Анна Алёшина - Соседи Ивана-Царевича

Нестерпимый голод пересилил робость, и она обратилась ко псу:

– Извините меня, пожалуйста! Если Вы уже не голодны, не разрешите ли Вы мне немного поклевать из Вашей миски? Просто я ничего не ела уже два дня…

– Да сколько Вам угодно! – ответил Герцог своей любимой фразой.

Он вовсе не был жадиной. Просто он считал, что если тебе нужно что-то, чего у тебя нет, но есть у другого, то нужно этого другого просто вежливо попросить. А брать без спроса – это невоспитанность!

О невероятной силе и благородстве немецкого Герцога уже к вечеру знала вся округа. И с того дня никто больше не воспринимал пса, как маленького щенка. Хоть он и был на самом деле ещё очень маленьким, но авторитет у него уже был большой!

Варька тоже для себя сделала открытие – не нужно искать дружбы тех, кто тебя унижает. Рядом с тобой всегда найдётся тот, кто действительно будет тебя ценить и станет тебе верным товарищем.

Уже очень скоро Варька окрепла, отъелась на остатках от трапез щенка и превратилась в невероятно красивую птицу с уникальным окрасом оперения. А её крепкого клюва стали побаиваться даже некоторые небезызвестные местные коты, дерзнувшие когда-либо хоть чем-то обидеть Герцога!

Произошедшее в эту ночь, заставило Ивана-Царевича ещё раз вспомнить о случае с бассет-хаундом. Мама давешним вечером снова выставила кастрюлю с недоеденным супом на террасу и к утру обнаружилось, что кто-то ночью этот суп прямо из кастрюли пробовал. Кто же?!

– Может это соседский Герцог? – предположил Александр Папович.

Высочайшая особа аж покраснел от возмущения и запустил в брата шерстяным носком, который только что стянул с ноги. Как можно предположить, что дворянин будет втихаря подворовывать суп у соседей?!

Нет, нет! Это, наверняка, не Герцог! – отвергла предположение Мама. – Герцог всю ночь сидел на цепи. Да даже если бы он и сорвался, он бы не пролез в столь маленькую дыру в заборе.

– Может быть, тогда, это была Матильда? – высказал ещё одно предположение Папа.

– Или, быть может, Золотой Глаз? – подхватила Мама

– Или Келлогс? – добавил ещё одну кандидатуру Александр Папович.

Но Иван-царевич больше не был склонен делать серьёзные заключения, основываясь лишь на догадках. Второй раз ошибиться он не мог себе позволить! Нужны были доказательства. А их – то, как раз, и не было!

За недостаточностью улик дело было временно прекращено. Но не закрыто!

Да и как его можно было закрыть, если с этих пор всё чаще и чаще утром обнаруживались открытые кастрюли и сковородки. И их содержимое было с очевидным аппетитом подлизано!

Иван-Царевич каждый раз предостерегал Маму. Но Мама каждый раз с упрямой наивностью выставляла остатки обеда и ужина за дверь. Кастрюли бывали слишком горячими, чтобы их можно было поставить в холодильник, а на плите еда за ночь могла запросто скиснуть. Да и к тому же крышку придавливали или поленом или небольшим камнем… А к утру кастрюли часто были пустыми! И никакие поленья и камни не помогали!

Накануне Мама приготовила в самой большой кастрюле один из самых любимых супов Царевича – солянку! А на второе – кастрюлю рассыпчатой варёной картошки и полную сковородку жареных в кляре отбивных. Наготовлено было на 3 дня и после ужина, само собой, почти полные кастрюли выставили на холод за дверь. Их поставили башенкой – одну на другую, и сверху придавили булыжником.

Ночью Папе не спалось, он несколько раз вставал и делал себе чай. А когда стало светать, подошёл к Маме и потормошив её за плечо сказал:

– Твои кастрюли почистили.

– Угу, – сквозь сон ответила Мама.

Иван-Царевич тоже слышал слова Папы и думал, стоит эта новость того, чтобы просыпаться или нет.

Поняв, что его сообщение не вызвало той бурной реакции, которую он ожидал, Папа решил-таки лечь поспать. И уже забираясь под одеяло добавил:

– Подчистую вылизали.

В этот момент до Мамы дошёл, наконец, смысл сказанного и с восклицанием:

– Как? Все три?! – она вскочила и побежала к двери на террасу.

Естественно, следом проснулись и подбежали и дети, и Папа, который отчаялся сегодня заснуть (но запланировал с лихвой наверстать упущенное после обеда). Все три кастрюли были пусты и чисто вылизаны!

– Столько еды зараз не влезло бы ни в какую большую собаку, – оценила ущерб Мама.

– А в кошку и подавно! – заметил Александр Папович.

– Даже в трёх кошек, – хихикнул про себя Иван-Царевич

– Отбивные жалко! – вздохнул Папа и тут же добавил: – Видно кто-то сегодня сюда как в ресторан “Метрополь” приходил.

– Комплексное меню из трёх блюд!

– Романтический ужин при луне!

– Небось и танцы были!

Все развеселились. Ведь, вздыхай – не вздыхай, а солянку с отбивными было не вернуть. Да и к тому же в холодильнике осталась манная каша и клубничное варенье, так что вкусный завтрак был гарантирован.

После того, как каша была съедена, а чай – допит, Иван-Царевич что-то нашептал Папе на ухо. Тот его внимательно выслушал и, постучав чайной ложечкой по чашке, взял слово:

– Мы сегодня, конечно, изрядно все посмеялись, представляя, как кто-то, объевшийся, едва передвигает лапы и не может оторвать от земли туго набитое пузо. Но вор должен быть пойман! Я готов добровольно делиться, но не хочу, чтобы меня против моей воли полностью лишали ужина!

Сидящие за столом согласно закивали и стали сообща разрабатывать план по разоблачению разбойника.

Маме дали задание нажарить куриных котлет. Александр Папович их нарезал кусочками и разложил на тарелке. Тарелку выставили за дверь и специально не стали ничем накрывать, чтобы запах был сильнее.

Иван-Царевич вызвался караулить. Но всем остальным тоже было так сильно интересно, что в итоге было решено, что в эту ночь все останутся спать в гостиной.

Иван-Царевич потеснился и пустил к себе на диван Маму. Александр Папович и Папа съёжились в креслах.

Вначале все пили чай с печеньем. Потом по-очереди читали вслух книгу про муми-троллей при свете свечи (конечно же, читали все кроме Ивана-Царевича – царское дело сказки слушать, а не рассказывать!). После сказок шёпотом разговаривали и мечтали. И как-то совсем незаметно все заснули.

И вновь всех разбудил Папа. Иван-Царевич вначале решил, что никогда не простит себе того, что это не он поднял тревогу. Но тут же забыл и думать об этом, когда увидел, что происходит за окном!

В темноте светились два огонька. Иван-Царевич вгляделся – это были глаза! Мелькнула чья-то тень с длинным пушистым хвостом. Ещё тень! И ещё! И ещё одна! Все четыре тени прокрались к тарелке с котлетами и стали уплетать наживку, отталкивая друг дружку.