Оресте Колетта - Тайна Греты

– Один из чемоданчиков, кстати пропал! Офис хочет, чтобы я его вернул, – всем своим видом он выказывал презрение. – Говорят, что это я стал причиной его исчезновения, – подчеркивает, посмеиваясь.

– Очевидно же, что это не так, – отвечаю максимально иронично.– Утоли одно мое любопытство, как тебе удалось взять на крючок любовницу криминального авторитета?

– У меня есть секретные источники, которые восходят к наиболее древней и мощной базе данных – сплетням.

Я даже и не ожидал такого искреннего ответа. Затем он пояснил свои слова, покручивая бокал в руке:

– Даже у жены босса есть подружка, с которой она любит поболтать, у которой в свою очередь есть подружка, у которой есть подружка… – смеется так, будто рассказал хорошую шутку.

Мне было все ясно, но я продолжал слушать молча.

– Знаешь, в чем разница между мной и моими коллегами? Я умею быть в нужном месте в нужное время, даже если это касается забытой Богом дыры.

И это была правда.

Мужчина и женщина, которые вошли, практически трясутся. Первое базовое правило новой беседы – показать свое спокойствие, как в покере. Если сидишь за столом с хорошими картами, готовый сделать большую ставку, никогда не показывай никаких признаков возбуждения или повышенного интереса. Нужно относится как к двум любым другим картам, быть готовым их сбросить без всякого сожаления. Изучаю их, могу себе представить их внутреннее состояние, по опыту знаю, что этот момент имеет большее значение для них, чем для меня. Тот, кто обращается к частному детективу, всегда задается немым вопросом: «В правильном ли я месте? Этот человек может мне помочь?» Даю им изучить мой кабинет, стараясь быть любезным, чтобы они все же перешли к рассказу. Мать Греты, женщина очаровательной средиземноморской красоты, занимает позицию, которая мне сразу ясна. Закрытую. У нее короткие темные волосы, аккуратные, как и ее изысканные аксессуары. Знаю, что ее внимание направлено на другое, все вопросы в ее голове видны в ее глазах. Она хочет получить информацию, а не дать. Разделяю такую манеру поведения, я и сам стараюсь не дать понять многое о себе, профессиональная деформация. По факту, мне не остается ничего другого, кроме как пытаться дальше, обстановка до сих пор слишком стерильная, и скорее всего не хватит одной встречи. Мне необходимы все мельчайшие подробности.

– Я должен провести некоторые проверки, – опережаю их мысли, – я мог бы приехать через час, чтобы осмотреть место, где произошло похищение, – быстро понимаю, что их обрадовала эта фраза, кроме того никто никогда не отказывается от подобного внимания.

То немногое, что известно о женщине, которая продолжает проявлять ко мне недоверие, заставляет меня двигаться вперед, это стимулирует меня к тому, чтобы понять чего же мне не хватает в этой истории. Помню обо всем и остаюсь внимательным, показываю свое спокойствие и прощаюсь с супругами, провожая их до дверей.

После моего обычного Мартини Бьянко, который наливаю себе в офисе, я подхожу к рабочему столу Лизы. Задаюсь вопросом куда она пропала, в то время как мой взгляд падает на документы о конфиденциальности и разрешении на расследование дела о пропаже Греты, которое они подписали. Белые листы безупречно сложены в отдельную папку. Меня всегда это раздражало, но Лиза – даже сама не понимая – продолжает быть одержимой порядком, качество, которое ценю в людях, но которое не понимаю и никогда не пойму. В конце концов, это всего лишь документы. Беру бумаги, доставая их из надежного хранилища, решаю перечитать их, чтобы избежать проблем в будущем. Я не эксперт в графологии, но все же мне известны некоторые секреты, которые скрываются за манерой письма. Психология почерка – это наука: человек с внимательным глазом, как у меня например, всегда сможет расшифровать эти закодированные сообщения. Из мозгового центра сигнал подается в руку, которая выводит при помощи ручки знаки, проливающие свет на характеристики пишущего, такие как его эмоции, его личность, способность к приспособлению и даже тип его интеллекта. Подпись, которую поставили внизу документов, отображает многие черты характера, рассказывает многое о подсознании написавшего с подросткового возраста до взросления. Это может казаться шуткой, но написать свое имя и фамилию – это как приклеить этикетку на психологический портрет. Первое и самое очевидное действие, которое надо предпринять, посмотреть, где расположены подписи: место, которое индивидуум занимает в пространстве, имеет большой символический смысл. Уделяю внимание сначала Рудджеро. Отец подписывается по центру, это означает, что он мужчина солидный, но прячущий какую-то уязвимость, которая имела место быть в прошлом. Выбор подписаться посередине дает ему ощущение уверенности и защищенности со всех сторон, далеко от опасностей, которые могут собой символизировать края бумаги. Изучив место подписи, перевожу свое внимание на скрытые детали. Имя Рудджеро Орланди сразу производит впечатление внушительного, инициалы надутые и округленные, это свидетельствует о личности с эгоцентричным компонентом, о чувстве собственного могущества, под которым, возможно, прячутся слишком жесткие ограничения, от которых он страдал в подростковом возрасте. Имя и фамилия написаны слитно, понимаю, что держит все под контролем логики, не умея отделять разум от чувств, подчеркивает подпись, чем еще раз подтверждает мои догадки. Рудджеро чувствует острую потребность быть на виду и производить впечатление, всегда нацеленный на будущий результат. Перевожу свое внимание на жену: Мелания подписывается слева, ее спокойствие носит характер ностальгического и полно очень сильных пережитых эмоций, из-за которых она смотрит в будущее с особой осторожностью. Мой взгляд останавливается на ее фамилии и потом имени: Тоска Мелания. Нетрудно понять, почему эта женщина поменяла местами нормальный порядок имени и фамилии: для нее семья, к которой принадлежит, имеет главенствующее значение, точка отсылки к ее безопасности. «Тоска» немного отдалено от «Мелания» – без сомнения, это потому, что отделяет свою индивидуальность от образа в обществе – это две ее разделенные ипостаси, связанные диалектическими отношениями. Отмечаю, что некоторые части документа были написаны от руки. Очевидно, что это работа Лизы, она знает, как важно для меня видеть почерк человека, чтобы проникнуть глубже в его душу, за предел того, что он сам хочет показать. И благодаря этому, замечаю новые детали. Подпись Мелании существенно отличается от ее обычного почерка, который вижу на бланке. Как по форме, так и по склонности к скорости написания и ясности он несколько другой. Этот нюанс говорит мне многое о ее внутреннем конфликте. Между ее Я-индивидуальным – возможно слишком слабым, подавленным – от Я-общественного, которое заставило ее добиться – любой ценой – положения, которого она достигла в обществе. Синьора врач, но эти маленькие детали раскрывают передо мной женщину, которая скрывается под белым халатом. Могу увидеть ее неуверенность, выраженную в линии, проходящей через всю подпись и кончающейся на имени, что может символизировать собой ее желание стереть части себя. Возможно, у этой женщины заниженная самооценка, которую ей удается достаточно хорошо замаскировать. Крест, нарисованный на «Т» говорит о духе борьбы, в то время как острие, которым заканчивает «А» в подписи, говорит о том, что хочет кого-то поранить или даже пораниться. Этот фактор может также свидетельствовать о тяге к саморазрушению. «Интересно», – думаю пока кладу документы на место, в папку – не хочу выслушивать претензии Лизы, что я разрушил ее порядок. Мелания однозначно интересная женщина, двойственная женщина, которая со смелостью и страхом хочет сражаться, чтобы найти свою дочь. Могла бы быть чудесным союзником, но я должен быть осторожен. Такие знания помогают мне видеть больше, чем другие, позволяя мне делать то, на что осмелятся единицы. Я уже привык постоянно защищаться при помощи глубокого аналитического анализа от захватывающих меня эмоций и порывов. И это именно то, что помогает мне плавать в болоте, ходить в тумане и не потеряться. Запоминаю те картинки, которые у меня сложились в голове о супругах Орланди, и возвращаюсь в офис, думая о цитате Уитмана: «По-твоему, я противоречу себе? Ну что же, значит я противоречу себе. Я широк, я вмещаю в себя множество разных людей».