Кирилл Кянганен - Империя Машин: Пограничье

– Все, что ты выкладывал на стол.

– Не многовато ли будет?

– В самый раз.

Неизвестный уступил, зная, что терять время он себе позволить не может. «Надо поскорее убраться с берега, пока нас не приметили протекторы, просветители или еще кто», – подумал он, раздавая инструкции Амалии, а сам прикидывая план выкупа и ремонта бывшего приюта. Он знал, что защитники чувствительны к меткам, потому пожелал идти первым в разведку. Если его разоблачат, то оставленных Амалии денег хватит на дорогу к Темплстеру и покупку жилища. Неизвестный не мог решить, что делать с островом, и, потому, когда мужчина удалился, а накормленные дети задремали на принесенных матрасах, он достал из заплечного мешка завернутую в шелковую ткань книгу, которую ему «подарил» Верховный Канцлер, и с трепетом прикоснулся к ее обложке. Раздался шорох, он оторвался, оглядываясь, но тот мигом стих. Тогда он снова прикоснулся к книге, разворачивая переплет. В ноздри влился легкий аромат, а он потерял ощущение пространства и времени. Его как бы обволакивало ореолом спокойствия и постепенно пробуждающейся тревоги. Последняя нарастала по мере того, как он хаотично листал страницы, в глазах помутнело, Неизвестный ощутил, как руки обжигало пламя, а сердце замедленно ухало, наливаясь свинцом и колющей болью. Одеревеневшие пальцы перелистывали потяжелевшие страницы. Казалось, он силился поднять не бумагу, а литую сталь. Живот скрутило чередой спазмов. Неизвестный скорчился, и… еле сумел захлопнуть книгу, тут же отброшенную прочь. Наступило облегчение. Неизвестный вздохнул. Воздух вновь свободно поступал в легкие, а он… кажется, получил ответ. Но, едва он расслабился, как его скрутило и смачно вырвало прямиком на обложку. Затем, через пару минут это повторилось, и он в бессилии рухнул рядом, нюхая собственную непереваренную пищу. «С таким не совладаешь» – он сумел улыбнуться сквозь слабость, и провалился в безмятежный сон.

Когда их подняли в клетке к ободу потухшего вулкана сухость резко сменилась на сырость. Тросы, как и сами подъемники выглядели хлипковатыми, но стража впихивала как можно больше людей за раз, чтобы содрать денег за смену. Иногда случались разрывы канатов и тогда «лифт» с несчастными летел прямиком на камни, а стражники просто отвечали, что не углядели, как пролезли безбилетники, и дело на том закрывалось. Между собой же стандартно отговаривались: «сами виноваты, куда лезли? Никто не принуждал». После прогона по стене, их пропустили во внутренний город, представляющий собой спираль из колец, каждое из которых обозначало тот или иной уровень. Проход со стены осуществлялся через откидной мост, который, в случае необходимости поднимался, чтобы никто не мог быстро покинуть вулкан. Их сразу погрузили всех вместе в крытую повозку, поэтому Неизвестный не успел рассмотреть каких-либо деталей, и, на протяжении всего пути видел лишь гравиевую дорогу.

Детей приспособили подле одного из заброшенных святилищ протекторов. Неизвестного с Амалией не пустили внутрь, поскольку «чужаки могли осквернить священное место», как им сказал гвардеец охранявший вход. Массивные двери давно слетели с петель и их просто сложили домиком, организовав подпорки, дабы те не разъехались. На прощание Амалия подманила детишек и, предваряя их слезы, вытащила из-за пазухи световой камень. Каждый ребенок в тихом восторге дотронулся до невероятно красивого переливающегося голубоватым светом комка. Стагмин же пришлось оставить на корабле. Вдали от воды он постепенно хирел и угасал. Амалия поцеловала каждого из них в лоб, в особенности пару близняшек, столь крепко напоминавших ее саму.

– Будьте послушными, ведите себя хорошо, ладно?

Дети закивали и Амалия, улыбнувшись отвернулась, а в глазах встали слезы. На том и попрощались.

Неизвестный искал странников из торговой империи для соглашений, а Амалия устроилась работницей в гостиницу, где ей и выдали номер, как говорится «за глаза», и в прямом и переносном смысле. «И правда красивые» – подумал тогда Неизвестный, глядя в бездонно голубые лучистые «колодцы».

Неизвестный ориентировался на подсказки из книги. После пробуждения он смутно помнил содержание, и, скорее ощущал «тропу» интуитивно. Поэтому не мог ни оформить в мысль четкий план действий, ни выразить словами слетающие с языка готовые фразы. «По крайней мере, мои действия обрели последовательность» – подумал он, замечая, что вместе со стремлением он ощутил и непривычную прибавку сил.

Чтобы избежать проблем с местными порядками, он доплачивал страже, причем нередко его обдирали на каждом новом кольце, когда он поднимался или спускался, иначе он вынужден был выстаивать в общей очереди и непрерывно подвергаться досмотрам. Как выяснилось, платная очередь была ничуть не меньше, разве что исключала «позорное» раздевание до нижнего белья, да еще и в легкий морозец. Женщин и детей пропускали быстрее, предварительно облапав все, что только можно. Там уж кто куда горазд – и попробуй пикни, ударить – не ударят, а просто не пропустят. Потому и первые молча терпели ощупывания, или же стриглись подобно мужчинам, уродовали себе лица и носили мужскую одежду. «К счастью» для стражи – на подобное из гордости и представлений о чести пойдет лишь малая часть. Потому та безнаказанно «проверяла» каждую девочку и женщину, исключая старух, коих в столь суровом месте можно встретить реже проблеска солнца – то есть практически никогда. После подобного приема на островах Цепей и Скал, Безымянный казался вполне дружелюбным островом. Вообще, по сравнению с островом Цепей город в жерле был совсем небольшим. Возможно, он раза в два, а то и три уступал Цепям, и в полтора – Безымянному. Хотя здесь и имелись земли на внешней «корке», снаружи, но там преимущественно находились одиночные случайно раскиданные поселения да крупные склады, предназначенные для торгового оборота. А еще, Неизвестный не заметил сколь-нибудь серьезных оборонных сооружений, не считая пары маяков с баллистическими пушками. Остров охранялся исключительно пешей стражей да морскими постами в пунктах приемки кораблей. Из очереди говорили, что подобные «осмотры» творились и за пределами сети маяков. Но, обычно, для процедуры женщин уводили в отдельное помещение.

Если направиться от периферии колец к центру, то «на дне» города можно увидеть ледяную корку с ледниковыми отложениями, из-под которой просвечивал ало-желтый минерал. Там же, неподалеку, кольцом выше – основывались поселения горняков, гнездящихся в подвесных домах, утопленных в стенку-потолок жерла, поскольку внутреннее пространство вулкана поэтапно сужалось к горлышку, и часть крайних строений или подвешивались на цепи, цепляемые за вбитые в стену-потолок колышки из сплава с Огненных Земель, или же застраивались в форме обычных параллельных улиц, но тогда свет толком и не попадал на «подстенки», а по помещениям разрастался грибок. Чуть выше – два кольца с предприятиями. Трубы от них изгибались и уходили в стенки кратера, дымя снаружи. Периодически объявлялся «час прогрева», тогда зажигали уголь и через специальные клапаны, выходящие на центр выпускали пар, но допускались подобные мероприятия не боле, чем до полудня. Неизвестный подумал, что в это время, когда большая часть людей отсиживается по домам, с включенными фильтрами на форточках, окнах и вентиляции, удобнее всего вести подрывную деятельность. Конечно, при условии, что имеется дыхательная маска, а она ой как на вес золота. Еще и не определишь – сложнее найти инъекцию «грязного» иридиума или ее. С чистым, то, никто и не сравнивал. Тот бесценен. Откупившись на постах, Неизвестный следовал по проверенному маршруту, выискивая облачения торговцев с Сонтейва или, на край – Утренних островов. «Коли торгашу по пути – силится он вас развести. Знай: то не случай» – помянул он высказыванием Лейма. Да и кто выдаст прибыльные торговые пути? Пусть и такому клиенту, как Неизвестный? А то, что торговцы были в курсе его личности – он уже не сомневался. Фернир послал на Скалы весточку, где говорилось о проданных тем детях, и передаче их на хранение на имя Неизвестного. Узнал он о том в местном обменном банке, ему выписали счет, который он был не в силах погасить. «Три тысячи». Когда Неизвестный возмутился ему добавили: «Четыреста за прогон и две шестьсот за хранение. Месье, у нас свободный остров, а вы оскорбляете его достоинство бесчинством и лицемерием, будьте добры выплатить или лишитесь права на груз». На том его и погнали из банка в шею, зарекаясь не пускать до полного расчета.