Андрей Щупов - ПОХИТИТЕЛИ СКАЗОК

***

На десерт здесь подавали кутерьму солнечных бликов и воробьев-горлодериков за окном. Симфонии Ажахяна – одного из восьмерых потерпевших – преподносилось как главное блюдо…

«Цыпочка была грудаста и длиннонога. Она подмигнула мне левым глазом и чуть вильнула правым бедром. Но я на такие штучки не клевал, я был парнем тертым. А главное – я знал, что банда, которая подослала ко мне эту девицу…» – я тупо уставился в окно… Подослала ко мне эту девицу… Банда… Вот же странная штука. Зачем им понадобилось подсылать мне эту девицу? Может, я что-то такое знал, чего не знали они? Или знала девица, но не знал я? Если же я не знал, а она знала, какого лешего она ко мне прискакала? Обмануть, запугать, выдать секрет в обмен на мой старый детекторный приемник – один из раритетов нашей семьи?

Размашисто я перечеркнул страницу черным крестом и начал снова:

«– Эй, приятель! – окликнул меня гориллоподобный громила. – Обожди чуток. Имеется крупный разговор.

– Размером с яблоко? – пошутил я.

– Размером с твою тыкву. – Не принял шутки громила. – Дело в том, что я брат твоей невесты. И как старший брат я публично клянусь отомстить за поруганную честь сестры, пусть даже на это потратится вся моя долгая и оставшаяся жизнь.

– Проспись, амиго, – я презрительно усмехнулся и сунул в зубы сигару. От этих мексиканских бандитов можно было ждать чего угодно, поэтому незаметным движением я перевесил плащ с левой руки на правую и, еще более незаметно оглянувшись, пересчитал количество скопившихся за спиной злодеев. А их было никак не менее дюжины. Увы, додумать эту невеселую мысль я не успел. Правый кулак громилы просвистел в паре миллиметров от моего правого уха. Я выставил блок и, выкрикнув «йаа!», вонзил левую пятку в солнечное сплетение негодяя. Его пропеллером крутануло в воздухе, и, опрокинув по пути два столика, три стула и восемь тарелок с дымящимися бифштексами, он рухнул на обагренный кровью пол. Затесалась схватка, постепенно перешедшая в полный разгар…»

Я перечел написанное и остался недоволен. Какая-то чертова путаница: громила-горилла, голые пятки, восемь бифштексов, кровь на полу… Все вроде бы раскручивалось как надо, но что-то при этом явно хромало. Что именно, я никак не мог раскусить. Со вздохом украсив листок очередным крестом, я вернулся к своим служебным баранам.

Было скучно и жарко, но долг обязывал повиноваться и, обосновавшись в информатории города Знойного, я занимался тем, что нарушал старинную заповедь, советующую не гоняться за двумя, а уж тем более за тремя зайцами одновременно. Но кто же не хочет походить на Юлия Цезаря! Пытаясь завершить главу из детективного романа, я раскачивался на ножках стула и, поскрипывая извилинами, гадал о странной подсказке шефа. Через вставленный в ухо музыкальный кристалл слух мой внимал симфониям Ажахяна, пальцы лениво мусолили подшивки с результатами медицинских освидетельствований всех восьмерых потерпевших. По сути дела я уже влез в тайну личности – и влез по самую маковку. Осознавать это было крайне неприятно, но, увы, иного пути я не видел. После бурного свидания с художником мозг мой трезво рассудил, что лучше занырнуть в святая святых моих подопечных, нежели встречаться с каждым из них тет-а-тет.

Заниматься делом следовало, конечно, там, где все и свершилось. Поэтому, покинув художника, уже в 12—00 посредством репликатора я переместился в городок Знойный – эпицентр минувших событий. Кроме маузера и набора испанских стилетов я прихватил с собой кое-какой инструментарий оперативника, однако главным моим инструментом оставался ум, и уже в 12—30 я сидел в информатории, положив себе задачей не выходить из зала до тех пора, пока что-нибудь не проясниться. При этом я всерьез рисковал застрять здесь навечно. Стрелка на моих часах приближалась к шести, а желанным прояснением по-прежнему не пахло. Трижды я обращался к медкартам клиентов и трижды начинал закипать от всех этих терминов, психотестов и фигограмм энного рода. В ухе надрывно звучали фанфары, и вихляющимися созданиями мысли дергались и изгибались под музыку Ажахяна. Единственное, что я уяснил, это то, что все мои гении с точки зрения медицины оставались совершенно здоровы. Отклонения в ту или иную сторону не превышали известных пределов, – меланхолия, флегма и раздражительность присутствовали, как и должно присутствовать подобным качествам у всякого нормального гения. А более тесты ничего не выявляли.

Словом, я буксовал разом во всем, включая и написание любимого романа. Разумнее всего было встать и уйти, но я сделал это только тогда, когда стрелка достигла шестичасовой отметки. Что поделать, моя слабость – круглые цифры. Я ухожу и прихожу только под бой часов, и, глядя на мои отчеты, шеф цокает языком, начиная ерзать в своем троноподобном кресле и терзать пером свою макушку. Он не верит в мою скрупулезность, и бесконечная вереница нулей приводит его в ярость.

Мой шеф – и в ярости! Вообразите себе эту картинку, и вы поймете мой восторг!.. Впрочем, я, кажется, отвлекся.

Итак, ровно в 6—00 я покинул здание информатория и оказался на остывающей после жаркого дня улице. Рассерженно шипел перегретый мозг, внутренний голос, к которому я тщетно взывал, позорно помалкивал. К слову сказать, перечитав несколько тонн детективной литературы, я так и не докопался до главного секрета всех сыщиков. Каким образом распутывали дела знаменитые герои, оставалось для меня по-прежнему загадкой. Поскольку треть книги они ели, курили и пили, еще треть скандалили с тупоголовым начальством и последнюю треть выходили на финишную прямую, вступая в бой с долгожданными злодеями. Эта последняя треть меня и била обычно под дых. Поскольку все происходило само собой, и все главные противники точно по единому сигналу вылезали из своих берлог. Единственное, что требовалось от лихого героя, это с должной скоростью и в должном направлении поливать пространство смертоносным свинцом, после чего наступала блаженная тишина, и благодарные красотки толпами бросались в объятия своих усталых спасителей. Вот такие вот пироги – без малейшего намека на какой-либо анализ, на мысленное напряжение и психическую атаку. То есть, я тоже мечтал работать подобным образом, но заранее знал, что ничего путного из этого не выйдет, и потому действовал по старому и проверенному рецепту. А именно – пихал и пихал в себя все без разбора, читал, расспрашивал и вынюхивал. Так в костер несмышленыши вместе с прутиками кидают, гаечки, фольгу от шоколада и гвоздики. Меня интересовало все, мало-мальски касающееся дела. И длилось это до тех пор, пока не наступал момент истины. Точнее, сперва я чувствовал, что еще немного – и меня разорвет на части. И тогда, останавливаясь, я замирал в ожидании. Всякой пище требуется время для добротного усвоения. Главное – чтобы среди проглоченного не оказалось откровенной отравы. Чем доброкачественнее информация, тем быстрее можно было ожидать результата. И чудо чудное в итоге происходило! В конце концов, просыпалось то, что я называл внутренним голосом. Этот самый голос и выдавал мне пару-тройку неплохих идеек. Шеф поднимал большой палец, и дело уходило в архив. Вот, в сущности, та куцая методика, на которую я опирался и которую не возьмется описывать ни один из литераторов. Потому что – утомительно, нудно и тоскливо…