Любовь Рябикина - У каждого свой путь. Книга четвертая

– Кто «мы»? Надо же знать дарителей! Чтобы потом отблагодарить достойно. Ведь у вас на Востоке так принято. Я права?

Голос хмыкнул:

– Права. Но тебе не понравится наш подарок.

– Ничего. Я даже на те подарки, что мне не нравятся, достойные подношения делаю. Ты ведь слышал обо мне, верно? И знаешь, на что я способна.

Голос на другом конце провод дрогнул, явно ухмыляясь:

– Верно. Но что ты сможешь сделать, находясь в Москве, связанная депутатским мандатом?

У генерала зазвонил мобильник. Он послушал сообщение и кивнул Марине. Подошел и прошептал что-то в ухо. Женщина усмехнулась:

– Не сомневайтесь, многое могу сделать. Например, устроить пару неприятных минут, а потом десяток лет в тюрьме.

Расслышала шум и удивленные восклицания. Затем голос Огарева произнес в трубку:

– Попался стукач! Спасибо, Марина. Очень вовремя. Никак не могли выследить. Все же прокололся. Уж так ему хотелось тебе праздник испортить! Терпения не хватило дождаться тишины…

Марина отключила трубку. Устало направилась к двери. В груди болело, но она пересилила себя и постаралась не показать этой боли:

– Я схожу к Ивану. Обещала…

Бредин махнул рукой:

– Мы с Капустиным на телефонах побудем. Сейчас шквал будет! Тамару сюда отправь, а то, смотрю, загляделась она там на молоденьких солдатиков. Еще приглядит кого, не дай Бог…

Марина улыбнулась генеральской шутке и вышла из палаты. В коридоре, к великому изумлению, стояли «ходячие» раненые и медики. Они так и не разошлись, ожидая выхода Степановой. Едва женщина возникла в проеме, к ней устремились все. Окружили, разглядывая, словно диковинку. Хирург громко сказал:

– Не ожидал, что вы так прямо и не прикрыто говорить начнете. Горькую правду в лицо самому Президенту швырнули. Вызов кинули депутатам и правительству. Тяжелый вы себе путь выбрали.

Она пожала плечами:

– Я никогда не искала легких троп даже в Афгане. Чем труднее путь, тем крепче становишься и тем больше вероятности живой остаться. Закалка у меня есть, только бы вот рана зажила…

Мужчина осторожно положил руку ей на плечо и слегка пожал:

– Это мы залечим. Зажило бы быстрее, если бы вы спокойно себя вели, а вам неймется спокойно жить. Времени не хватает, понимаю…

Степанова спросила:

– Я могу снова к Ивану пройти?

– Идите.

Но пройти не удалось. Слева возникла фигура Салманова, а справа протиснулся Виталис. Появление биолога в госпитале удивило Марину. Руслана выписали месяц назад. Сержант молча протянул ей руку, а биолог спросил:

– Когда поправитесь, вы ко мне в гости заедете?

Она встала посреди толпы, изумленно уставившись на мужчину:

– Руслан, ты чего это выкать начал? Вроде на «ты» перешли!

Он заметно смутился:

– Вы станете депутатом, а я что, я простой биолог…

Степанова взвыла от злости:

– О, Господи! Вечно заморочки возникают с этими интеллигентами! Может тебя стукнуть разок, чтоб в себя пришел? Мы с тобой в бою побывали, трупы изображали! Вместе через огонь прыгали и стонов от тебя, раненого, я не слышала. Терпел и не ныл от страха, так что заткнись со своим нытьем и не выводи меня. Ты для меня Руслан, а я для тебя Марина. Понял, ботаник?

Он почесал лоб и улыбнулся:

– Понял, Марина. Так, что – приедешь ко мне в гости?

Она улыбнулась:

– Почему бы и нет? Я еще твои кинжалы не метала в косяки, а мне так хотелось! И в Ботаническом саду надо все повнимательнее рассмотреть. Тогда ведь не удалось. Подаришь парочку гиацинтов?

Салманов кивнул. Толпой двинулись по коридору. Раненые заглядывали сбоку, чтобы увидеть награды, позвякивающие на груди женщины. Удивленно переговаривались между собой. Она вошла в палату Мешкова с эскортом. Лицо Ивана медленно повернулось, и парень улыбнулся, собрав на эту улыбку оставшиеся силы. Она подошла и присела рядом на стул, подвинутый кем-то из ребят:

– Все слышал? Ты мной доволен? Всыпала, как ты просил.

Наклонилась пониже, чтоб услышать его ответ. Мешков тихо прошептал:

– Марина, сегодня ты заставила армию поверить, что правда все же существует, и ты станешь голосом Армии. Я верю, что ты станешь депутатом. Хотя многим зажравшимся хомякам, наверняка, это не понравится. Я поправлюсь, забирай в охрану…

– Полковники мне шестерых прислали, вот-вот подъедут. А о тебе я подумаю. Спасибо, что предложил. Я пойду, устала, да и тебе отдохнуть не мешает. Спи, Ванечка. Я зайду к тебе еще не раз.

Поцеловала Мешкова в щеку и вышла. Большинство раненых разошлось по палатам, остальные смотрели вслед.

Но отдохнуть не удалось. Едва вышла в коридор, как увидела поворачивающих из-за угла со стороны лестницы шестерых спецназовцев. Парни были в форме. Она издали узнала всех и улыбнулась: Огарев и Андриевич выбрали ей в охрану тех, кого она знала по боям. В руках Леона имелся маленький включенный приемник. Мужики вначале замерли, увидев бредущую навстречу фигуру, а потом кинулись к ней с криками:

– Марина! Искандер! Поздравляем!

Кованые ботинки стучали так, что из палат вновь начали выглядывать раненые. Если бы не выскочивший на крик Капустин, успевший оттолкнуть первого разведчика от женщины, все могло бы кончиться для Марины трагически. Хотя она и протянула руки вперед, пытаясь удержать разведку, Швец явно собирался сжать ее в объятиях. Спецназовец отлетел в сторону. Тут же развернулся, чтобы достойно наказать наглеца, Маринка успела схватить его за руку:

– Стоять всем! Леонтий, ты не в Чечне!

Спецы замерли. Игнат торопливо сказал:

– Ранена она. Нельзя ее тискать. Вся грудь в бинтах.

Спецы с улыбками поглядели на Капустина. Леонтий шутливо натянул ему фуражку на нос. Ухмыльнулся:

– Что Маринку защищаешь, это хорошо, а вот что нас толкаешь, это плохо. В смысле, для тебя однажды плохо может закончиться!

Оглядели Марину со всех сторон:

– Выглядишь здорово! Что же ты ни разу не говорила, что у тебя наград больше, чем у всех нас?

Она смущенно усмехнулась:

– Может, мне надо было список составить и на груди повесить? Здорово, мужики! Я так рада вас видеть! Извините, даже обнять не могу, руки поднимать тяжело. Конференция только что прошла.

– Да мы слышали! Приемник с собой таскаем. Экипаж в самолете на полную мощь включил рацию. Впервые в Иле тишина стояла. Только твой голос да шум моторов. Летчики тебе привет передают. Здоровья желают и удачи. Бутрим наш не удержался, похвастался, что мы к тебе летим! Нас из самолета на руках вынесли. Приветы тебе передавали мужики из Грозного, из Шали, из Ведено, из Ножай-Юрта, из Катаямы, из Шатоя и даже Чечен-Аула. Они нам пообещали «без парашютов выбросить», если не убережем. Лихо Марин выступила! Зло!

В коридор вышел главный хирург отделения. Удивленно уставился на толпу мужиков в полевушке: