окончании обучения, отсюда выходят сформированные личности, четко знающие свои задачи и предназначение. Извечный вопрос, терзающий древних философов: «В чем смысл жизни?» канул в небытие. Ты знаешь, кто ты, знаешь, зачем здесь. Уже наперед знаешь, как и где сложится твоя жизнь. Продуктивные члены общества, действующие на благо цивилизации.

С Рэйем мы познакомились на станции формирования каст – нас зачисляли в синюю. Абсолютно всех детей, которые были с нами, мы видели впервые. За тринадцать лет предстоящей совместной жизни в колонии с людьми, которые станут твоей семьей, нужно суметь не привязываться к ним – лишь тридцать процентов, в среднем, переходят в «старшую» синюю касту. Только тридцать процентов, в среднем, доживают до двадцати пяти лет – остальные семьдесят умирают по разным причинам. Вы же все слышали про детей вундеркиндов? Ну вот.

Мы зареклись поддерживать друг друга, и, во что бы то ни было, дотянуть до старшей группы – не дать умереть или съехать с катушек. Ведь здесь твоя голова работает на пределе возможностей двадцать четыре на семь, мы спим четыре часа в сутки, а все остальное время уходит на обогащение информацией и прокачку своей мозговой активности.

За первый год пребывания в колонии, из всех нас выжимали по максиму для выявления личностной специализации. Это необходимо для того, чтобы не растрачивать «ресурсы» организма, а направить всю энергию на познание и совершенствование наиболее подходящей специальности для человека.

По итогам этого года, девять человек были определены в штат физико-технического направления, и я, и Рэй попали в эту группу. Вы можете подумать, что это судьба, Вселенная, проделки какого-то божества или, в конце концов, случайность. Но тогда мы не знали, что это закономерность, это уже случалось – это было, так есть, и это еще будет.

Именно там мы познакомились с Дэвидом. В старшую группу мы перешли уже сплоченной командой – семьей, остальные были распределены по другим группам. Когда обучение подошло к концу, нас сразу же забрали в аэрокосмический инженерный штаб. Так и началась наша история «сумасшедшего трио».

По прошествии нескольких лет, благодаря нашему умению выкладываться на сто процентов и отстутсвию страха перед безумными экспрементами, мы стали успешными учеными. За нашими плечами стояли сотни вещей, которые активно используются в современном мире. Но и это не предел, ведь человечество всегда стремится познать то, что еще не ведомо. Перед нами поставили цель – нужен двигатель, который сможет разогнать ракету до сверхсветовой скорости с минимальной затратой топлива.

Вы когда-нибудь сомневались, перед поставленной задачей? Задавали себе вопрос: «Смогу ли я»? Мы – нет. Мы уже делали невозможное, выходили за рамки сознания, поэтому мы сделали лучше – двигатель, который не нуждается в топливе. Фотонный, черт побери, двигатель!

Для его запуска требовалось подать в реактор крошечную вспышку света и тридцать секунд на её разгон, деление и умножение энергии. Тридцать секунд, и ты уже в открытом космосе, можете себе представить?! Ракета должна была вылететь с такой скоростью, что не осталось бы озоновой дыры.

Иронично то, что за тринадцать лет обучения, нам «вбивали» то, что при испытании даже малейшего проекта или незначительного, на наш взгляд, изобретения, нужно полностью перестраховаться и просчитать все факторы риска, даже не имеющие никакого отношения к нему. На стадии испытания мы уже не гении, мы – боги, которые что-то создали, и должны контролировать абсолютно все. К этому выводу пришли, основываясь на опыте ученых прошлого. Нельзя «фанатеть», нужно на все смотреть всегда трезвой головой и исключать малейшую погрешность. Да вспомните, как минимум, тот плазменный реактор. Для сдерживания индукционного поля они поставили магнитные пластины, но никто не посчитал, что такая мощность электромагнитной индукции и температура внутри реактора просто на просто выведут их из строя. Звучит, действительно, смешно, а что получилось, мы все знаем.

Мы просчитали все. По крайней мере, так считали. Все испытания, вплоть до запуска двигателя проходили успешно. Запуск первой ракеты на нашем двигателе был запланирован на четвертое января по Григорианскому календарю. Все было готово.

Сотни человек на космодроме и миллиарды людей через свои экраны стали свидетелями технологической революции, перехода цивилизации на новый уровень. Ученые с уважением пожимали нам руки, репортеры и журналисты наперебой старались урвать хотя бы микрон нашего внимания, военные гордо созерцали происходящее.

Процесс подготовки прошел, как по накатанной. Все в норме. Нет, все было лучше, чем просто в норме. Нам дали отмашку, пора начинать. Как говорил первопроходец Юрий Гагарин, поехали!

Рэй и я стояли по краям панели управления, держа в руках заветные ключи. Дэвид проверил контрольные показатели, и гордо сказал: «Вставить ключи». Мы синхронно выполнили команду, и, не выпуская их из рук, повернули на 360 градусов, услышав заветное «Заводите».

Если бы вы только видели наши глаза в тот момент: воодушевленные, счастливые, и невероятно гордые за себя, за «сумасшедшее трио». Тридцать секунд, и наше творение пулей влетело в атмосферу.

Из динамика раздался голос пилота:

– Sunray запрашивает разрешение на скачок в гиперпространство.

– Скачок в гиперпространство разрешаю – отчеканил Дэвид довольным голосом.

Когда ракета прошла атмосферу и сделала свой первый рывок, что-то произошло. Глаза ослепило белым светом, воздух вибрировал, гул стал невообразимо сильным. На секунду свечение усилилось – еще одна вспышка.

Свет немного рассеялся, и когда глаза адаптировались, мы увидели что-то, похожее на огромный светящийся тоннель в небе, разлом.