Эмма Разумовская - Страха.net

Шурик, испытав радость освобождения, облегченно вздохнул и положил телефон около подноса с пирогом. – Ба, я ушел! – сказал парень, уже направляясь в коридор и высматривая свои кроссовки среди множества пар обуви прибывших гостей.

– Куда это ты, на ночь глядя? – как всегда риторически спросила бабушка, давая понять, что решительно против ночной прогулки любимого внука. Замечу, что ночь, в контексте прогулки, у Клавдии Ильиничны начиналась часов в девять вечера. – И еще, Шурик, совсем забыла, достань с антресолей баночку клубничного варенья.

Молодой человек, все еще надеясь на побег, торопливо направился в свою комнату к шифоньеру, стараясь быстрее выполнить бабушкино поручение.

В комнате Шурика, на антресолях, хранились домашние заготовки. Когда он, стоя на табурете, тянулся за трехлитровой банкой с вареньем, как назло стоявшей в самой глубине, до его слуха донесся скрежет. – Апельсин, пошел вон отсюда! Весь диван уже изодрал, сволочь! – пробормотал себе под нос Шурик, не оборачиваясь на кота. Удерживая банку в руках, он спрыгнул с табурета и понёс варенье в гостиную.

Выйдя в коридор, он увидел Апельсина – кота, мирно спящего на коврике. Сашка зачем-то обернулся и посмотрел на дверь комнаты. «Кажется, у меня начались галлюцинации. Неделю за работу не сяду» – пообещал он себе и направился в гостиную.

За столом четыре женщины делали то, что больше всего ненавидел Шурик – с упоением рассматривали альбом со старыми фотографиями. Для Клавдии Ильиничны это был своеобразный ритуал, который она всегда соблюдала, принимая гостей. – Ладно, ба, я пошёл! – напяливая кроссовки, попытался сбежать Шурик, но ему это в очередной раз не удалось. – Сашка, я тебя прошу, – бабушка сделала жалобное лицо, приложив к груди ладонь. Парень понял, его попытка к бегству снова провалилась. – Не ходи. Поздно сейчас, а я вчера в новостях слышала, что…. – Ладно, ба, я понял – смирился Шурик и поплёлся в свою комнату.

Несмотря на свой достаточный, для того чтобы ни перед кем не отчитываться возраст, влияние бабушки, хоть и было тягостным, но неотъемлемым в жизни Сашки. То ли по привычке, а может, по слабости характера, Шурик крайне редко перечил бабуле. Хотя, скорее всего, он это делал из любви к единственному родному человеку, который остался в его жизни. Два года назад, когда Шурику было восемнадцать, его родители погибли в аварии.

Обрушив себя на старый скрипучий диван и дотянувшись до наушников и телефона, Шурик провалился в поток несвязных мыслей, которые, все же, постоянно возвращались к странному фото и не менее странному скрежету, который он слышал, когда доставал варенье.

Размышляя о фото, Сашка пытался уверить себя в том, что просто забыл о нем в силу большого объема информации. Утвердившись в этой мысли, Шурик почувствовал жгучее желание продолжить работу. Прямо сейчас. «И нечего неделю балду пинать!» – подумал парень и сел за работу.

Зайдя на свой канал, он, первым делом, принялся за прочтение новых комментариев. Но, увы. Их количество равнялось одному. «Сегодня послал» – ответил Пользователь 6 на комментарий Пользователя 9. Ответ был датирован вчерашним числом около одиннадцати вечера. Шурик был уверен в том, что не писал этого. «Кто же так шутит?!» – раздраженно прошипел парень. Теперь новоявленный блогер был уверен, что кто-то чужой получил доступ к его аккаунту и теперь таким образом развлекается.

– Пользователь 9: Себе отправь, придурок! – ответил он Пользователю 6, зайдя в профиль Пользователя 9.

В верхнем правом углу появился значок, оповещающий о новом сообщении, пришедшем на личную почту. «Надеюсь, не сильно мешал спать?» – было в сообщении, пришедшем с неизвестного адреса.

– Ты кто такой? – незамедлительно ответил Сашка.

– Странный вопрос, – ответил неизвестный отправитель.

– Это глупая шутка, – написал в ответ Шурик.

– Жаль. Раньше нам с тобой было весело.

– Кто ты?! – снова спросил Шурик.

Ответа на этот вопрос так и не последовало. Прошел час, два часа, но отправитель странных писем молчал. «Да пошел ты!» – отправил Шурик гневное сообщение и, отключив компьютер, лег спать.

Лежа в пастели укутанным в одеяло, Шурик внезапно почувствовал сильнейшую головную боль, словно иглы воткнулись в виски, а по затылку ударили чем-то тяжелым. От неожиданности, Шурик вскочил с дивана и схватился за голову. Через несколько секунд боль бесследно исчезла. Посчитав случившееся с ним последствие нервного переутомления, Шурик вскоре забыл об этом и провалился в сон.

Июньское утро следующего дня началось, как обычно, с будильника. Шурик потер веки, потянулся, сел в кровати и…, снова лег. Таков был его утренний ритуал. Спать хотелось нещадно, но ответственность, в виде зачета, не позволила ему поддаться искушению, чтобы поспать еще часок-другой.

Лежа в пастели, Шурик ощутил, что что-то не так, как обычно. Чего-то не хватает. Но чего? Это зудящее ощущение несоответствия, заставило его оправиться ото сна быстрее обычного, лишив нескольких привычных минут дремоты.

С тех пор, как Шурик стал жить с бабушкой, его утро всегда проходило по привычному сценарию. Но сегодня чего-то не хватало. А чего, Шурик понял только тогда, когда вошёл на кухню. На столе не было привычного завтрака, заботливо приготовленного Клавдией Ильиничной. Как, разумеется, и не было аромата домашней выпечки, который, доселе, сопровождал его каждое утро. Вместо этого, кухню наполнял непривычный запах кофе с молоком. Клавдия Ильинична сидела за столом с газетой в руках и потягивала напиток с большой кружки. – Привет, ба! А где… – парень сделал паузу, в надежде, что бабушка поймет его недоумение, – но его предположение не оправдалось. – Баб, где завтрак? Я в институт опаздываю!

Клавдия Ильинична посмотрела на внука так, будто он спросил у неё что-то непривычное или даже неприличное. – Сделай себе бутерброд, – странно ухмыльнувшись, ответила она. – Ты же помнишь, где холодильник? Сашка кивнул и после паузы, вызванной нескрываемым недоумением, открыл дверцу. Найдя подходящие продукты, он стал творить себе завтрак, то и дело, косясь на бабушку.

Клавдия Ильинична, горячо любя художественную литературу, крайне редко брала в руки прессу, и уж точно никогда не пила кофе, даже с молоком. Шурик даже хотел, отодвинув газету, посмотреть на лицо женщины, сидящей за столом. Но вовремя опомнился: «Саня, не сходи с ума!» – уговаривал он себя. «Ведь бабушка, тоже человек, и у нее, как и у всякого, могут меняться вкусы».

Жуя собственноручно приготовленный бутерброд и запивая его чаем, он вдруг понял, что хлеб, который ест, черный. Его бабушка никогда не покупала черный хлеб. Для нее съедобным был только белый, а черный был чуть ли не гастрономическим оскорблением. По своему разумению она считала, что чем хлеб белее, тем он лучше. – Ба, а откуда у нас черный хлеб? Ты же его никогда не покупаешь – жуя и стараясь принять наиболее непринужденный вид, спросил внук.