Бауди Маггир - Сообщество живых теней. Книга четвертая. У самой черты

– Добрый вечер, любимая, – произнес он, шепотом, едва услышал в трубке ее выразительную фразу: «алло, я вся во внимании, сэр», – как ты там, наверняка тяжело даются обязанности мамы четверых детей?

– Здравствуй, милый мой Джейсон, – воскликнула Изабель, не дав ему даже договорить, – у нас все в ажуре, изменений пока никаких нет, если не считать того, что твой младший сын, Винсент, не выпускает из рук фотографии, на которой ты изображен вместе с Мэри и Роуз. Он с нею ложится, зажав в руке, с нею встает, и всегда тычет своими пальчиками на твое лицо, повторяя одно и то же слово: «паппа!». И не дай боже, попытаешься забрать ее у него. Сразу же поднимает такой визг, что уши закладывает. А обязанности мамы мне даются очень легко, хотя мамой меня называют пока только Антуан и Винсент. Но скажу тебе по секрету, что накануне, когда я переложила малыша из коляски в кроватку, переоделась в ночную рубашку, и только расправила подушки, как тихо отворилась дверь, и на пороге нашей спальни вдруг неожиданно появились в своих цветастых пижамах Мэри и Роуз. Я сначала даже опешила, думала, может у них что случилось, может понадобилась моя помощь. Но затем, смотрю, они робко переглянулись между собой, как – то смущенно заулыбались, а потом юркнули ко мне в постель, оставив в середине место, чтобы я легла между ними. Господи, ты не представляешь, милый, что я испытала минувшей ночью! Девочки обняли меня с обеих сторон, поцеловали в щечки, положили головы мне на грудь, и так сладко заснули, что я до самого утра не посмела даже пошевелиться. Я с невероятным трепетом слушала их тихое сопение. Ощущала их молочный запах. Легонько сдувала их спадающие на глаза челки. И казалось, дышала через раз, боясь потревожить их безмятежный сон.

– Что ж, родная моя, я очень рад, что вы так хорошо ладите друг с дружкой, – сказал Джейсон, тихо рассмеявшись в трубку, – не сомневаюсь, что и они назовут тебя скоро мамой, и будут делиться с тобой самым сокровенным. А как там поживает наш Антуан, что говорят его врачи, есть ли какие – нибудь сдвиги в его лечении?

– Да, милый, с девочками у меня полный контакт, – произнесла Изабель с каким – то придыханием, – они уже рассказывают мне обо всем, что творится в их нежных хрупких душах, и ничего не утаивают. Ты представляешь, я недавно водила Антуана к доктору, чтобы узнать о результатах проведенных до этого анализов, и меня искренне заверили, что болезнь мальчика уже окончательно отступила! Господи, какое счастье! Вот бы обрадовалась сейчас Каролина! Она так долго этого ждала, столько лет надеялась на его исцеление! Думаю, ей и на том свете станет об этом известно, не правда ли?

– Спасибо тебе, Изабель, за эту прекрасную новость, – воскликнул Джейсон, вдруг резко перейдя на громкий голос от охватившей его в этот момент радости, – да и вообще, спасибо тебе за все, что ты делаешь с такой любовью, лаской и неуемной энергией, невзирая на эти тяготы, которые выпали на твою долю. Я очень люблю тебя!

После трогательной беседы с супругой, Джейсон прогулялся около часа по круге, просидел затем более двух часов в беседке, с умилением листая в телефоне альбом со снимками членов своей семьи, и отправился спать лишь к половине третьего ночи.

Следующий день выдался пасмурным и дождливым. Неслышно было обычного пения птиц. Небо полностью заволокло низко свисающими темными и грозными тучами. Усиливающийся с каждой минутой северный ветер, беспощадно гнул вековые деревья, срывал с них сухие ветки, и грозно метал их молниями в разные стороны. Температура воздуха, казалось, была не выше пяти градусов. Создавалось устойчивое впечатление, что резко сменилось время года, и неожиданно наступила вдруг поздняя осень.

Грэг вызвал своего водителя к семи утра, чтобы встретиться пораньше с одним из руководителей своей конторы для обсуждения некоторых нюансов предстоящей операции. Он не стал будить поздно заснувшего Джейсона, и неторопливо позавтракав на кухне с Лайзой, тихо запер за собой дверь, и выехал со своей супругой на службу. Коллинз проснулся в это утро часом позже. Он спокойно понежился в ванной, тщательно выбрил лицо, выпил чашку крепкого кофе, и прихватив свой кейс, отправился в Лондон.

Когда он вошел в кабинет к генералу, тот уже собрал у себя всех сотрудников, которые вошли в его список, и проводил с ними разъяснительную беседу. Коллинз молча кивнул в его сторону, присел на стул у самой двери, и стал прислушиваться к его речи. Грэг не ошибся в своем выборе. Каждый из приглашенных им кандидатов на спецкомандировку в Ирак, отнесся с пониманием к возлагаемой на него миссии. Никто из не стал даже задавать вопросов. Они терпеливо слушали своего опытного наставника, который слыл среди сотрудников легендой, и был для них непререкаемым авторитетом. Когда инструктаж подошел к концу, Грэг нажал на кнопку, пригласил в кабинет ожидавшего в соседнем помещении Келвина Уайта, и познакомил его с агентами, с которыми тому предстояла совместная работа в беспокойном и непредсказуемом Ираке.

– Мистер Уайт, теперь вы можете забрать моих ребят, и отправиться к себе, – сказал он, дождавшись пока они обменяются рукопожатиями, – на все про все у вас ровно одни сутки, господа! За это время вы должны, как можно ближе познакомиться друг с другом, и обязаны обращаться друг к другу только по имени. Надеюсь, все понятно?

Разумеется, о подлинных именах и биографиях агентов Келвин ничего не знал, и принимал сказанное генералом, как должное. Получив соответствующие указания, он пожал ему руку, и молча покинул кабинет вместе со своей новой бригадой строителей. Джейсон сразу же пересел в кресло напротив своего шефа, и уставился на него с улыбкой.

– Чего это вы, так рано уехали с Лайзой, даже не дождавшись меня? – спросил он, веселым голосом, поправив по привычке свой галстук, – в чем же была такая спешка?

– Да как же можно было будить тебя, когда я слышал твои шаги в коридоре еще в половине третьего ночи, – сказал Грэг, рассмеявшись, – Ну да ладно, с этим проехали. А теперь, давай о более серьезном. Дело в том, что завтра вечером в Ирак отправляются первые четыре бригады строителей, в том числе и наши ребята, и как ты понимаешь, времени у нас уже нет. Келвин обо всем уже договорился со своим иракским министром, а сегодня, после обеда получит всю требуемую для этого дела документацию. Старт уже дан, дружище. Если все пройдет успешно, то наши имена навечно впишут в анналы истории, а сами будем почивать до конца своих дней на лаврах, как герои. Но если, не дай господь, произойдет сбой, и мы потерпим фиаско, то судьба наша будет незавидной, и помочь нам будет уже некому. Никто не посмотрит на наши прежние заслуги.

Генерал вдруг замолчал, и уставился с грустью в глазах в окно. Он прекрасно понимал, что не в состоянии предусмотреть все детали предстоящей сложной операции, в силу многих обстоятельств. В первую очередь он опасался политической нестабильности в Ираке, и постоянной ротации кадров в правительстве этой страны. Грэг допускал, что в случае внезапной отставки действующего министра строительства, на его место может придти человек, договориться с которым станет невозможным, и весь их уникальный проект тут же провалится. Кроме того, его смущали многочисленные группы неконтролируемых действующим правительством вооруженных бродяг, которые со слов одного из местных агентов рыщут по всей стране, совершая крайне агрессивные налеты на иностранные организации. Он не скидывал со счетов и тот факт, что агенты ЦРУ и Моссада продолжают все еще вести поиски золотого клада Саддама. Наверняка они внедрили своих людей в эти бандитские формирования, полагал генерал, постукивая карандашом по столу, и пытаясь взвесить все имеющиеся у них шансы на успех. Удрученный сложными размышлениями над рискованной операцией, он безотрывно и сосредоточенно разглядывал карту, и продолжал молчать. Наконец, он поднялся медленно из-за стола, закурил свою трубку, пустил густые клубы дыма, и встал спиной к окну.