Валерий МИТ - Ложная память

Но я находился в больнице и я знал…

– Мария Ивановна, – сказал я, – вы, наверное, привыкли, что всё в этой жизни происходит так, как хочется вам. Всё получается легко и как бы само собой. А если что-то вдруг оказывается не так, всегда можно послать какого-нибудь мордоворота и он добудет для вас это недостающее.

Мне всегда было интересно понять, что думает человек, когда поступает так, как вы. Перегородили выезд, предупредили охрану, чтобы, не дай бог, эта серая мышка, которая попала на вашу запретную территорию, не ускользнула. Видимо, просто так отпустить нельзя, нужно наказать, чтоб неповадно было, да и неинтересно просто отпустить, а так какое-никакое, но развлечение.

Не выясняя ничего, не считаясь ни с чем, просто потому, что, на ваш взгляд, видимо, считаться и не с кем, и незачем. Эта серая масса людей, вас окружающая, не значит для вас вообще ничего. Но среди нас, в этой серой массе, тоже попадаются люди, и я даже не себя имею в виду, что я…. – Я сам в этой жизни растерял многое, эмоции почти на нуле, и я, возможно, к такому, в некоторой степени, готов. Но есть ведь и другие люди – те, кто после такой ситуации себя уважать перестанут…

Меня понесло, и я уже просто не мог остановиться, слова выскакивали из меня, складывались во фразы, и этот процесс я практически не контролировал.

Она же внимательно, не отводя глаз, не перебивая, слушала меня, оперев подбородок на скрещённые ладони.

– И, между прочим, Мария Ивановна, – продолжал я, – на той парковке я оказался далеко не случайно. Я встречался с Игорем Петровичем. И именно он посоветовал мне поставить машину на то место, объяснив это тем, что оно практически всегда свободно. Другое дело, что после переговоров мы перешли в бар, и спустя некоторое время после бара он уехал домой на такси, а я вернулся на парковку один. Вернулся и…

– Вы во многом ошибаетесь, – сказала она, останавливая мой словесный поток, – и это не удивительно. В вашем состоянии трудно разобраться в чём бы то ни было, у вас элементарный стресс. Вам нужно перестать прокручивать эту неприятную ситуацию. Нужно попытаться отвлечься от неё, забыть. Это непросто, и в этом, как я уже говорила, моя вина. А я ужасно не люблю чувствовать себя виноватой и хочу как можно скорее загладить свою вину. И…, как вы удачно сумели заметить, я всегда легко получаю то, что хочу.

С этими словами она встала, сбросила с себя своё платье и подошла ко мне.

От неожиданности у меня перехватило дыхание, а от накатившего возбуждения я чуть было снова не потерял сознание.

Слишком уж быстрым оказался переход в иную реальность…

***

Я лежал на постели один, в чём мать родила, и невидящим взглядом смотрел на часы. Время для меня остановилось окончательно.

То, что совсем недавно произошло, было невероятно.

И невероятно сразу с нескольких точек зрения.

Во-первых, я никак не мог выйти из чудесно-блаженного состояния полной опустошённости, переживая снова и снова, то, что совсем недавно испытал.

Ничего подобного со мной не было никогда – взрыв наслаждения, бешеный всплеск эмоций, полная потеря своего я. Мне практически ничего не пришлось для этого делать – она, понимая моё состояние, сделала всё сама, мне оставалось просто лежать на спине, отзываясь каждой клеткой своего тела на её искусные движения, и это было незабываемо.

Во-вторых, и это было странно, я не испытывал ни малейшего чувства вины. Я, давно женатый человек, любящий свою жену, не допускающий даже в мыслях возможность измены, не испытывающий в этом никакой потребности, изменив, считал, что это в порядке вещей.

При этом моё отношение к жене совершенно не изменилось, я любил её по-прежнему и в своей личной жизни ничего менять не собирался.

В то же время на каком-то уровне сознания я знал, что был запущен некий параллельный процесс, имеющий не меньшее право на существование.

Мария Ивановна ли его запустила, сам ли я позволил этому случиться – было неважно. Важно было другое: я раздвоился и теперь был обречён жить в этих двух состояниях, не имея возможности свести две разные, но при этом вполне равнозначные реальности воедино.

Когда всё закончилось, Мария Ивановна встала и молча оделась. Я не знал, чувствовала ли она то же, что чувствовал я. По её невозмутимому виду это было невозможно понять.

Одевшись, она снова подошла ко мне, поцеловала в щёку и заглянула в мои глаза.

– Ну вот, – сказала она, – теперь стало значительно лучше, сразу видно, дело идёт на поправку. С такой терапией никакие лекарства не нужны.

– Возможно, я навещу тебя снова, – добавила она и вышла из палаты.

Из оцепенения меня вывел телефонный звонок.

Я взглянул на экран дисплея – звонила жена. Я совсем забыл о ней и совершенно не был готов разговаривать с ней. Я не стал отвечать, и телефон, прозвонив восемь раз, замолчал.

Быстро ополоснувшись под душем, я оделся в свою пижаму и вновь взглянул на часы. Стрелки этого механизма показывали 22.20.

Со временем точно было не всё в порядке – то тянется, как резиновое, то стоит, то скачком перепрыгивает на полтора часа.

Что говорить жене, я совершенно не представлял, всё окончательно перепуталось.

Телефон зазвонил снова.

Дальше тянуть было нельзя, пришло время ответить.

– Слушаю, – сказал я.

– Ты куда пропал? Не отвечаешь, не перезваниваешь, не иначе как любовницу себе завёл? – сказала она полушутя.

«Она не может знать, что тут произошло», – невольно мелькнула мысль.

Возможно, никогда и не узнает, подумал я, уже боле-менее, себя контролируя, в остальном же лучше говорить правду, врать в моём теперешнем состоянии бессмысленно, она сразу догадается – за годы, прожитые вместе, мы неплохо изучили друг друга.

– Извини, Ира, что сразу не перезвонил. Дело в том, что я сейчас в больнице, – ответил я, – но ничего страшного не случилось. Было подозрение на сотрясение мозга, но оно не подтвердилось. Так что я практически здоров, только нос сломан.

– Ты что, в аварию попал? – волнуясь, спросила она.

– Нет, тут другая история, машина цела, можешь не беспокоиться, – ответил я.

– Да плевать я хотела на машину, я о тебе беспокоюсь, – чуть повышая голос, сказала она. – Говори адрес, я сейчас к тебе приеду.

– Ира, приезжать не обязательно, со мной действительно всё в порядке, к тому же посетителей после 20.00 сюда не пускают.

– Как-то очень уж настойчиво ты пытаешься меня отговорить, – ответила она. – И это очень подозрительно. Теперь я просто обязана увидеть, что с тобой.

Ничего не оставалось. Я взял буклет, на его последней странице нашёл адрес и продиктовал его ей.

– Всё, выезжаю, через полчаса буду, – сказала она.

Моя жена, когда требовалось, была очень решительной женщиной. Если она за что-то бралась, её было уже не остановить.