Роман Балуев - Серебро желаний

– Мысль начинается с вопроса, – молвил Первенствующий. – Этому меня научили люди.

Он оторвался от окна и обвёл Лекториум взглядом нечеловечески синих, почти ультрамариновых, глаз.

– Я хочу, чтобы сегодня вы усвоили эту простую истину и никогда её не забывали. Вопрос зачастую важнее ответа. Если ответ – это итог познания, его конец, гибель, то вопрос – его исток, движитель и жизнь. Вот почему так важно задать верный вопрос.

Зал молчал. Все вслушивались в этот голос – проникновенно-глубокий и одновременно кроткий, источавший искренность и доброту. Боясь даже шевельнуться, ловили ртом каждое слово. Десятки таких же синих глаз глядели на него с восхищением.

Для них он был живой легендой – и хорошо это знал. Каждый раз, начиная свой рассказ сызнова, он втайне боялся: а удастся ли правильно его донести? Передать именно то, что хочет? Ведь всё, что он им скажет, они запомнят навсегда. Вдруг по недоразумению его поймут превратно?

– Часто ли вы задумываетесь над тем, кто такие люди? Ведь иначе не понять, и кто такие мы.

Он снова обвёл учеников многозначительным взглядом. Они, конечно, не догадываются, как ему сейчас тяжело.

– Что их определяет и делает собой? – продолжал он. – Делает настоящими? Зачем они существуют и что несут в наш мир? И чей он, этот мир?

Взгляд его случайно скользнул в окно – и лазурь далёких небес схлестнулась со взором служителя Богини.

Он неслышно вздохнул. Воспоминания – эти злые химеры – коварно подкрадывались, обступали со всех сторон. Угрожающе рычали и скалились. Готовились накинуться всей сворой разом – и растерзать.

– Такие вопросы встают перед героями моей истории. Только, прошу, не ищите в ней ответов, ибо она – совсем о другом. Это история о людском роде, его гибели и возрождении. Это история о красках – красках из палитры чёрного. Это история о людях, которые всеми силами стремились стать настоящими…

Они бежали. Бежали вдвоём по лабиринтам подземных тоннелей, а по пятам их преследовала непроглядная тьма. Тьма жадно клубилась, извивалась щупальцами неведомого чудища – чёрного, как смоль. Оно ревело и рычало, желая во что бы то ни стало схватить беглецов, обволочь своей чернотой навечно… Но они убегали прочь. Он не отпускал её руки – чтобы ни за что не потерять. Не отдать чудовищу.

Они бежали, а вокруг сверкали драгоценные россыпи сказочной красоты. Потревоженные самоцветы загорались под ногами сокровенно-мистическим блеском. Мерцали и переливались яркими красками. И не было в подземелье иного света. А позади наступала ревущая чернота, пожирая всё на своём пути. Вот-вот она достанет их щупальцем, притянет к себе, обратит в такое же чёрное ничто.

Они бежали, как вдруг пропал даже свет. Самоцветы помертвели, один за другим, и предательски угасли. Чудовище тоже умолкло на миг, обескураженное, но тотчас разразилось громовым ликующим рыком. В ужасе они шарахнулись прочь. Неважно куда – наугад, вслепую, лишь бы спастись.

Но что это? Под землёй задул робкий ветерок? Там выход, надежда? Он сжал её ладонь, и они рванулись вперед – на воздух, на свободу, прочь от подземного ужаса… Снаружи гордо расцветала ночь, и яркие звёзды переливались в небесах, что те самоцветы в подземелье. Неужто спасены? Но позади вновь раздался неистовый рёв. Тени вокруг забурлили гадкими извивами.

Они бежали, а мрак за спиной разрастался, пожирая всё сущее. Он затопил уже подземелье с сияющими самоцветами, и сами горы обернулись густой чернотой.

А тьма всё растет и ширится, вздымается к небесам. Устоит ли небо перед ней? По зубам ли чудищу горящие там звёзды?

Некуда больше бежать. Негде укрыться. Некому сдержать ненасытную мглу. Со всех сторон подступает она, клубится, извивается в алчном предвкушении. Чёрное чудовище слепо рыщет хищными щупальцами. Шипит, лает.

– Я тебя не брошу, – прошептал он ей. – Чудовище лжёт! Мы оба – настоящие!

Но в глазах её лишь плескался онемелый ужас.

– Не отпускай, – умолял этот взгляд, – пожалуйста…

Тут чёрные щупальца её нашли. Жадно взревели. Обвили добычу, рванули из его рук. Туда, где клубилась вечная тьма.

– Я не отдам её тебе! – крикнул он, заглушая победный рык чудовища.

Оружия не было – даже хотя бы палки. Тогда он упёрся ногами в землю. Врос, будто столетний дуб, неприступный утёс. Никому не сдвинуть, не оторвать. Он не уступал чудищу его жертву, не выпускал её. Силился вырвать из прожорливого клубка. Держал крепко, насколько хватало воли. Но разве могут смертные тягаться с безымянным злом? В ужасе он ощутил, как скользят пальцы…

Чёрные щупальца увлекли добычу в клокочущую тьму, и тьма с вожделенным рёвом поглотила её.

Йед проснулся от собственного хрипа. А едва в голове немного прояснилось, то без сил упал обратно на лежанку.

– Всего лишь сон, – выдохнул он. – Просто плохой сон.

Он вышел на ночную прохладу. Над головой мирно мерцало звёздное небо.

– Как прибыл в столицу, так и снится одно и то же… Опять и опять! Подземелье, незнакомка… Кто она? Даже лица не помню… Что со мной происходит?

– Кто первый до верхней пещеры? Догоняй!

– На этот раз догоню, не сомневайся! Я старше и выносливее!

– Всё обещаешь, а ни разу ещё не смог! И никто не может!

Тания действительно бегала быстрее всех, и не только сверстников. Даже Йед едва за сестрой поспевал, а уж обогнать её и вовсе казалось безнадёжной задачей.

Они неслись по горному склону наверх – к Поющим пещерам.

Этим утром дул сильный восточный ветер. А если в такой день попасть внутрь любой из тех пещер, то можно насладиться сказочно красивым пением. Мерными переливами, подобными голосу морских сирен с восточного края света.

Пещер на склоне чернелось много – что сот в пчелином улье. Каждая обладала собственным звучанием, выводила свою мелодию. Для гостя с хорошим слухом голоса Поющих пещер были неповторимы, как голоса людей.

Некоторые этих пещер боялись. Старики рассказывали, будто бы песни их – на самом деле стоны древних героев, что погребены под Закатными горами с незапамятных времён. Будто бы и по сей день не знают покоя их души, вновь и вновь сражаясь и погибая, вечно жаждая отмщения в давно проигранной битве. Говорили, что если человек станет слишком долго вслушиваться в их песни-стоны, то рано или поздно разберёт он там слова, и поймёт предостережение из древних эпох. И тут же падёт любопытный путник замертво, ибо не должно мёртвым разговаривать с живыми, а живым – знать тайны мёртвых.