Виталий Пурда - Каникулы на Аляске

– Майкл! Милый! Ну, всё-всё, не нужно плакать. Мы ведь с тобой мужчины! Всё будет хорошо! Мы будем видеться чаще. – Роберт несколько секунд помолчал.

– Видишь, мама отпустила тебя со мной на целую неделю. Через несколько месяцев я упрошу её отпустить тебя ко мне еще на пару недель.

– Папа! Ну как ты не можешь понять, что мне этого мало. Я ненавижу этого Гарри. Ну, скажи мне, зачем Вы развелись с мамой? Вы не любите друг друга? Почему Вы не можете жить вместе? Я спрашивал у мамы. Она говорит, что ты любишь авиацию больше чем нас. Но я в это не верю! Это ведь не так! Ну, скажи мне, что это не так! – Глаза Майкла горели от возбуждения, но лицо стало бледным.

– Конечно не так, мой родной! Ну, как ты мог в это поверить? – Роберт наклонил голову и заглянул Майклу в глаза. Он, пожалуй, впервые в жизни вот так смотрел в глаза своему сыну!

– Ну, скажи, ты любишь маму и меня? Я хочу, чтобы ты сказал… – Глаза Майкла умоляли отца сказать правду.

– Хорошо, сынок, я скажу. Да, я очень, слышишь, очень люблю твою маму и тебя! У меня на целом свете нет никого дороже Вас! Но… но я не знаю как вернуть твою маму?

– Но ведь она любит тебя! Я это точно знаю. Она не любит этого чертового Гарри.

– Что? Майкл! Но откуда ты это можешь знать? Тебе, что, сказала об этом мама?

– Нет, пап, я ведь тебе уже говорил, что я уже не маленький, как Вы все до сих пор считаете. Я уже давно все понимаю. Думаешь, я не знаю, что когда взрослые любят друг друга, то они спят в одной спальне. А мама уже давно не спит с этим Гарри в одной комнате. Я однажды спросил её об этом. Но мама мне сказала, что он сильно храпит. Но это не правда. Я несколько раз проверял. Этот Гарри, хоть и козел, но он точно не храпит! – Роберт обалдело смотрел на своего повзрослевшего сына. Таких слов, и таких суждений, он от него явно не ожидал. Мужчина вдруг понял, что сейчас самое главное успокоить сына.

– Майкл. Я знаю, что ты уже сильно повзрослел. И рассуждаешь как самый настоящий взрослый человек. И я в тебе это очень ценю. Давай сделаем так. Мы с тобой сейчас успокоимся. Вытрем слёзы. Ведь нам нельзя, чтобы их кто-то видел. – Роберт достал из внутреннего кармана своей кожаной куртки носовой платок и протянул его сыну.

– А когда мы вернемся с тобой в Нью-Йорк, я обещаю тебе, что обязательно поговорю с твоей мамой. И если она любит меня, то предложу ей и тебе переехать ко мне в Питтсбург. Согласен?

– Ура! Конечно, согласен! Папочка, я знал, что ты у меня самый лучший папа на свете! Я так тебя люблю…

Через несколько минут отец и сын продолжили свой путь среди горных пейзажей южной части Аляски. После поворота на Гленноллен, на фоне густых кустарниковых зарослей красной ольхи, инкрустированной хемлоковской сосной и рядами стройных кипарисов, проглядывал в лощинах и щелях между скал бело-голубой, с ультрамариновыми вкраплениями снег, и искрился в золотисто-оранжевых лучах клонившегося к закату солнца. Ледники, проплывающие с правого борта их «Ленд-ровера» поражали своей царской величественностью и нордической, холодной красотой.

За Гленнолленом, хайвэй, устремился к югу на Валдиз. Название дороги изменилось, и теперь указатели извещали, что шоссе называется Ричардсон хайвэй. Промелькнули небольшие поселки Коппервилл, Тазлина, Силвер Спрингс, Каппер и Уиллоу Крик. На последнем отрезке пути дорогу им несколько раз перебегали то рыжая, с длинным черным хвостом лисица, то серые шустрые зайцы, то пригибавшая к земле хищную морду, росомаха. Здесь, в нескольких милях за Тонсиной, не доезжая миль шестьдесят до знаменитого южно – аляскинского городка Валдиз, свернув с основной трассы вправо, на паршивую, едва заметную проселочную дорогу, идущую несколько миль через густой сосновый лес, отец и сын, через полчаса оказались у подножия большого ледника. Ледник, словно широкая река, величественно спускался в расщелину между двумя горами. Здесь и приютилась, словно отрезанная от внешнего мира, одинокая метеостанция, за строениями которой открывался потрясающий вид на восточную часть Чугачских Альп.

Несмотря на поздний час, на улице было очень светло и необычайно тихо. Роберт и Майкл, выйдя из машины, уставшие не столько от трудной дороги, сколько от переполнявших их впечатлений, смогли оценить достоинства окружающего их уголка нетронутой, северной природы. Вдали, за контурами гор, оранжевое зарево расплылось на полнеба широкой акварельной полосой. Тишина была такая, что казалось, будто путешественники спустились на необитаемую планету. Воздух можно было просто пить, наслаждаясь каждым вдохом этой чистейшей субстанции. Роберт и Майкл, улыбаясь, посмотрели друг на друга. О такой уединенности, они даже не предполагали.

Роберт позвонил в дверь, та сразу же открылась, и на пороге показалась средних лет женщина, на голове которой под тонким цветным платком, виднелись бигуди. Одета она была в длинный оранжевый махровый халат и домашние пушистые тапочки.

– Роберт, Майкл! Дорогие мои! Наконец-то, вы приехали! – эмоционально, и громко воскликнула Кэтрин. – Вы уж простите, я ждала вас еще раньше. Денни как раз ушел на дежурство, а я вот приготовила ужин, а затем решила привести себя в порядок.

– Это ты нас извини за такой поздний визит. – Роберт обнял свою старшую сестру и сказал: – Перелет был не из легких. Но Майкл, держался молодцом. А затем мы с ним на целых три дня загуляли в окрестностях Анкориджа.

Сестра Роберта обняла своего племянника и покачала головой.

– Ты очень похож на своего отца. Роберт в детстве был точно таким же. Ну что же мы стоим, скорее проходите. Время-то уже самый раз для ужина.

К тому же еще, резкая смена климатических поясов. Я думаю, что вы очень проголодались. Ну, как вам Аляска?..

Несмотря на прохладную вечернюю погоду, в комнате было достаточно тепло и уютно. Из кухни шел дурманящий запах домашнего жаркого и яблочного пирога. Поскольку домик был по площади небольшим, Кэтрин выделила гостям свою спальню, а себе постелила в гостиной.

– А где же будет спать Денни? – полюбопытствовал Роберт.

– На станции есть целых два дивана. Кстати, скажу Вам честно, это я так… сказала о его дежурстве. Он тоже с нетерпением ждал Вас, все время нервничал, а сейчас, заснул и храпит, как медведь, в комнате, где стоят компьютеры. – Произнеся эти слова, Кэтрин как-то смущенно опустила глаза, и это не ускользнуло от ее брата.

В 1908 году летоисчисления от рождества Христова, корабль с планеты Дея, достиг пределов Солнечной Системы. Это был новейший корабль, разработанный на основе последних достижений науки и техники, самое современное детище ученых Деи. Все в его конструкции было новым и передовым. Фотонные двигатели позволяли придавать невероятный импульс конструкции весом десятки тысяч тонн. Несмотря на то, что риск навсегда затеряться в просторах вселенной, был довольно высок, и до сих пор передовая наука Деи не могла до конца разгадать секрет приращения скорости, полет к Земле – Аурусу, прошел спокойно и без неожиданностей, и занял, как и предполагали вычисления, две тысячи триста двадцать лет. Духовные силы членов экипажа, проведших с момента своего рождения в замкнутом пространстве корабля тридцать лет, несмотря на старания роботов – психологов и фантастические условия, созданные инженерами Деи для исследователей космоса в длительных полетах, были на исходе. Каждому из них хотелось поскорее увидеть небо, коснуться рукой травы, ощутить на своем лице солнечное тепло и дуновение ветра, которых они никогда не видели и не знали, но знала их память из той, прошлой жизни. Ожидание скорого окончания полета, напряжение и тревога о том, что ожидает их на планете, на которую их предки полтора десятка тысяч лет назад «завезли» катализатор разумной жизни, достигли предела. Среди членов экипажа царила эйфория от предчувствия скорого окончания путешествия. На огромном экране, расположенном в командном модуле А-2 еще на расстоянии более десяти миллионов километров от Ауруса, экипаж жадно наслаждался видом планеты, на котором уже можно было отличить континенты от океанов и распознать ледяные полярные шапки. Южная граница северной полярной шапки была очень изрезана, особенно там, где она омывалась океанами. Белое южное полярное покрывало было огромно, и являлось настоящим отдельным континентом. В умеренных географических широтах цвет поверхности Земли менялся от светло-зеленого до изумрудного и далее до желтого и коричневого. Команда А-2, наблюдавшая Землю, получала изображение через новейший телескоп «Акрис», который давал необыкновенно четкое и красочное изображение планеты.