Kilur - На земле и на небе. Том 1

– Или иное! Думаю, именуемая бесом аномалия – есть что-то не понятное для нас, но никак не бес. Сам подумай: автобусы исчезают, пожары странные. Килур якобы всесильно, а с приходом этого беса, понадобились мы. И еще, меня чаше стали посещать озарения о наличии различного опыта.

– Значит инфо-камеры – реальность.

– Кстати, надо утром попросить газеты у Игоря, хотя бы узнаем о том, что происходит в мире.

– Хорошо, и еще, не мешало бы спросить у Игоря о дальнейших планах. Может тайны новые раскроет. Мы не должны готовиться в супермены вслепую.

Тут Влад Гокр встал со стула и, зевая, вышел из комнаты Сергея, направляясь в свою.

Еще одно утро. Еще одна утренняя пробежка по лесу вместе с охраной. Неизвестно, что натолкнуло Ершова на мысль остановиться. Влад неожиданно столкнулся с Сергеем и упал на колени, кашляя и сплевывая, словно задыхается.

– Что ты делаешь? – грозно спросил Игорь.

Сергей молча подошел в одному из сопровождающих бойцов и напряженно сказал, указывая на дерево:

– Сломай его!

– Я не в праве! – ответил охранник.

– Нам говорили, что вы особенные, сверхлюди. Вас всему на свете тренировали. Покажи себя. Я хочу зрелищ!

Интуиция не подвела Влада, и он решил вмешаться. Но, сделав всего пару шагов, ощутил упадок сил и знакомый сильный страх. Это заставило его на карачках отползти к ближайшему дереву.

Сергей с надрывом уговаривал бойца сломать дерево, но тот не подавал никаких эмоций, отвечая хладнокровным отказом. Это был эмоциональный срыв. Вскоре Сергей заплакал и упал лицом на землю. Он кричал что-то не понятное и бил руками по земле. Влад отдышался, встал и вышел из-за дерева.

– Игорь, да помоги же ему! – громко сказал Влад.

– Если он сам позволяет себе быть таким жалким, я не могу ему помочь! – уверенно ответил Игорь.

– Но ему же плохо! Парни, у вас фляги, дайте ему воды.

– Успокойся. Они не должны давать ему воды в данной ситуации. Пусть будет сильнее себя и не смешит нас.

Влад как мог, успокаивал Сергея. Никто даже и не пытался помочь. Бойцы стояли и равнодушно смотрели на рыдающего Сергея. Через некоторое время Игорь дал неразборчивую команду своим бойцам, и они медленно пошли обратно к дому. Владу ничего не оставалось, как поднять студента и, взвалив его на одно плечо, продолжать идти вслед за Игорем.

Город М. Государственный университет. Шестой этаж первого корпуса. Вечер. Темный коридор освещает лишь свет из открытой аудитории.

– Почему у человека есть предел возможностей? – надменно спросил Олег Борисович у Александра.

– Олег Борисович, уважаемый, я бы не хотел вас расстраивать своей спорной позицией в такой философской теме, – тактично ответил аспирант Андрей. – Я с радостью поговорил бы о нано технологиях и различных полупроводниках, но не о философии жизни.

– Саша, я все-таки хочу услышать от тебя ответ! Мне интересно знать, как мыслит молодежь. Так почему у человека есть ограничения в действиях, в умственном развитии? Кто или что ограничивает его? Каков его предел?

– Олег Борисович вы очень настойчивы! Только из уважения к вам, я вступлю с вами в диалог.

– Буду очень благодарен, – потирая руки, сказал профессор. – Думаю, аспирант кафедры микроэлектроники удивит заслуженного профессора физики!

– И так, я начну рассуждение о пределе человека издалека. Возьмем тех людей, которые волей-неволей рискуют жизнью, то есть рискуют, находясь в определенной ситуации. Бесспорно, в тот момент, когда они могут ее потерять, они осознают «ради кого», «во имя чего» и вообще сущность множества вещей, оставшись живым после первого такого момента, они уже бесспорно и явно осознают, что смысл жизни – любовь. Упрощенно – семья, Родина, и их производные. Их предел уже будет ясен – риск во имя…

– Так, чувствую зерно, – опустив голову, тихо сказал профессор. – Я бы уточнил про определенную ситуацию. Развивай.

– А если взять людей, которые просто преодолевают себя, делают то, что не делает основная масса людей, то, ставя вопрос о пределе, они, скорее всего в диалоге придут к выводу, что не знают его. Потому, что с каждым своим «достижением» они совершенствуют себя и доказывают себе и окружающим, что все возможно!

– Уже лучше! Ну, как-то ты обобщаешь смысл. Продолжай.

– Простой мирный человек. Его последний предел будет связан со многими понятиями: совесть, эмоции, воля, сила и тому подобное. Все расплывчато и пенится, как мыльный пузырь. Чтобы понять и осознать свой предел, необходимо попасть, возможно, на время, в категории, обозначенные выше!

Профессор сидел, согнувшись за преподавательским столом. Он массировал свои мягкие руки, и, нахмурившись, смотрел в пол. Александр Вакулье, закончив свою речь, достал из кармана своей синей рубашки мобильный телефон и начал беспорядочно нажимать на кнопки. Тишина длилась не долго.

– Думаю, Александр из тебя выйдет толк, – сказал Олег Борисович, вставая со стула. – Много «но» будет в этой жизни у тебя. Давай оставим эту тему на завтрашний день. Я очень устал, да и поздно уже. Могу тебя довезти до дома, но напоследок, прошу, скажи что-нибудь умное, то, что основано на твоих мыслях, прозорливое.

Александр уже надел пальто, взял портфель, но просьба профессора заставила его замереть. Он задумался на мгновение.

– Слышишь мой крик? Зачем жалеть сгоревший особняк, картина Рембрандта дороже – на нее смотрят дети! Зачем реветь, если не дали денег, природа вещей все равно не такая ограниченная! Мудрых людей не признают в обществе из-за глупых и не нужных несоответствий! Зачем смотреть в глаза, если ты знаешь, что желают тебе зла, пожелай добра – станешь сильнее!

– Хм, я ожидал другого ответа, – довольно ответил профессор. – Но ход твоих мыслей мне понравился. Поэтом можешь ты не стать, но рассуждать ты так обязан. Выключай свет театрал, пойдем на стоянку.

Университет спал. Для одних это заведение храм науки, для иных – «обитель зла». Александр и Олег Борисович были последними, кто вышел из здания. Усталый охранник, ветеран афганской войны, на проходной опять не закрыл двери, так как в каждую его смену к нему приходят боевые товарищи. В своей тесной коморке, он распаковал большую пачку печенья и высыпал ее в глубокую тарелку. Увидев запоздавших работников университета, охранник накрыл мятой газетой семь чашек с чаем и тарелку с печеньем, словно испугался. Александр и Олег Борисович быстро прошли через проходную и еще быстрее пошли к старенькой белой «девятке» профессора, одиноко стоявшей на стоянке.

Холодная машина шумно разогревалась. Время близилось к полуночи. Профессор, сидя за рулем, грел замерзшие руки своим дыханием. Александр, без стеснения, открыл бардачок и достал оттуда газету.