Валерий Маслов - Красная икра – 1. Записки сахалинского таёжника. Восьмая книга

На полях, куда добрёл, много лет выращивали молодняк. В начале девяностых скотники, то есть пастухи, молодых тёлочек стали валить на мясо, списывая свою работу на косолапого. На Мураяме медведей хватает, до девяностых годов не было не одного случая, что бы косолапый тёлку задрал.

А потом мишки озверели. Стали убивать, ради того чтоб убить! Телку задерут и убегут в неизвестном направление, потому что следы за собой заметают! Медведь дюже хитрый пошел, тоже новая волна повлияла.

Если демократия добралась до тайги, то дело труба! Крупнорогатый молодняк стал таять на глазах, председатель перевёл стадо поближе к совхозу. Он понял, в чём суть, не мог поймать за руку, место отдалённое. Если ещё на одно лето отправить телят на Мураяму, совхоз останется без молодняка, а это значит, совхоз развалится, прекратит свое существование.

На устье речки Полтавки медведи прекратили нападать на молодых тёлок. Многим Соколовским неработающим товарищам тунеядцам живущим от икры, до икры пришлось первую зиму жить без самодельной говяжьей тушенки, потом привыкли. Что сделаешь, кому сейчас легко? А директор совхоза сволочь!

Тимоха смачно выругался в адрес одного суеверного Соколовского товарища охотника-браконьера. Пять дней назад на краю поля стояла большая будка, с кирпичной печкой, с нарами, с кроватями. Теперь свежие пожарище. Дыма уже нет, запах гари сильно бьёт в нос. Вот урод, всё-таки сжёг будку.

***

На пороге двадцать первый век. В СССР пол страны баранов, суеверных, алчных и жадных. Прекрасная почва для разных религий, мошенников, это одно и то же. В одном Карл Маркс был прав, религия – опиум для народа. Суеверие, та же религия, с одной пластинки. По канонам какой либо религии, ты не должен быть суеверным. А ведь суеверие это религия язычников, то есть наших предков.

Прошедший зимой суеверный товарищ, не наш предок, не язычник и вообще не понять, кто он по складу жизни, нашёл на телятнике в будки труп. Труп не куда не прятался, лежал себе на нарах тихо спокойно, не кому не мешал. Заболел мужик и помер. Дед жил на телятнике уже третий год, в сущности, не дед, шестьдесят годов всего. Люди в этом возрасте в Госдуму прут, в президенты, а он взял да помер. Каждому свое! Суеверный товарищ последнею зиму этому мужику носил продукты. По зиме на прямую, минуя мост через Большуху, через посёлок, гораздо быстрей.

На все двести процентов уверен, что именно он сжёг будку. Потому что суеверный товарищ лично ему говорил, мол, надо будку сжечь, примета плохая. Разумеется, труп зимой на мотонартах вывезли в Долинский морг. Милиция проверила, убедилась, что дед помер не насильственной смертью.

Такая жизнь, трое детей было у мужика, не далеко жили. Но он предпочёл жить в лесу, совершенно чужой человек помогал ему, родные дети забили на отца. Дочь по доверенности получала пенсию. Выделяла с пенсии копейки суеверному товарищу, тот покупал и носил продукты. Сволочи! Таких гадов в стране всё больше и больше, зато народ снова начинает верить в бога. Ура товарищи, опять пошли правильной дорогой! Не товарищи, а господа, товарищей больше нет.

Хотел на будке чаю попить. Пришлось, не останавливаясь пройти большое поле. В перелеске возле маленького ручейка расположился на большой перекур. Сильно устал, всю зиму просидел, да и осень тоже, а до этого три года в прямом смысле слова просидел.

Отвык от продолжительной ходьбы, надо в форму входить, это не долго. Он натренирован, до середины марта занимался физкультурой, даже бегал по утрам. Когда ушёл в бега, сами понимаете, в данном состояние человеку не до физкультуры.

Развёл костерок, сделал чаю. Как всё надоело, осточертело! Надо рвать с этой деревни. На душе мерзко, не кошки, а тигры скребут и грызут. Часа полтора сидел возле маленького костерка, пил чай, думку думал. Как жить дальше? Ему полностью перекрыли кислород, всё из-за квартиры. Как она достала, квартира эта!

Было, начал разворачиваться, в три магазина сдавал свою продукцию, свои изделия, всё пошло прахом за один вечер. В апреле забрал пять недоделанных хлебниц, у брата в коттедже доделал, пропили хлебницы. Иначе не как. С волками жить, по-волчьи выть.

Пошёл дальше. Впереди послышался лай, показалась белая собака. Хозяина за чужака приняла, с лаем ринулась в бой, может за медведя приняла. Собака то дурная, молодая.

– Ты что чума, совсем нюх потеряла? – зло крикнул Тимоха в адрес Мурки.

Она остановилась, замолчала, завиляла хвостом. Голос знакомый, Мурка хоть дурная, но хитрая, сомневается! А вдруг это не Тимоха, не хозяин, – Муська, Мурёнок, ко мне! – нет, это хозяин. Собака бросилась на парнишу, начала плакать. – Что дура ноешь, сам пошла, а где эти архаровцы? – спросил у собаки, как будто Мурка сейчас ответит.

Из-за поворота показались два архаровца, два друга детства, Колёк и Валёк, Шкет и Китаец. Валёк по национальности бурят, вот ему и дали кличку – Китаец. Шкет и есть Тимохин двоюродный брат. Они вмести с пелёнок выросли, парниша на два года старше Колька, на вид он младше Шкета лет так на десять! Жизнь такая у Колька, водки больно много пьёт, а точнее жрёт.

У Валька на плече ружьё, древняя двустволка курковка, шестнадцатого калибра. Колёк и Валёк это не Тимоха, они в весеннее время безоружными в верха Мураямы не пойдут. Ружьё прихватили и собаку без спроса взяли.

– Ну и как там изба? – спросил сходу, не здороваясь. Он злой на брата, за подбитый глаз, за взятую бес спроса собаку. Если бы глаз не подбили, то наломал бы он дров лет так на надцать. Наоборот благодарить должен, а он злой.

– Нормально, Колёк только окно одно разбил.

– А зачем?

– Жарко было, я пьяный был. Мы же полтора литра водки брали. Да сейчас и без окна нормально, тепло.

– А что дверь нельзя было открыть, когда жарко было? – парниша спросил таким тоном, как, будто это его изба.

– Да говорю я пьяный был, я башкой стекло разбил, – Шкет понимает, что это неправильно с его стороны.

– Ты Тимоха ружьё возьмешь? – спросил Валёк, но без энтузиазма. До первой тырловке идти ещё километров около десяти. Без ружья, без собаки опасно, кругом всё в медвежьих следах.

– Делать мне больше не хрен, как с этой палкой шарахаться.

– А вдруг медведь, патроны все с жиганом.

– Вам самим ещё десяток километров до купалки пилить по дроге, где всё в следах. Я как ни будь с мишкой без ружья договорюсь.

– Я тебе Валёк говорил, что Тимохи ружьё не нужно. На бродах аккуратно переходи, вода большая.

– Меня учить не надо, сам кого хочешь, научу. Много бродов?

– Два брода, до развилки часа полтора. и по ручью минут двадцать. Мурка тебя выведет прямо на зимовье, изба наверху стоит.

– Рыба там хорошо клюёт?

– Нормально клюёт, вода мутная, на уху наловишь, – сказал брат.