Наталья Моисеева - Дверь потерянных ключей

Эльза сильнее зажмуривает глаза и подергивает щекой. На секунду ее лицо возвращается в исходное положение покоя и умиротворения. Но тут же вновь начинает искажаться в неконтролируемом движении губ и глаз. Наконец, девушка открывает глаза. Наглая муха! Черная крылатая гостья звонко жужжит и кружится над кроватью – ждет удобного случая, чтобы в который раз сделать привал на лице Эльзы.

– А, ну, кыш отсюда!

Эльза отмахивается от надоедливого насекомого и поворачивается к свету, проникающему сквозь стекла. Солнце яркое, небо голубое, а ветки деревьев выпрямились по стойке смирно. И уже совсем не страшно выйти на улицу. Утром там нет никаких монстров и призраков. Они, как и Фарн, днем спят, а ночью бодрствуют.

Девушка потягивается и сбрасывает с себя одеяло. Ее босые ноги касаются пола – не такой он уж и холодный – и медленно шагают к двери. Она задерживается на несколько мгновений, не рискуя открыть ее сразу. А вдруг Фарн не ушел к себе вчера? Вдруг он прямо сейчас лежит в коридоре под дверью и сонно похрапывает, укрывшись мягким маленьким пледом, что прихватил с собой из своей не менее крошечной спальни? Готова ли она к такой встрече? Вряд ли. С другой стороны, что он может ей сделать? Ровным счетом ничего. А значит, бояться нечего и можно спуститься вниз.

Она толкает дверь и та со скрипом открывается. Коридор пуст. Эльза выходит из комнаты и с опаской оглядывается по сторонам: спальни все так же охраняют сухоцветы, на стенах висят те же картины, что и вчера, маленькая облупившаяся дверца плотно закрыта – Фарн у себя. Девушка облегченно вздыхает, спешно проходит по коридору и оказывается на лестнице.

Эльза спускается вниз, где ее встречает легкий, еле уловимый шелест – Велирем сворачивает старую помятую карту и кладет ее в сумку. Он крепко-накрепко завязывает ее и закидывает на плечи. Эльф на мгновение закрывает глаза и выдыхает, будто только что он закончил очень важное дело и можно расслабиться.

– Доброе утро, – приветствует его Эльза.

Увидев ее, эльф прогоняет свою расслабленность и вновь его лицо приобретает серьезные черты. Хотя Эльзе кажется, что вся эта его серьезность и важность напускная. А под натянутой маской скрывается самое простое и добродушное существо, которое почему-то так хочется назвать человеком. Однако вряд ли эльф обрадуется такому определению.

– Как спалось? – интересуется Велирем, будто ему это интересно знать.

– Прекрасно, – отвечает девушка и улыбается.

Она, конечно же, не скажет ему, что эта ночь была самой ужасной в ее жизни. И уж точно не поделится своими догадками на счет монстров, прячущихся под кроватью, и призраков, что стучатся в окно, просясь переночевать.

– Фарн не беспокоил тебя? – спрашивает Велирем, потуже завязывая плетеный пояс.

– Вовсе нет, – снова решает соврать Эльза, – наверное, он проспал всю ночь.

Велирем усмехается и приподнимает брови, глядя на девушку. В его глазах озорные огоньки танцуют быстрое танго, а рот искривляется в красивой улыбке.

– Духи домов никогда не спят ночью. Я не припомню ни одного такого случая за всю историю Аркуса, – говорит он, – или он был слишком тих, в чем я сильно сомневаюсь, или ты крепко спала, в чем я также не уверен.

Эльза чувствует, как густой румянец заливает жаром ее щеки. Эльф продолжает смотреть на нее, словно ждет объяснений или оправданий. Но девушка молчит, переводя взгляд на сетчатые занавески с витиеватой вышивкой.

Велирем не был глупцом и всегда умело отличал правду от лжи. И последняя его страшно раздражала, но он старался не показывать виду. Он не любил тратить время на бесполезные разговоры о том, что обман – это первая причина потери доверия и дружбы. А столь очевидный, каким он был сейчас, и вовсе – показатель крайнего неуважения к собеседнику.

– Красивый рисунок, не правда ли? – нарушает он тишину, опершись о стол.

– Что? – переспрашивает Эльза.

– Я говорю, рисунок замечательный, – Велирем машет головой в сторону окна, – местные портнихи знают свое дело.

– А, да. Очень красивый, – заикаясь, соглашается девушка, понимая, что эльф просто решил не вдаваться в подробности прошедшей ночи и увести разговор в другое русло, – так ты говорил, что сегодня мы пойдем в лес, – напоминает Эльза, когда залитые стыдливым румянцем щеки, начинают приобретать свой естественный бледный цвет.

– Да, и нам уже давно пора туда отправиться, – отвечает эльф и направляется к выходу.

Эльза продолжает стоять на месте.

– Ты идешь? – поворачивается Велирем, открыв входную дверь.

Воздух, приправленный мятой, врывается в гостиную и свежестью ложится на тонкую кожу. На улице не жарко, но и не холодно. Погода располагает к походу в лес, да только Эльзе хочется вернуться домой, а не заблудиться среди высоких елей и кипарисов, а потом долго искать дорогу назад.

– Может, ты хотя бы скажешь, зачем мы идем туда? – настороженно спрашивает девушка.

– Тебе нечего бояться. Ты сказала, что хочешь найти ключ, который приведет тебя домой. Что ж, я помогу тебе в этом. Но ты должна пообещать, что не будешь расспрашивать меня обо всем, что, как ты думаешь, тебе положено знать. Со временем я отвечу на все твои вопросы. А сейчас нам надо спешить. Мы должны добраться до захода солнца, – Велирем выходит, и его освещает яркое желтое светило. Он утопает в его лучах и светится белизной своих волос и одежд.

– Велирем, постой, – кричит Эльза, догоняя его, – я не буду давать тебе обещаний, которых не смогу сдержать. Иначе я совру. Снова. А я не хочу тебя обманывать.

– Даже самая благая ложь хуже горькой правды. Не для обманываемого. Прежде всего, для обманщика, – Велирем поправляет рюкзак, тяжелым грузом висящий у него за спиной, и выходит на узкую тропинку, ведущую вниз.

Эльза решает пойти за ним.

Они спускаются по склону, усыпанному желтыми шариками одуванчиков, проходят через узкие улочки, где торгуют рыбой и морскими ракушками, собранными в незамысловатые бусы. Еще несколько шагов – и перед ними расстилается морская гладь, отражая в глубокой синеве пушистые облака, напоминающие плывущие парусники. Море уносит корабли далеко за горизонт. И только крошечные белые пятна виднеются на темном полотне воды.

Они поворачивают направо. Впереди широкое поле разнотравья. Должно быть, здесь лонгусы выращивают травы для чаев, сборов и настоев. Иначе как объяснить обилие подорожника, зверобоя и мирры. По другую сторону тропы краснеют продолговатые ягоды, виднеются невысокие только что проклюнувшиеся ростки, что стремительно набирают высоту и тянутся к солнцу. В полях много местных жителей: одни вскапывают грядки, другие собирают напитавшиеся весенним солнцем и дождевой водой молодые листочки, третьи рассыпают мелкие семена и прикапывают их влажной землей.