Александр Абалихин - Космодром под Митинкой

– Варвара Степановна! Это я, Тимофей,– кашлянув, сказал пастух.

Старуха распрямилась и удивлённо посмотрела на пастуха и стоявших рядом с ним участкового, Митрича и нескольких незнакомых мужчин с винтовками.

– Кого привёл, Тимофей? – хрипловатым голосом спросила старуха.

– Это гости Саломеи Архиповны, – ответил за пастуха Митрич.

– Гости? Городские, значит. Выходит, дорогу восстановили до Райска? – повеселела старуха.

– Нет, дорогу не восстановили, – покачал головой участковый. – Они заблудились и к нашей деревне вышли. А в Райск мы теперь вместе с ними направимся.

– Понятно. А, что это ты так рано коров назад пригнал, Тимофей? А где моя Машка? – заволновалась Степановна, глядя вслед бредущим по улице коровам.

– Нет больше Машки, – сказал Тимофей, всем своим видом изображая неимоверную печаль.

– Как это – нет Машки? – сурово сдвинув брови, спросила Варвара Степановна.

– Корову твою сожрало неопознанное природное явление в виде летающего хищного покрывала, – сообщил Тимофей.

– Да что ты мелешь? Ты в своём уме? Как явление могло съесть мою Машку? Говори, куда подевал мою корову? – упёршись кулаками в бока, спросила старуха.

– Сдохла она… То есть, померла. Да вот мужики подтвердят, что из Машки кровожадная тварь все соки высосала и мясо выела, – проговорил Тимофей, пятясь задом от наступавшей на него старухи.

– Это правда, – вступился за пастуха Митрич. – Там лежит шкура твоей коровы, Степановна.

– Только Тимоха в её гибели не виноват. Что он мог поделать с инопланетной тварью? – добавил участковый.

– Да вы что, издеваетесь? Уж тебе-то должно быть стыдно такое рассказывать, Николай! – закричала старуха, замахав своими высохшими кулачками.

Потом она безвольно опустила руки и села на скамью, стоявшую возле дома. Обхватив голову руками, старуха заплакала и принялась раскачиваться.

– Что ты, Варвара качаешься взад-вперёд? Не убивайся ты так! Корову не вернуть. Похоже, твоя Машка – не последняя жертва. Лучше подскажи, что делать? Из лесу всякая нечисть лезет, а с ней надо бороться. Ты же сама примечаешь, что в деревне творится неладное. Скажи, Степановна, смогла бы ты с винтовкой в руках защищать Митинку? – поинтересовался участковый.

– Смогла бы, – кивнула старуха и пообещала:

– Я отомщу за Машку! Ведь у меня теперь из животинки только козочка Дуняша осталась, да ещё несколько кур.

– Это правильно! – обрадовался Николай. – А кого ты сама порекомендуешь к тебе в помощь для организации обороны Митинки? Народную дружину пора создавать.

– Мужиков надо в помощь. Вы пригодились бы, – сказала Степановна.

– Мы пойдём в Райск. Во время нашего отсутствия тут многое может произойти, – сказал участковый.

– Вчера вечером я из окна избы громадного паука увидела в своём огороде. Тогда я подумала, что мне померещилось, – призналась Варвара Степановна.

– Не померещилось. Такие пауки на краю деревни уже не редкость, – сказал Митрич и указал рукой в сторону, где стояла изба Саломеи. – Наши гости там прикончили двух таких огромных пауков. В лесу теперь много паучьих коконов. Обычных паучков и тонких паутинок нигде не видать.

– А почему ты, Николай, своего приятеля Петра или Женьку-тракториста не привлекаешь к народной дружине? – спросила Варвара Степановна.

– Так ведь Пётр получил удар сковородкой по голове.

– Да ты что?! – всплеснула руками старуха.

– Мало нам неопознанных хищных тряпок, летающих в воздухе и огромных пауков, так ещё несознательные гражданки увечья своим мужьям наносят! – с возмущением произнёс участковый.

– Так это Надежда Петра сковородкой двинула? – всплеснула руками Варвара Степановна и спросила:

– Так ты арестовал Надежду?

– Да разве ж сейчас до арестов? – махнул рукой Николай. – Протокол некогда составить. И сдавать правонарушителей некуда. В отделение полиции в Райске их теперь не так просто доставить.

– Да ты и раньше-то за всю свою службу наших, деревенских, никогда в арестовывал, – вспомнила Варвара Степановна. – Хотя соседа моего, Гордея, порой следовало бы сдать в отделение. Ведь хулиганом он был до армии. А как вернулся со службы домой, запил. Его мать сильно из-за его поведения расстраивается.

– Что же мне ничего неизвестно о его пьянстве? – сказал участковый и посмотрел на стоявшую по соседству избу с железной ржавой крышей.

– Мать Гордея меня просила никому не рассказывать о таком увлечении своего сына. Не хочет Пелагея Ивановна, чтобы люди узнали о его беспробудном пьянстве, – пояснила Варвара Степановна. – Понятное дело, кому же хочется сор из избы выносить?

– Так это он просто гуляет после возвращения домой, – усмехнулся Митрич. – Его пьянство – есть понятное выражение радости после счастливого возвращения в родные края. Вовсе это не означает, что его армия не воспитала в лучших традициях, так сказать…

– Почему же? Воспитала. Он присмиревший теперь стал. Пьёт, но по-тихому. Да всё равно остальные соседи о запое Гордея знают. И не только соседи. Наверняка и Митрич в курсе, – сказала Варвара Степановна.

– Это так, Митрич? – спросил Николай.

– Так, – нехотя ответил Митрич.

– А мне что же не сказал?

– Да у тебя ведь и своих забот хватает. Зачем зря расстраивать?

– Плохой я участковый. Многого не знаю, что творится в Митинке. Надо мне с Гордеем поговорить, – решил Николай.

– Так ведь он не дебоширит, как раньше. Говорю тебе – гуляет он на радостях! – сказал Митрич.

Участковый махнул рукой, поправил фуражку и решительно направился к избе Пелагеи Ивановны. Николай постучал в дверь, которая вскоре отворилась. На пороге стояла невысокая седая круглолицая женщина лет пятидесяти с добрыми голубыми глазами. Она была в тёмно-зелёном платье и сером, надвинутым на лоб платке.

– Пелагея Ивановна, – обратился к старушке участковый, – слышал я, что Гордей вернулся из армии.

– Зачем он тебе понадобился? Мой Гордей не выходил в эти дни на улицу. Набедокурить он не успел, – подозрительно взглянув на участкового, сказала Пелагея Ивановна.

– Расспросить мне его надо.

– А не арестуешь его?

– Пока не за что его арестовывать.

– Ладно. Что в дверях-то стоишь? Проходи. А что это за мужики с оружием возле соседского дома собрались? Откуда они? – удивилась Пелагея.

– Все об этом спрашивают, – сказал Николай, заходя в сени и снимая фуражку. – Митрича и Тимофея ты знаешь, а остальные – гости старой Саломеи.

– Заходите, люди добрые, в дом! Отдохнёте, чайку попьёте, – выйдя на крыльцо, позвала мужиков Пелагея Ивановна.

Мужчины прошли в её избу. Лишь Тимофей остался возле соседской избы, продолжая оправдываться перед Степановной.