Наталья Алтунина - Путь Свободы. Книга 2

Лес расступается. Впереди утес. Замершая река у подножья выглядит белой заснеженной лентой, которая тянется к горизонту. Пейзаж настолько красивый и сказочный, что будь я, в другом положении, то обязательно осталась тут подольше. Я бы позволила себе насладиться этой красотой. Но я не в том положении.

Возле утеса стоят пятеро старейшин. Их белоснежные одеяния развиваются на ветру, которые похожи на белоснежные крылья. Старейшины легко одеты и судя по их выражению лиц, совсем не чувствуют холода. От их вида мне становится еще холодней, и я засовываю руки в карманы пальто.

Напротив старейшин, спиной ко мне стоит Алестер. Я останавливаюсь рядом с возлюбленным и непонимающе смотрю на него. Он лишь пожимает плечами. Тревога звенит звонким колокольчиком у меня в груди, но чувствовать поддержку Алестера, пусть мы и в ссоре, очень важно для меня. Если он рядом, я со всем справлюсь.

Марли кивает старейшинам и, разворачиваясь, покидает утес.

– Алестер, Элизабет, – незнакомый мне старейшина кивает нам в знак приветствия.

– Что заставило вас, вызвать нас в столь поздний час? – Алестер задает вопрос. Его голос звучит спокойно и уверенно.

– Для наказания, – я открываю рот, чтобы возразить, но меня обрывают жестом руки.

– Совет старейшин пришел к решению. Несколько месяцев назад, Элизабет, по твоей вине, чуть было не произошел апокалипсис.

– Но ведь не произошел, – перебиваю его я, но он не дает мне договорить.

– Поэтому твое наказание будет десять ударов плетью, – я задыхаюсь.

Десять ударов очень много. С одной стороны меня радовал тот факт, что они не назначили более суровое наказание. Ведь, несмотря на то, что в итоге все прошло хорошо, я имела большой вес в происходящем.

Я не уследила за Еленой. И по моей вине ее убили.

А потом, я пала. Стала демоном.

Рассуждая о наказаниях, десять ударов это еще приемлемо, а самое главное, что не пострадает Алестер. А я уж, как-нибудь, переживу.

Алестер сжимает мою руку и пытается возразить. Я одергиваю его. Мотаю головой в отрицательном ответе, и он замолкает.

Мы оба знаем, что идти наперекор старейшинам нельзя. Наказание может быть и куда страшнее. Мы ангелы. И мы подчиняемся Эдему. Починяемся старейшинам. Как бы жестоко это не звучало.

Согласно киваю и выхожу вперед.

С меня снимают пальто, и я остаюсь в одной тонкой белой майке. Холодные порывы ветра обжигают кожу. Мне чудится, будто холод течет по моим венам, забирая тепло.

Меня подводят к ближайшему дереву и привязывают толстыми веревками к стволу. Я прижимаюсь лбом к холодной коре и закрываю глаза. Меня трясет, то ли от холода, то ли от предстоящей боли.

Мне страшно… Страшно перед неизвестностью. Я не могу позволить себе быть слабой перед старейшинами.

Я видела прежде, как наказывают плетью. Кожа рвется под хлыстом, кровь окрашивает руки и лицо палача. Видела, какие уродливые шрамы остаются на спине.

– Алестер возьми плеть, – все внутри замирает от услышанного заявления.

Наказание не в том что, я получу удары. Наказание в том, что их будет наносить Алестер.

Наше общее наказание. Мне за ошибку. Ему за связь со мной – демоном.

Я не вижу лица Алестера. Не вижу, что он делает. На утесе тишина. В этой тишине гулко бьется мое сердце. Оно стучит в ушах, и я чувствую, как на глазах наворачиваются слезы.

Они не могут так с нами поступить. Они не могут заставить его сделать это.

Слышу тихие шаги Алестера по снегу. У нас просто нет выхода. У нас его никогда не было. Все всегда решают за нас.

Ангел медлит. Я знаю, как ему тяжело дается это решение, но у нас нет выхода. Снова. Мне кажется, я слышу, как бьется его сердце. Быстро и часто. Или может быть, это мое сердце так стучит?

Я слышу, как плеть рассекает воздух и опускается на мою спину.

Первый удар разрывает тонкую материю майки и кожи. Боль пронзает тело, и я закусываю губу. От второго удара я чувствую, как лопается плоть на спине. Лоб покрывается испариной. Я закусываю губу так сильно, что прокусываю ее. Тело сотрясает дрожь. Хватаюсь за веревки, что удерживают меня и сжимаю их. Сжимаю их с такой силой, что костяшки пальцев белеют. Боль пробирается в каждую клеточку кожи и мне кажется, что я вот-вот потеряю сознание.

Я сильная. Я не могу позволить себе показать им свою слабость.

От боли, к горлу подкатил ком тошноты, и я пару раз сглатывала желчь, чтобы меня позорно не вывернуло на глазах у свидетелей. Боль ломала каждую клеточку моего тела и каждый мой сустав, но я стояла молча. Сжимая веревки, я просто пыталась выжить.

На шестом ударе я была готова умереть. Ангельская плеть разрывала кожу. Боль фейерверком врывалась в тело. Казалось, что каждая клеточка моего тела горела огнем. Горела адским пламенем. Та боль, что я испытывала когда Аббадон ставил мне клеймо, сейчас казалась детской и ничтожной.

Я не кричала. Не могла себе этого позволить. Слезы стекали по моим щекам, оставляя холодные дорожки. Я сжимаю веревки, и мне кажется, что они вот-вот лопнут.

Спина горит огнем.

Я чувствовала, как по изорванной майке стекает кровь. Она капала на белый снег. Ветер развивал мои волосы, которые после стрижки едва касались лопаток.

На девятом ударе я была на грани. Перед глазами плясали звезды. Все кружилось. Я не чувствовала своего тела. Оно болело. Болело все!

Из уголка губы по подбородку стекает капля крови и капает мне на грудь. Слышу, как Алестер заносит плеть для последнего удара и содрогаюсь, когда она достигает цели.

Спину обжигает. От боли хочется кричать! Но я молчу.

Колени дрожат, и я вот-вот упаду. Но продолжаю упорно молчать. Они не узнают, насколько больно мне сделали.

Двое старейшин подходят ко мне и развязывают веревки. Колени подкашиваются, и я пошатываюсь. Хватаюсь за дерево и делаю глубокий вдох сквозь сжатые зубы. Руки царапает кора дерева, но мне все равно. Закрываю глаза пытаясь унять дрожь и звезды перед глазами. От боли разрывается тело. Боль своими щупальцами проникала в каждую клетку моего тела, принося невыносимую агонию. Слезы стекают по щекам, и я не могу их остановить.

Я оборачиваюсь к старейшинам с высоко поднятой головой и принимаю пальто у одного из них. Накидываю его на израненную спину и сжимаю кулаки. Ногти впиваются в ладони.

Я должна это пережить.

На подоле белоснежного одеяния одного из старейшин я замечаю кровь. Она была моя.

Я не смотрю на Алестера, потому что знаю как ему сейчас тяжело. Знаю, что он будет винить себя за это еще очень долго. Смотрю на старейшин в ожидание дальнейшего вердикта.

Спина горит адским пламенем, и я чувствую, как пальто намокает от крови. Удары от ангельской плети заживут не скоро. Они обработаны особым веществом. Перед глазами все плывет и я вот-вот упаду.