Анна Пейчева - Государыня for real

Радуясь, что на ней штаны, а не юбка, Мелисса ловко перелезла через металлическое ограждение и остановилась, раздумывая, куда бы направиться дальше. Понятно, что к границе, но какой именно? Немецкой? Польской? Венгерской? Румынской? А может, шведской? Но до каждой из них – сотни, а то и тысячи километров. Пешком такой путь не осилить. Особенно на шпильках.

Отмахиваясь от бесцеремонных водителей, которые тут же начали к ней приставать с дурацкими вопросами вроде: «Госпожа премьер-министр, что происходит?», «Это что, конец света?», «Когда к нам прибудет помощь?» и «Я голосовал за вас на выборах, не хотите помочь мне подтолкнуть машину?», – Мелисса двинулась на юг, справедливо рассудив, что все пляжи должны быть где-то там.

Спустя примерно час изматывающего марафона она услышала позади стук копыт.

– Чтоб меня морские черти зажарили и скормили глубинным осьминогам со всеми потрохами! Сеньора премьер-министр! Вот так встреча, медуза мне в глотку!

Ее догнал колоритный толстяк с такими огромными усами, что ими можно было перекрыть автомагистраль.

– Дон Карраско? Не ожидала… – Мелисса была рада остановиться и выкурить сигаретку. Она оглядела забитый вещами прицеп, походный камзол наездника. – А впрочем, я нисколько не удивлена. Вас уже выслали из страны? Как-то слишком быстро.

– Никто не посмеет выслать посла Великой Испании, клянусь черепашьим салом! – Дон Карраско молодцевато подкрутил усы и гордо выпрямился, насколько позволяло ему обширное пузо. – О нет, сеньора, меня отозвал лично его величество король Луис – мы прерываем дипломатические связи с Россией.

Из дальнейшего разговора с испанцем выяснилось, что, получив сообщение от Луиса Второго, он не стал дожидаться, пока посольская машина соизволит завестись: «Потому что, каррамба, я срочно нужен моему Королю, вы понимаете, сеньора?» Так что дон Карраско запряг в прицеп своего верного Фуэго: «Этот кальмарий выкормыш должен быть наказан за то, что проиграл на Царскосельских скачках императорскому Кирину, чтоб его пираньи загрызли!» И немедля отправился в родную Испанию, помогать его величеству в «лучшей войне третьего тысячелетия».

– Кстати, о войне, – мрачно сказала Мелисса, – вы, как я погляжу, плевать хотели на наш джентльменский договор. Мы же с вами заключили сделку: я вам – секрет философского камня, превращающего свинец в золото, а вы оставляете в покое Венесуэлу.

– Сеньора, – расхохотался дон Карраско. – Я потомок корсаров, а не джентльмен, мачту мне в сердце! Вы разве не знали, что в Венесуэле – крупнейшие месторождения свинца в мире?

– Ооо чёрт, – сказала Мелисса и медленно осела на асфальт.

Надо отдать должное дону Карраско, который не бросил ее у обочины, а принялся отпаивать каким-то термоядерным пиратским алкоголем из золоченой фляжки. Себе он также не отказывал в удовольствии прикладываться к горлышку, так что в конце концов, узнав об отставке Мелиссы, сильно расчувствовался и заявил, что очень рад этому событию, поскольку теперь политика не помешает им дружить, «как бочке рома и солонине, ведь мы с вами так похожи, словно две кильки в пасти кита».

– Так это был ром, черт вас возьми, – прохрипела Мелисса, понимая, что вот теперь она уже точно никуда пешком не дойдет.

Раскрасневшийся дон Карраско великодушно пригласил составить ему компанию в поездке на родину через живописное Румынское Королевство, и премьер-министру ничего не оставалось, как согласиться на предложение заклятого врага. Для достижения цели все средства хороши, так ведь?

– Лично я отлично проживу и без всякого электричества, – говорил Левинсон. – В последнее время я практикую близость с природой. Стираю собственноручно свое бельишко в Неве. Золой, как в стародавние времена. Очень освежает, знаете ли. Фигурально и буквально.

– Странно слышать такое от креативного директора крупнейшего в мире телеканала, – заметил Николай Константинович, поглядывая в окно Зимнего на Дворцовую площадь.

Солнце поднималось к зениту, а значит, с тех пор, как он короновал свою дочь на царство, прошли уже почти сутки. Самые насыщенные сутки за всю историю Российской империи, напитанные кризисами, как пышки из «Омелы» – маслом. Бедная Кати! Хотел бы он помочь, да поздно – корона не бадминтонный воланчик, не будешь же перебрасывать ее туда-сюда между головами Романовых. Юная государыня сидела на соседнем подоконнике, закутавшись в старую толстовку поверх праздничного наряда, унылая и несчастная, трет глаза. Никто из них не спал минувшей ночью. Кати слушала истеричные доклады сановников, сам Николай Константинович прошел не меньше сорока километров от того рокового ёлкокапустного поля до дома, и теперь не мог даже стоять – растекся по компьютерному креслу, «будто последняя чумичка», как говаривал его отец.

А кстати, куда подевался этот неугомонный старик? Впрочем, кто-то, а Константин Алексеевич точно не нуждался в опеке, так что сейчас можно было сосредоточиться на других мыслях. Например – где сейчас Мелисса? И как стереть из памяти слюнявый поцелуй «на прощаньице» от толстушки в розовом трико?

Вчера маленький отряд Николая Константиновича чудом не попал под самолет, который аварийно сел совсем рядом, придавив горячими шасси сотни хвойных шаров. Экс-император с облегчением передал своих подопечных опытным стюардессам, одна только пухлая Мари никак не отцеплялась от его локтя, хихикала и флиртовала напропалую. Проклятое воспитание не позволило Николаю Константиновичу отшить поклонницу в грубой форме. Пришлось тащиться с ней под ручку по всему городу аж до самой парадной, где жила розовая дамочка. Мари очень, очень приглашала его остаться, но государю удалось-таки сбежать, сославшись на сильную занятость. Он говорил чистую правду – вокруг творился Рагнарёк, и нужно было что-то с этим делать. Электричества по-прежнему не было, и радовался этому, похоже, один только креативный директор «Всемогущего».

– Так я же воистину креативный, – Левинсон пожал плечами, одетыми в красную косоворотку. – Непредсказуемость – моя главная фишка. Хотите кофе, Николай?

– Откуда же вы его возьмете, Гавриил? – с недоумением спросил Николай Константинович, отвлекшись на мгновение от созерцания площади. – Ни кофеварки во дворце нет, ни электричества.

На Дворцовой вновь начал собираться народ – на этот раз без картонных сердечек и плюшевых мишек. Даже с этого расстояния люди казались напуганными и растерянными. Интуиция вела их к сердцу столицы, где на протяжении четырехсот лет они узнавали важнейшие новости империи из первых уст.