Владимир Юдинцев - Серёжа Муромцев. Первое приключение

– Пойдем, пойдем, я напою тебя чаям, ты вся дрожишь, – она обняла Марию за плечи и повела в дом.

Женщины зашли в дом, и хозяйка отвела Марию на кухню. Усадив ее за стол, она начала готовить чай.

– Сейчас, сейчас! – я тебя напою чаем с мятой, и ты успокоишься.

Взгляд Марии становился более сознательным.

– Он не хотел… не хотел на меня наброситься, – промолвила Мария.

– Конечно! Он у меня ласковый, – оправдывала, столь необычное поведение своего пса тетя Полина.

– Он сам был очень напуган… что-то его напугало, – продолжала Мария.

Чай тем временем был готов. Тетя Полина поставила чашку перед Марией. Мария сделала глоток, оставив чашку в руках, чтоб согреть их. Тетя Полина взяла свою чашку, и уселась напротив Марии.

– Ой! – вздохнула она. – Барсик у меня такой чувствительный, я даже не знаю к чему он это…, – она вдруг замолчала, погрузившись в свои мысли. Она что-то явно вспомнила.

– …Извини, – опомнившись, сказала тетя Полина, – просто он уже старый пес, и сбегал от меня всего два раза, и в те разы, эти его побеги оказывались предвестниками бед. В первый раз это случилось, когда ему был всего год. С самого утра он вел себя как-то странно: есть отказывался, пытался вырваться с цепи, лаял, я не знала, как его усмирить. И вот вечером Петр Иванович, мой покойный муж вышел на улицу, проходил он под крышей дома… ведь хотел же он скинуть снег с крыши! – с горечью сказала тетя Полина, – Но на все воля Господа. Глыба льда упала ему на голову!

– Ужас! – воскликнула Мария, – Мне очень жаль!

– Ваша семья здесь еще не жила, – вздохнула тетя Полина, и продолжила. – И ты представляешь, это произошло на глазах Барсика. Он лаял весь день, я уж к вечеру начала привыкать. Но в тот момент он залаял со страшным воем, и сорвался с цепи, бросившись к нему.

В следующий раз это случилось три года назад. Беда случилась у соседей. Они как раз жили в вашем доме. Ты знаешь то, что произошло с тобой сегодня, мне напомнило, тот случай. Он так же бросился к Ольге, и в итоге в этот же день пришло известие о гибели ее мужа, – тут тетя Полина замолкла, увидев, что, итак, пережившая стресс Мария, с ужасом глядит на нее, – Прости меня! Я такая глупая, прости! Я не знаю, что на меня нашло.

– А сколько время? – спросила Мария.

– Около одиннадцати, – спокойно сказала тетя Полина, глядя на свои наручные часы.

– Мне уже пора, меня дома потеряли, извините, – засобиралась Мария.

– Ну что ты, что ты, конечно. Это ты меня прости, – сказала тетя Полина.

Женщины вышли в прихожую. Мария накинула на себя пальто, и они вышли на улицу.

– Позволь я тебя провожу, – сказала тетя Полина. – Ну, где же он, где? – запричитала пожилая женщина о своем Барсике.

– Я думаю, он найдется, не переживайте, – утешила ее Мария.

– Спасибо, милая… а ущерб я возмещу, – твердо сказала тетя Полина.

– Да бросьте вы, какой ущерб что вы, – махнула рваным рукавом Мария. – Пальто это все равно уже старое.

– Нет, нет, все же! – настаивала тетя Полина, но уже не столь навязчиво.

– Успокойтесь, – махнула рукой Мария, – Идите в дом, а то простынете.

– А что с остальными-то собаками, все как с цепи сорвались! – недоумевала тетя Полина. – Что-то здесь неладно.

Панический страх, который Мария в себе изо всех сил подавляла, начал вырываться наружу. У нее закружилась голова, ладони взмокли от волнения, в глазах потемнело.

– До свидания, – сказала она и повернула в сторону дома.

– До свидания, – вскользь сказала тетя Полина, уже не обращая внимания на Марию. Ее беспокоило то, куда делся ее Барсик, и то почему лают все собаки в округе. Ну ладно ее Барсик, он очень чувствительный, ну что неужели все собаки такие чувствительные, и если да то, что именно они чуют? Какая должна случиться беда, если все собаки так взволнованы? Кутаясь в свою шаль, размышляя, она прошлась немного по улице, затем пошла в дом.

Мария тем временем подошла к забору своего дома, как вдруг раздался страшный раскат грома: «Гром зимой, накануне нового года», подумала Мария. Следующий раскат стал еще сильнее, такой сильный, какой Мария еще никогда в жизни не слышала. От страха, она взялась руками за уши и упала на снег. До дому оставалось метров пять, но пройти их Мария не смогла! Ужас объял ее!

Раскат грома не прекращался. Он становился все сильнее и сильнее, все продолжался и продолжался! Мария лежала на снегу, уши были закрыты руками, а глаза зажмурены. Она не могла пошевелиться. Она боялась открыть глаза. От такого грохота, который можно сравнить с взрывом, уши заложило. В них началась ужасная боль. И вдруг она почувствовала на висках, что-то липкое и теплое. Она поняла, что это кровь.

Мария смогла набраться мужества, чтобы встать, и добежать до дома. Звонить в дверь не было смысла, вряд ли при таком шуме ее кто-нибудь услышит. Она начала шарить рукой в кармане, из-за страха за семью, руки у нее дрожали. Она нащупала связку ключей и достала их из кармана, но никак не могла взять нужный ключ. Руки ее не слушались. Кровь уже капала ей на пальто, волосы были растрепаны. Кое-как она смогла взять нужный ключ и вставить его в замочную скважину. Она распахнула дверь настежь и вбежала в гостиную. На диване спокойно сидел Дмитрий. Лицо его не выражало эмоций. А на висках у него также, как и у Марии была кровь. Мария поняла, что он мертв, но она просто не могла в это поверить. Она подбежала к нему, и обняла его. Слезы лились из ее глаз. Мария начала его лихорадочно трясти, но он уже ее не слышал. Она села рядом, обняла его и, поцеловав в губы, и начала захлебываться от слез. Рядом с Дмитрием лежала рация, но Мария, не обращала никакого внимания на плач малыша, она ничего не слышала, и не видела вокруг.

С чердака быстро, почти бегом спускался старик с длинной бородой.

Это был Иван Федорович, но только он сильно изменился после прошлого раза. На его голове был колпак, а на теле длинный балахон с мантией. Он выглядел как настоящий волшебник, такой, каких рисуют в сказках, вылитый магистр Мерлин. Он двигался так быстро и уверенно, как не ходят люди его возраста. Спустившись с чердака, подбирая подол своей мантии, чтоб не запнуться и двигаться быстрее, он вбежал в детскую. Сережа плакал: «Давай мой хороший, нам надо спешить мы должны успеть забрать и маму», сказал Иван Федорович. Он взял Сережу на руки, и повернул левой рукой, на среднем пальце правой руки огромный перстень с сапфиром на сто восемьдесят градусов. Они тут же испарились в воздухе, как будто их здесь и не было. Только они успели исчезнуть, как за окном возникла вспышка, настолько яркая, что создалось впечатление, как будто само солнце заглянуло в окно детской! Свет был очень ослепляющей силы! Затем миг, страшный взрыв, и дом превратился в руины.