Ирина Мальцева - Прощай, Медвежья лощина

Пара ударов кулаками, и твоя голова, гад, разлетится как арбуз… я тебе ноги-руки переломаю…Да, я тебя…

Рассвирепевший Стоян не успел до конца додумать мысль, как был отброшен к борту ладьи ударом под дых. Потом удар головой обо что-то твердое, и… свет погас.

В сознание Стоян возвращался с трудом: в голове звучал набат, каждый звук стократно усиливался и раздирал виски, кожа горела и саднила, дышать было трудно. Приоткрыв глаза, парень осмотрел место, куда попал. Это был трюм ладьи с набитыми по сторонам скамьями, на которых попарно сидели полуголые гребцы. Каждый был на цепи, прикрепленной к дубовому брусу вдоль бортов.

Распоряжался гребцами надсмотрщик, который сейчас с усмешкой наблюдал, как Стояна поднимают, усаживают на скамью и надевают на щиколотку левой ноги железный браслет. Браслет защелкивался наподобие замка капкана, и без ключа его было не открыть. Крепкая цепь тянулась к брусу, и вырвать её не получилось бы даже у самого сильного силача.

– Блин, что за дела, – пробормотал, ни к кому не обращаясь, Стоян и подергал ногой. В тот же миг на плечо опустилась плеть, прошив его дикой болью. Он вскинул голову, глянул на надсмотрщика. Тот довольно захохотал, но через секунду захлебнулся смехом, когда Стоян свободной ногой коротким замахом ударил мучителя в пах. Этому приему в свое время его научил Грек, только бить надо было в солнечное сплетение. Но со скамьи до него не достать, и удар пришелся ниже.

Смуглолицый взревел и, зажимая одной рукой пах, другой замахнулся, целясь в лицо непокорного русича. Увернуться от удара было невозможно.

Летящий в лицо кулак был остановлен резким криком: в двух шагах позади надсмотрщика стоял одетый во все черное худой человек с черной бородой. Узкое лицо, сломанный нос и прикрытый рваным веком левый глаз делали его похожим на киношного пирата. Не хватало только кривой сабли у пояса да пары длинноствольных пистолетов.

Надсмотрщик, скрипя зубами от злости и боли, повернулся спиной к Стояну и, огрев по пути пару гребцов, побрел вслед за «пиратом».

Никто из гребцов не повернулся к новенькому, никто его ни о чем не спросил. Они сидели, вытянув вперед ноги и ноги, прикрыв глаза и свесив головы на грудь.

Рабы на галерах, охнул Стоян. Он попал в рабство. Как же так вышло? В голове закрутились последние минуты перед тем, как он очнулся здесь, в темном затхлом брюхе ладьи. Он все хорошо помнил. Вот от выиграл пять монет, вот рассматривает товары многочисленных лавок, вот гадалка раскладывает карты перед двумя девицами…А дальше? А дальше…

Стоян поднял руку и притронулся к затылку. Больно. Его чем-то огрели по голове. Он отключился, и его приволокли сюда. Но почему никто не обратил внимания на разбойников, почему не вступился народ?

Слезы отчаяния и бессилия обожгли глаза. Он пропал. Теперь его судьба – быть рабом. И никто не поможет ему. Почему он не послушался Богдану? Почему был так беспечен? И что с Юром?

А Юр тем временем со всех ног бежал к месту стоянки. Только бы Ждана уже вернулась из кузни! Только бы они успели! Ему, конечно, попадет от Жданы, но не это важно, важно, что он видел, как Стояна сбросили в трюм.

Когда Юр, наконец, сторговался с купцом и приладил на себе новый пояс с медными застежками и крючками для ножен, он огляделся: друга нигде не было. Парень почувствовал себя неуютно в толпе незнакомых людей и резво побежал, внимательно оглядываясь в поисках знакомой фигуры, что на голову должна быть выше многих. Он сворачивал в один ряд, в другой – нет Стояна. Тогда он решил, что проще ждать друга там, где договорились, и повернул к пристани.

Ряд, по которому он пробирался, шел по широкой дуге и выходил не к центру пристани, а чуть левее. Там стояли самые большие ладьи и ушкуи. На них грузили скот, огромные тюки с товарами, древесину, корзины с овощами и фруктами, бочки с медом.

Со своего места Юр видел и близкую, и дальнюю стороны пристани. Он вертел головой, чтобы не пропустить момента, когда Стоян выйдет из торговых рядов. Время шло, а того все не было. И тут…

Из крайнего ряда вышли двое, таща под руки вроде как пьяного человека. Юр бы и не обратил внимания на них, да золотые кудри пьяного могли принадлежать только Стояну. Парень было бросился к нему, замер – навстречу им спешили еще двое, с ножами у пояса и такими лицами, что сразу понятно – лиходеи. Сделав вид, что он просто прогуливается, Юр двинулся за теми, кто тащил Стояна. Тот безвольно висел у них на руках. Так Юр проследил их до большой ладьи, увидел, как Стояна сбросили вниз, и развернувшись, что есть силы побежал к месту, где остались Богдана и Дичка.

– Богдана! – закричал Юр, кидаясь к девушке. – Стояна похитили!

– Охолонись, – девушка отвесила оплеуху испуганному Юру. – Чего борзо лаешь?

– Стояна похитили, – уже тише проговорил парень. – Сам видел, как его, чуть живого, тати затащили на ладью и сбросили вниз.

– В воду сбросили? – ахнули Богдана и Дичка. – Утопили?

– Не в воду, в брюхо ладьи. Ой, что будет, что будет, – запричитал он. – Ждана меня убьет!

– И этого мало будет для тебя, – Богдана двинула парня в ухо. – Почему не послушался, почему своевольничал? Дичка, – обратилась она к дружиннику, – надо разыскать Ждану. А ты, – она зло посмотрела на Юра, – беги назад и проследи, куда направится ладья, если она двинется от пристани. Смотри, не упусти.

Схватив свой чпаг (дорожный мешок), Юр кинулся к коню и через секунду уже летел по берегу, криком предупреждая нерасторопных: «Уйди!!»

Разузнать, где находится кузня, было несложно, но которая из них? Оказывается, в Темном Сохе их было шесть. Две находились в рядах, а четыре по окраинам. Пока решали, в какую из кузниц отправились Ждана с Радмилой, они сами появились. За ними вприпрыжку мчались несколько мальчишек, насмешничая над грозным видом девушек. Близко к воительницам никто не подходил, но издалека почему бы не поскалить зубы. Радмиле надоели крики детей, и она сделала вид, что вынимает из ножен меч. Детвору, как ветром, сдуло, а девушки от души рассмеялись.

Многие на пристани обратили внимание на двух дев-воительниц. Рослые, крепкие, мускулистые, к седлам приторочены длинные копья, на левом бедре короткие мечи, за поясом ножи. С такими спорить – себе дороже! В то же время мужчины с удовольствием рассматривали красоток: из-под высоких шлемов каскадом струятся густые волосы, на щеках румянец, губы, что вишни, глаза синее речной воды. Кожаные безрукавные куяки с медными пластинами, короткие кожаные юбки и высокие сапоги оттеняли загорелую кожу воительниц.

– Тц-тц-тц, – слышалось со всех сторон, а девушки лишь похохатывали, свысока посматривая на мужчин и молодых парней.

Подъехав к своим, девушки оборвали смех.