Игорь Козлов - Luftwaffe-льники. Часть 3

– УРряяяя!

Но, не успел Витя докричать свое писклявое «УРряяяя!» Не свезло. Взрывпакет взорвался в костлявом кулаке дистрофичного богатыря из славного града Пилопедрищенск.

Все, кто не успел зажмурился, увидели как Витины пальцы разлетелись в разные стороны. *дец, приехали!

Командир взвода лейтенант Зайчик жалобно заскулил, предчувствуя скорое свидание с военным прокурором. Он сорвал с головы шапку и закрывая ей лицо, в полубессознательном состоянии сполз на дно окопа. Все курсанты рванули к раненому Виктору, на бегу вскрывая личные медпакеты, чтобы спасти «героическое чудо».

Но Бог Витю любил! То, что мы приняли за разлетающиеся пальцы, оторванные взрывом, оказалось лохмотьями армейской рукавицы. Трехпалая суконная рукавичка приняла на себя кинетическую энергию взрыва. Правая рука курсанта Копыто тоже пострадала, но без видимых катастрофических повреждений. Все было на своих местах, лишь кисть мгновенно распухла до состояния подушки, пальцы раздулись, словно сардельки и оттопырились в разные стороны. Да так, что Витя и пошевелить ими не мог.

Когда поняли, что у бойца руки-ноги теоритически целы, на всех присутствующих накатил приступ истеричного смеха. Витя смотрелся очень комично. Кисть его правой руки напоминала пластиковый сувенир на присоске, который советские автолюбители лепили на заднее стекло автомобиля. Вспоминайте, этакая пятерня с надписью STOP или ПРИВЕТ на ладошке, которая игриво покачивалась на пружине, задорно помахивая остающимся сзади машинам.

«Войну» сразу закончили. Курсанта Копыто срочно загнали в медсанчасть на рентген. Дежурный врач, скрупулезно просмотрев снимок вдоль и поперек, пришел к однозначному выводу: «Бог Витю любит!»

Все: кости, связки, мышцы и прочее было в полной целости и сохранности. Отек после разрывов мелких капилляров должен за пару недель сойти. Витю решили не госпитализировать. И это правильно. Дабы не вносить единичный случай «непроизвольного членовредительства» в перечень срочных донесений и не портить показатели по технике безопасности, а так же показатели % боеготовых «штыков», курсанту Копыто выписали освобождение от службы и отправили в казарму на амбулаторное лечение.

«Боевые действия» на уральском морозе не прошли даром. Постепенно личный состав училища методично потянулся в медсанчасть, оглушительно сотрясая тесные коридоры богатырским кашлем. Потери личного состава от генерала-Мороза были настолько катастрофичны, что исчерпав ресурс койко-мест, медсанчасть стала тупо раздавать освобождения от службы налево и направо. В выборе курса лечения военные эскулапы руководствовались вполне обоснованной надеждой на мобилизацию внутренних сил молодых организмов. Которые сами справятся с недугом, если простуженным курсантам разрешить пару дней спокойно полежать на кровати в комфортных условиях родной казармы при температуре + 4 градуса по Цельсию.

Среди прочих «гофрированных шлангов», кому не хватило мест в больничке, оказался и я. Горло раздирала фолликулярная ангина и мне разрешили болеть на персональной койке в спальном помещении казармы. В качестве лекарства выдали второй матрас. Чтобы попытался согреться, а в перспективе, обильно пропотеть. И это при + 4 в помещении?! Что ни говори, а военные медики знают чудотворные секреты врачевания.

Согласно графика нарядов, в ночь на 23 февраля, наше 45-е классное отделение, как самое достойное и морозоустойчивое, отправили во внутренний караул по училищу. Дабы обеспечить надежное охранение чихающему и сопливящему войску, чудом выжившему в полевых условиях уральской зимы. А то вдруг еще, упаси Господи, кое-кто из командования НАТО воспользовавшись плачевным состоянием защитников Родины, отдаст коварный приказ на захват нашего поголовно кашляющего лазарета. Только вряд ли. По Женевской конвенции пленных лечить надо. А на страждущих тепла, заботы и здоровья курсантов в полном составе училища ВВС, у НАТО медикаментов не хватит. Не говоря уже про тепло и ласку. Много курсантов тогда с ног свалилось. Как бы даже не в районе трех тысяч человек.

Итак, 45-е отделение получив оружие и максимально утеплившись, убыло в караул. В казарме 4-й роты остались все больные, включая меня и травмированного Витю. Даже суточный наряд на «тумбочке», набранный из самых здоровых, периодически сотрясал ночную тишину своим душераздирающим.

– АААаааааппппч*УЙ!!!!

Ночь. Утомленный болью, я забылся полуобморочным сном. Снилось, как многочисленное стадо пьяных ежиков устроило чемпионат по футболу в моем горле.

Народный целитель

– Санек, просыпайся!

Жаркий шепот неугомонного Виктора лишил слабой надежды на отдых. Копыто тряс меня за плечо и брызгал слюной прямо в лицо.

– Саня, сегодня праздник 23 февраля, а ты дрыхнешь!

– Витя, отстань. Дай мне умереть спокойно.

– Санечка, как ты можешь?! Мы же военные. День Советской армии – это ж святое!

– Витя, не гневи Бога. Я тебя в очке утоплю, козья морда! Дай поспать. По-хорошему прошу.

– Да ты послушай! Пока ты валяешься, бездыханный, я в самоволочку метнулся.

Как Витя сумел надеть шинель с растопыренной пятерней – загадка?! Не голым же в такой мороз бегал?! А как через забор перелез?! Подтягиваться на перекладине Копыто и раньше не умел. Не хватало силенок у Геракла Пилопедрищенского. Но сбегал же?! Фантастика!

Слабость в организме неумолимо тянула в объятья Морфея. Витькины слова долетали через раз. Я сопротивлялся, не желая просыпаться.

– В активе две бутылочки «беленькой». На ужине в столовой я лучку прихватил, хлебушка. Лелик вчера посылку получил, сальца нам оставил, остальной харч в караул взял. Сашок, я тебя «в раз» вылечу.

– Копыто, будь человеком, исчезни. Веришь, ничего ни хочу?! Даже пить не хочу. А самое большее, чего я не хочу, это твою гнусно-счастливую рожу видеть. Дай покоя, пока тебя в травматологию не забрали с переломом черепа. По-доброму прошу.

Но спорить с Витей – занятие бесперспективное. Как чуть позже услышал в женской компании, куда меня занесла нелегкая: «Есть такие мужчины, которым проще отдаться, чем объяснить, что они тебе не нравятся».

Вероятно, Витя Копыто и был той моделью мужчины, после общения с которой, появилась эта народная женская мудрость.

Долго ли, коротко ли проходило мое лечение, не помню. Помню, что мы спорили предмет: «Стоит ли открывать вторую беленькую?» Я был категорически против, а Витя убедительно настаивал, что обязательно надо. При этом аргументируя, что это необходимо лишь для закрепления позитивного эффекта моего лечения, не более того.

По словам этого обормота получалось, что бегая в самоволку и организуя ночную пьянку, Витя рискует своей конопатой шкурой исключительно ради моего блага. Душа-человек, оказывается.