Андрей Левшинов - Полковник Русь – 2

Между тем, полковник повернулся к вожаку лицом и слегка мотнул головой влево-вправо, разминая шею. «Энергии энергиями, а готовность к любым физическим действиям не помешает», – параллельно с туманом тяжёлых мыслей крутанул у себя в мозгу полковник. Он сжал и разжал пальцы в ботинках, проверяя работоспособность ног, с этой же целью пошевелил пальцами рук.

«С чего он начнёт? Скорее всего, опустится на руки и прыгнет. Чего ему церемониться со мной? В прыжке будет цепляться зубами в шею, а руками обхватит моё туловище. Даже, если я качну «маятник», он своими длинными руками поймает меня и через мгновение раздерёт мне горло. Перепрыгнуть его мне не удастся, единственный шанс – кубарем проскочить под ним. Дальше у волосатого гиганта будет попытка номер два. В теории так может продолжаться до бесконечности, но вокруг нас не безобидные зрители с кульками попкорна в руках. Не знаю, чем они здесь питаются, но от свежего человеческого деликатеса вряд ли откажутся. Так что, когда им наскучит наблюдать за безуспешными метаниями своего предводителя, они смогут быстро завершить поединок с заранее для них определённым концом: своими победными криками и слетающими при этом каплями моей крови с их губ».

Вожак держался естественно и невозмутимо, но перед каким-то одному ему известным действием немного нагнул голову сначала к одному, потом к другому плечу. Среди стоящих по кругу фигур, прошёлся негромкий гул. Некоторые из них хлопнули друг друга по рукам, как при заключении какой-нибудь сделки. «Интересно, на меня кто-нибудь поставил?» – подумал полковник.

«Какой-нибудь учёный изучает энергии годами, а мне понадобилось всего несколько часов, чтобы сейчас попытаться остаться в живых. Сохраню ли я эти способности, когда вернусь обратно? О чём я думаю? Ещё ничего не предъявив лохматой стае, я уже считаю себя победителем в схватке. Молодчина, старик, ай да Рашид! Накачал меня состоянием! Как всё просто: уверенность, основанная ни на чём. Вот он, ключ к сбору энергии – это мой козырь. Чтобы поведать обо всём этом, он прожил долгую жизнь, а я в это время набирался опыта в своих операциях. Мотался по свету, недоедал, недосыпал, а иногда жил в роскоши, как барон. Теперь всё соединится в этом мгновении, в этой точке. Давай, старина, начинай. Видишь меня, маленького, беззащитного, прыгай!»

Вожака немного смутила тень улыбки, пробежавшая по губам полковника. Но он вспомнил наставления своего отца, что у русских есть такая черта: не бояться смерти. Как опытный боец, он перестал сверлить полковника взглядом и чуть отвёл глаза от его лица.

«Сейчас, – пронеслось у полковника. – Сейчас он прыгнет».

Почти одновременно с опусканием головы вожак резко присел, как рухнул на руки и, выцепив полковника упрямым взглядом, взвился в прыжке.

Прищурившись, полковник мгновение выжидал, чтобы потом сделать то, чему его учили. В финале учебного упражнения в него летели боевые ножи, а сейчас – зверюга в два центнера весом с вытянутыми мощными руками. Краем глаза полковник заметил, как напряглись фигуры по краям, и сказал себе: «Давай!»

Стремглав полковник сгруппировался и полетел по земле вперёд, совершая кувырок под вытянутым в полёте телом вожака. Он знал, что вожак сначала приземлится на руки, а сила инерции тела сомнёт и заставит сделать переворот. Может, как-нибудь и по-другому, но он встанет на ноги и развернётся первый.

Выпрямляясь, полковник зафиксировал удивлённые глаза соплеменников вожака и их возгласы, похожие на «ух», «ох». Вожак при приземлении вздыбил целое облако пыли, которое в наступающих сумерках на секунду полностью его скрыло. Когда оно рассеялось, первыми проступили блистающие кровью глаза зверя.

Ближе всех к полковнику вполоборота на валуне сидел помощник вожака – крупная особь с остроконечным черепом. За ним, метрах в полутора, располагались два амбала. Полковник решил начать с них, ожидая нового прыжка вожака. Полковник сосредоточился краем своего сознания и вылепил зайчишку прямо рядом с помощником своего противника. Появившись из ниоткуда, тот обомлел, прижавшись к камню. Один из амбалов среагировал мгновенно: встал на три конечности, а правой рукой схватил длинноухого и отправил его себе в пасть.

Отряхиваясь от пыли, вожак повернулся в ту сторону, и на секунду центр внимания переместился с полковника на амбала, вытирающего кровь, текущую из углов его пасти. Полковник воспользовался заминкой и запустил ещё десяток зайчиков по краю поляны. Зайцы бросились врассыпную, некоторые из них, ошалев от страха, рванули через середину поляны. Один из них прошмыгнул у ног полковника и едва не влетел с разбега во взбешённого вожака. Тот мог бы одним ударом руки отбросить пушистый комочек через приземистые кроны сосен, окаймляющих поляну, но делать этого не стал.

Угрюмые красные глаза вымеряли дистанцию, чтобы можно было одним точным прыжком закончить исход схватки. Полковник стоял совершенно открыто, а вокруг царила вакханалия. Животные инстинкты возобладали в существах, напоминающих людей. Кто-то из них уже настиг свою намеченную жертву и теперь оглядывался в поисках следующей. Но примерно половина стаи разбежалась по окрестному лесу, наполнив его дикими выкриками, стонами и хрустом ломающихся сухих веток. «Похоже, в темноте эти твари видят так же, как кошки», – отметил полковник.

В таких ситуациях у полковника время растягивалось. От внутренней предельной мобилизации повышалась частота его вибраций. Нервная система начинала работать на пределе биохимических возможностей, которые полковник не забывал развивать тренировками и практиками йоги. После прыжка вожака прошло не более трёх секунд, а в сознании полковника это фиксировалось как долгая минута. Оценив общую обстановку, и чтобы заполнить, как ему казалось, слишком долгую паузу, полковник переместился несколько в сторону и оказался для вожака со стороны заката. Таким образом, его фигура задействовала контровую подсветку, что могло бы быть использовано для эффектного геройского фотоснимка, но никак не для точного броска двухсоткилограммовой туши. К тому же, полковник стал играть с вожаком, перемещаясь влево-вправо на носках ног, выдёргивая его из состояния прицельной готовности к прыжку.

Несмотря на то, что взгляд вожака был затуманен кровью, полковник уловил в его глазах признаки некоторой растерянности. Он медлил со взрывом своих мускулов, пытаясь подключить рассудочность помимо инстинктов. Но волны гормонов, захлестнувшие его лимбическую систему мозга, включили старые звериные автоматизмы.

Вожак сжался как пружина и как из катапульты комом ярости устремился на стоящего полковника. Его рык заставил бы оцепенеть даже молнию, но полковник Русь был готов к такому повороту событий, который был для него всего лишь повтором первой неудачной для оппонента попытки.