Эмиль Галиулин - Начало конца

© Эмиль Галиулин, 2020

ISBN 978-5-0051-8389-7

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

«Итак, это моя первая запись… Сегодня девятое апреля две тысячи двадцать первого года. Идёт уже тридцать второй день экспериментов. Пока что, увы, мы не достигли нужного нам результата… но всё равно будем идти до конца. Ведь то, что мы создаём, должно спасти миллионы жизней… в том числе, жизнь моей матери, которая очень скоро умрёт от рака. Ей осталось где-то пару дней. И я не могу больше ждать. Сегодня же я запущу процесс, и… будь что будет. Вот так. А записываю я всё это для того, чтобы вы потом узнали, что вся ответственность лежит на мне… Кстати, никто больше не знает об этой записи. Пусть так и будет. Ну что же, надеюсь, вы поняли, почему я так спешу, хоть это и эгоистично с моей стороны… Меня зовут Даррен Освальд, и я – учёный, пытающийся создать эликсир от всех болезней. Конец записи».

Последние слова Даррен произнёс уже с быстро бьющимся сердцем, так как услышал приближающиеся шаги к его кабинету. После чего он спешно выключил камеру и спрятал её в верхнем ящике стола. Затем услышал стук в дверь и тут же ответил:

– Да-да?

В кабинет вошёл его ассистент – Эрик Вуд. Это был молодой темноволосый парень в очках, который переживал за Даррена.

– Сэр, с вами всё в порядке? – спросил он его, увидев, что тот что-то скрывает. Даррен Освальд был уже довольно пожилым мужчиной с короткими седыми волосами, который стал понемногу сходить с ума. Он действительно вёл себя иначе в последнее время, как заметил Эрик. Даррен почти перестал разговаривать со своей командой и участвовать в разработке различных лекарств. Все его мысли были об эликсире, о котором он и говорил в своей записи. Его испытывали на людях, у которых были разные тяжёлые заболевания, но было бесполезно – они всё равно умирали. После этого учёный отчаялся и долгое время находился в депрессии. Но сегодня он решил пойти на риск. И не хотел, чтобы Эрик увидел на его лице сомнения. Поэтому Даррен сделал вид, что полностью уверен в том, что собирается совершить, и ответил:

– Конечно, мой верный друг! – затем он встал со стула и подошёл к ассистенту. – Я тут подумал, и вот что: мы сделали огромный шаг в медицине, но нам надо двигаться дальше. Понимаешь? Мы топчемся на месте, и я это изменю. Сообщи всем, чтобы они собрались в общем зале. Я сделаю важное объявление.

– Мистер Освальд, о чём вы? – недоумевая, спросил его Эрик.

– Потом узнаешь. Ступай же.

Ассистенту ничего не оставалось, как с изумлённым лицом выйти из кабинета. Дождавшись его ухода, Даррен вытащил из ящика камеру, затем открыл люк на полу, находящийся справа от стола, и спустился по лестнице в подземную комнату, где стоял небольшой шкаф с разными документами и другими бумажными записями. Положив камеру на самую нижнюю полку шкафа, чтобы никто раньше времени не увидел запись, он поднялся наверх и закрыл люк. Затем подошёл к столу, налил себе в рюмку немного виски, выпил его залпом и направился к выходу из своего кабинета вслед за Эриком.

В Колумбусе уже вовсю ощущалось летнее тепло, несмотря на то, что было лишь начало апреля. А в одном из частных домов, где за семейным ужином в гостиной собрались две семьи, разразилась дискуссия по поводу будущей работы Райана Миллера. Он был темноволосым парнем двадцати трёх лет среднего роста и с зелёными глазами. Парень в этом году оканчивал колледж, и Эллиот Флетчер – мужчина высокого роста со светлыми волосами и усами, который являлся отцом его девушки, решил задать ему каверзный вопрос:

– То есть, ты считаешь, что защищать убийцу лучше, чем потерпевшего?

– Мистер Флетчер, дело вовсе не в этом, а в том, что есть случаи, когда человека сажают за решётку несправедливо, – ответил ему Райан, несмотря на то, что вопрос был явно с подвохом. – Например, на вас напал грабитель. Он с ножом, но у вас есть пушка. И вы стреляете по нему, чтобы защитить себя. Разве убийство в данном случае не оправдано? Или другой пример, без ножа. Все мы знаем, сколько у нас в стране, мягко говоря… нечестных копов. И представьте, что один из них решил подсунуть вам травку. Разве справедливо, если вас после этого посадят за хранение?

– Нет, не справедливо, но… по поводу убийства, я считаю, что человек должен нести ответственность за совершённое преступление, какая бы причина на то ни была.

– Не соглашусь, – вступился за Райана Кристофер, являющийся его отцом. Ростом он был немного ниже Эллиота, но выглядел старше его из-за своей тёмной щетины на лице. – Тот грабитель с ножом ведь сам нарвался на пулю, об этом вы не подумали? Если человека вынудили стрелять, то в чём его винить?

– Да, пап, они правы. Ты слишком узко мыслишь, – добавила Виктория. У девушки Райана были каштановые волосы чуть ниже плеч и большие глаза, которые сильно выделяли её на фоне других людей, собравшихся за столом. Она часто любила подшучивать, даже если её юмор был на грани фола, но другие всё-таки не до конца привыкли к этому. Поэтому Райан чуть не поперхнулся салатом от её заявления, а у его родителей от изумления расширились зрачки. Но Николь, которая была матерью Виктории, наоборот, засмеялась и положила руку на плечо мужу. У неё были волнистые светлые волосы до шеи и еле заметные веснушки на лице.

– Вот так, значит? Моя же дочь решила пойти против меня. Хм. Ну всё, теперь конфет на Рождество не жди, – ответил Эллиот, решив добавить немного своего юмора.

– Виктория, а на кого ты учишься? – спросила её Холли, мать Райана. Её длинные волосы были чуть темнее, чем у Николь, и выглядела она очень молодо для своих лет.

– На дизайнера, миссис Миллер. Я неплохо рисую.

– Ага, конечно. Я тогда просил не рисовать мне шрам над бровью, но ты всё равно это сделала. И теперь он бросается в глаза, – недовольным голосом возразил Райан.

– Но ведь он у тебя и вправду там есть, – улыбаясь, ответила его девушка.

– А если бы у меня сопля из носа торчала, ты бы её тоже нарисовала?

– Конечно!

– Да ну тебя.

Оценив чувство юмора Виктории и Райана, все сидящие за столом рассмеялись, после чего Эллиот решил вернуться к прошлой теме разговора:

– Ну так что, Райан, всех ли преступников ты будешь защищать?

– Разумеется, нет. Если я увижу, что дело обречено на проигрыш, то браться за него не буду. Ну, например, я никогда не встану на защиту насильников, педофилов и подобных ублюдков. Я бы наоборот сделал так, чтобы их посадили на огромный срок. А вообще, быть прокурором как-то слишком просто, по-моему. Намного интереснее быть адвокатом.