Номер PD C8083N45J - Записки инженера. Шесть вопросов. План жизни с конца. Выращивание себя. Выращивание Родины. Сказки из физики

Устройство барабана гранулятора с внутренними шнеками, передававшими мелкие гранулы на повторное «опыление» пульпой, устройство форсунок и многое другое также осело у меня в голове. Это в книгах не прочитаешь. Этого и у «буржуев» нет.

В металлургических цехах есть громкая аварийная связь. Рябинин сказал оператору, что срочно нужен Кузнецов. «Кузнецов. Срочно явиться в цех КИП», – разнеслось по заводу. Через пять минут к нам вбежал запыхавшийся Кузнецов.

– Суки, – сказал Кузнецов посмотрев на стол. Спирт был уже разлит. Мы ждали приезда Б. Н. Ельцина.

Главный инженер медеплавильного завода Ленсталь Семенович Кашин был сыном особых родителей. Поэтому Ленсталь. Он и в работе стоял на своем как «основоположники» его имени – как стальная стена. Были люди в то время!

Разрешение на начало испытаний он мне быстро подписал. Подпись – как пила на пол-листа. Такое не забывается.

Мы тогда генераторы большие поставили на линии получения двойного суперфосфата, и цех первым из десяти аналогичных вышел на миллионную мощность. Мнение о нас сложилось неплохое, поэтому Ленсталь подписал приказ.

Генераторы 16 МВт работали на природном газе, а испытывать нужно было на мазуте, чтобы государственные испытания пройти на двух топливах. Протянули линии мазута и т.д., и мы были в состоянии боевой готовности.

Одновременно завод и цех двойного суперфосфата готовились к приезду Б. Н. Ельцина – он был тогда первым секретарем свердловского горкома партии. Свердловск – особый город. В нем и в округе много чего делают, потому к Союзу, а сейчас к России прикасаться боялись и боятся. С той земли, которую наши однокурсники позже полюбили.

Когда я вижу по телеку чистые цеха, то думаю, что это в павильонах киностудии «Мосфильм» макеты построили. Сам я не видел таких, где можно в костюме пройти. Часто и горная техника для передвижения пригождалась, и обувь горная. Так было и в цехе двойного суперфосфата. Фосфорную кислоту из апатита экстракцией получают: серная кислота, плавиковая кислота, агрессивные среды, пульпы, высокие температуры и т. п. Не для горкомовских людей в костюмах. Заводские это понимали и в цехе экстракции специальную галерею построили – для прохода Ельцина. И закрыли сразу, чтобы она чистой оставалась.

За сутки до приезда Ельцина подали мазут под давлением 20 бар к нашей установке. Труба от мазутного коллектора оторвалась, и всю стену операционного цеха, начиная с отметки +15 м, залило мазутом. Этот цех с нашими генераторами и хотели показывать. Генераторы красивые, «гляделки» светятся, на факел можно посмотреть. А тут залили весь цех. Мазут не счистить со стены и не закрасить. Нужно все с бетоном отдирать. Сделали что могли, но все равно ужас. Про испытания я уже и не мяукал – молчал как мышь в щели под полом.

Встречи такие нельзя отменить или перенести – это вам не игрушки. Раз в истории завода они происходят. Смена вечерняя кончилась. Все передовики остались после смены, переоделись в праздничные костюмы, надели ордена, ждем черные машины с дорогими гостями. Нам было хорошо – потому что Рябинину Володе, начальнику цеха КИПиА, спирт выдавали для промывки электроники. Электроника могла и подождать, промывали мы себя. Промываем и ждем Ельцина, который в промывке тоже толк знал.

19:00, 20:00, 21:00, 22:00… Сидим, ждем – отбой не объявляют.

В заводоуправлении только одно окно светится – там Ленсталь Кашин сидит, Ельцина ждет. В 23:00 звонит Кашину директор завода – Леонид Александрович Смирнов – и говорит: «Я ему уже здесь все объяснил». Здесь – это в спецпрофилактории, где дорогих гостей промывали.

Л. А. Смирнов редкий был человек. Он единственный из соавторов прочитал наш совместный с заводчанами патент по СКЦ и сделал в нем реально значимые поправки.

Пункты Ленин – Сталин – Ельцин пройдены. С пунктом Горбачев сложнее.

Тут нужно свернуть в Башкирию. Потому что Горбачев ничего бы не сделал без своей жены Раисы Максимовны. Как вы знаете, все преобразования во все времена начинали женщины. Именно они хотели лучшей жизни, лучших шмоток и т. п. То есть красоты.

Красота – это символ любой женщины. Добивались женщины революций и перестроек всегда и во все времена одинаково. Старый проверенный этот метод действует безотказно на примитивные существа – на мужчин.

Раиса Максимовна – очень красивая женщина, она хотела жить в красивой стране, и чтобы страна соответствовала ей. Как внешний фон. Путей к этой новой жизни и цену этой красоте никто тогда не знал. В институте марксизма-ленинизма переход от социализма к капитализму не преподавали. Откуда было знать, что делать? Михаил Сергеевич в меру своих сил и понимания ринулся выполнять желание жены. Вот вам и перестройка.

Будущая жена Горбачева – философ, преподавала в Стерлитамаке в нефтяном техникуме. Стерлитамак стоит на бывшем коралловом острове – атолле, там особая энергетика. Плюс смесь русских, татарских и башкирских генов. Эта смесь рождает красивых и сильных женщин. Раиса Максимовна – мишлинг, смесь, это сразу видно.

Моя жена Светлана тоже из Стерлитамака и является аналогом Раисы Максимовны. Только вот аналогом в одиночку вынесшим перестройку на своей небольшой шкуре, с дочерью на руках и хорошо знающей поэтому реальную цену вещам.

Неслучайно Раиса Максимовна жизнью заплатила за свое стремление к красоте, желание жить во внешне красивой стране. Она ясно понимала со временем, куда съехала страна. Сгорела от этого понимания. Михаил Сергеевич и сейчас жив.

В Союзе Управление главного энергетика нашего министерства (УГЭ) располагалось на Калининском проспекте. Попасть туда случайным людям было непросто. Пропуск тебе должен был заказать кто-то из работников министерства, а кто закажет, если ты никого не знаешь?

Популярность свалилась на меня в министерстве неожиданно и с неожиданной стороны. Сказал я заму начальника УГЭ, что сам нужные мне от министерства письма напечатаю, только дайте печатную машинку на полчаса. Для молодых справка: тогда еще компьютеров не было, и всё печатали специальные леди – машинистки. Писем было много, все срочные, а «ледей» было мало – это дико повышало их в цене.

После моего предложения замначальника управления схватил меня за руку и силой вытащил из кабинета. Как всегда, я ничего не успел сообразить, предчувствуя недоброе.

– Смотрите на него! – кричал замначальника УГЭ. – Он сам все напечатает, он – профессор, дайте ему машинку!

Мне дали машинку, я владел одним пальцем, так как в доме моих родителей была немецкая «Эрика» и я печатал на ней в детстве всякую ерунду.