Татьяна Вереск - Трискелион Новонареченные

Прохладный воздух постепенно прогревался. На склоне, спускавшемся к воде сквозь темную жирную землю пробивались ещё плотно закрытые бутоны желтых и фиолетовых крокусов. В спокойной речной глади, покрытой тонкой плёнкой льда, отражалось почти бесцветное бледно-голубое мартовское небо.

– Вот интересно, сколько сейчас времени? Вы заметили, что тут нигде нет часов? – спросила Аделаида, спускаясь по каменным ступеням к мраморному берегу.

– А зачем они нам? – вопросом на вопрос ответила Искра, проскакав мимо девушки, – это ли не маленькое счастье просыпаться вместе с солнцем и быть не привязанной ко всяким графикам и режимам. Вчера я целый день валялась в кровати и читала «Маленького принца». Мы же тут даже без телефонов и телевизоров. Заметили?

– Да. Я как-то и забыла о благах цивилизации, странное ощущение. Всё как во сне, – ухмыльнулась Аделаида. – А знаешь, вчера мне эта одежда была безнадежно велика, а сегодня как по мне сшита, – девушка покрутилась вокруг себя любуясь воланами серой юбки.

Искра быстрыми шагами ходила туда-сюда вдоль кромки подмороженной воды, пиная крупную гальку. Сильва, так и не дойдя до берега, присела на мраморные ступени, обняла колени и погрузилась в свои мысли. Аделаида рассматривала Лядов холм. Талая вода бежала тонкими ручейками по склону размывая остатки рыхлого съежившегося снега. Сухая горчично-коричневая трава время от времени колыхалась и еле слышно шуршала под изредка набегавшей волной слабого ветра. Темные громадины камней и коряг, покрытые лёгкой утренней испариной, искрящейся в солнечных лучах, принимали причудливые формы.

– Как ты думаешь, кем мы станем? – снова заговорила Аделаида.

– Не знаю. Руфина сказала, что стражами. Да какая-разница-то? Мы уже здесь и вроде всё не плохо, – Искра хихикнула и махнула рукой. – Я давно хотела оказаться в подобном месте. И что-то подобное представляла в своих мечтах, когда была маленькой. Мне хочется громко кричать от радости! Вот так. Ааууу! – во весь голос завопила Искра и запрыгала на месте, широко улыбаясь пухлыми губами и хлопая в ладоши. На неё накатила внезапная детская радость.

Громкий звук пронёсся над рекой, натолкнулся на холм и через секунду вернулся на мраморный берег. А ещё через пару секунд на склоне холма часть коряг и камней зашевелились. С хриплым рыком и шипением к берегу понеслись странные существа. Они спотыкались, наступали друг на друга. По одному и целыми кучами катились кубарем вниз. И вот они уже на противоположном берегу у подножия холма. Высокие и низкие, толстые и тощие. Все обросшие темной спутанной шерстью. Сквозь длинные грязные комки волос сверкают узкие глаза. Перекошенные от злобы морды скалятся гнилыми ломанными зубами и корчат страшные гримасы. Существа сдирали горсти грязи с размытого подножия холма длинными когтистыми лапами и с громким свистом и гарканьем кидаи склизкие комья на противоположный берег.

– Фу, мерзость! Бежим быстрее! – вскрикнула Искра, и потянула Аделаиду за руку.

Подхватив длинные платья, девушки побежали прочь от мраморного берега и уже через несколько секунд, тяжело дыша, стояли рядом с Сильвой на каменных ступенях. Вдруг река забурлила и вспенилась. Высокая ледяная волна окатила лохматых существ, нарушавших безмятежный покой весеннего утра. Те громко завопили, молниеносно взобрались на холм и скрылись между камней. В воздухе снова воцарилась умиротворенная тишина, изредка нарушаемая голосами птиц.

– Кто это? – Сильва внимательно всматривалась вдаль, пытаясь понять, что произошло.

– Это видимо Ляды, – отдышавшись ответила Аделаида, – мне вчера о них Руфина рассказывала. Как хорошо, что они воды боятся! Или того, кто в ней?

– Вот и познакомились с местной нежитью. Давайте-ка в другом направлении прогуляемся, а то рискуем превратиться в кучи грязи, – предложила Искра. Девушки весело захихикали. И даже на бледном лице Сильвы появился розовый румянец и еле заметная застенчивая улыбка.

Налево от лесного дома, между стволов деревьев, петляла широкая грунтовая тропа. По её южному краю пробивались нежные светло-зелёные улитки папоротника. Кое-где лежали круглые серые валуны и острые булыжники пестрой горной породы. Над тропой с двух сторон свисали ветви дуба, усыпанные красноватыми набухшими почками. Пушистые кедровые ветви и крупные фиолетово коричневые шишки, нагретые солнцем, источали еле уловимый горьковато-смолистый аромат. Свиристели с яркими желтыми хвостами перелетая с ветки на ветку, крутили рыжеватыми головками и распевали многоголосые трели. Из глубины леса слышалась прерывистая барабанная дробь, выбиваемая дятлом.

Впереди по лесной тропе шла Искра, негромко и радостно что-то напевая. Она терялась и появлялась между стволов деревьев, заглядывала за булыжники, ловко прыгала по валунам. Девушка подбирала с земли шишки, наполовину съеденные кедровками, рассматривала их и замирала с поднятой вверх головой, слушая звуки весеннего леса. Следом шла Аделаида. Она задумчиво теребила русые локоны, глубоко вдыхала мартовский воздух и с интересом наблюдала за Искрой. Сильва сильно отстала. Она блуждала взглядом по непросохшей тропе и молодым росткам травы, изредка вздрагивала от звонких птичьих трелей, шумно вдыхала лесной воздух, вздыхала и время от времени разводила руками. Солнце поднялось выше и в лесу стало заметно теплее. Через пару километров древний лес закончился. Дальше тропа спускалась под крутую горку и продолжалась в огромном поле. Кое-где, на фоне рыжевато-желтой травы, небольшими группами белели тонкие стволы молодых берёз.

Девушки поскальзываясь на размякшей глине спустились под горку. В отличие от лесной тропы полевая дорожка была сплошной сырой вязнущей грязью с редкими холмиками плотной дернины. Кое-как обходя и перепрыгивая лужи, девушки с трудом преодолели небольшое расстояние. Как вдруг из куста шиповника, нависавшего колючими ветками над очередной лужей с громким карканьем, выпорхнула крупная ворона. Девушки вздрогнули и вскрикнули от неожиданности. Птица привлекла их внимание к старому густо разросшемуся кусту, в глубине которого и прятался большой булыжник в форме трёхгранной пирамиды. Было заметно, что камень изрядно потрепали время и непогода, кое-где он порос лишайником. Массивное основание ушло глубоко в землю, наверное, уже несколько веков назад. Не смотря на старость гранитной пирамиды, на холодной пестрой поверхности четко вырисовывались замысловатые письмена и крупные знаки.

– Что тут написано? – спросила Аделаида.

– Не знаю, похоже на какие-то символы, – пожала плечами Искра. – Посмотрите, какой он древний! Интересно для чего он здесь?