Рада Мурашко - Везде чужая

– Она человек! – бросила она, обвиняюще указывая на Соню. В голосе не осталось и следа той дружеской лёгкости, с которой она разговаривала ещё минуту назад.

– Ты ведь сама видишь, что нет.

– Ты прекрасно понимаешь, что я имею в виду! Она была человеком!

От неприкрытого отвращения, звучащего в голосе незнакомки, Соня поёжилась, внезапно начиная ощущать себя неким отвратительным насекомым, которому не место в чистом чужом жилище.

– Кэррайна, она не убийца, – мягко проговорил мужчина, очевидно, пытаясь за неё заступиться. – Ей передали дар добровольно.

– Что? Валфрик, с каких пор ты веришь откровенным нелепостям, услышанным от первой встречной девчонки?!

Соня на мгновение смутилась, только сейчас замечая, что до этого момента даже не удосужилась узнать имя своего спасителя. Впрочем, это сразу же снова перестало казаться важным. С каждым сказанным словом она всё меньше понимала смысл разговора, который должен был решить её судьбу.

– Я пытаюсь руководствоваться здравым смыслом, – нисколько не обидевшись, ответил мужчина. – Тот, кто отбирает дар насильно, не может не иметь о нём никакого понятия. А она была перепугана и ничего не соображала. Её бы убили, не окажись я на побережье. Похоже, в том мире, из которого она явилась, живут только люди. В этом случае понятно, почему её одарили. Полагаю, в месте, где дар является небывалой редкостью, он не уходит так просто, если уж однажды сумел проявиться. Скорее всего, он до последнего не отпускает своего обладателя и тот не может умереть, пока носит его в себе. Девушка сказала, что передавший ей силу был стар и выглядел усталым.

Кэррайна недовольно сжала губы, явно по-прежнему не желая иметь с неожиданной гостьей никакого дела, но не находя стоящих предлогов, чтобы выставить её вон.

– Почему бы тебе не поручить её Рандвалфу? – без особой надежды поинтересовалась она. – Его это хотя бы развлечёт.

– Она лигдара, – с непонятной запинкой произнёс Валфрик. – Как и ты.

Услышав очередное не знакомое ей слово, Соня удивлённо повернулась к говорившему.

– Сразу вы называли меня как-то по-другому, – неуверенно заметила она.

Пожалуй, встревать в и без того напряжённый разговор было не слишком разумно, но у неё больше не было сил покорно ждать своей участи, ничего не понимая в происходящем.

– Дар не у всех одинаков, – опередив Валфрика, отозвалась Кэррайна, холодно оглядывая девушку. – Тебе достались самые многогранные способности из всех возможных, и научиться или управлять будет непросто.

– Да почему вы все называете это даром?! – не выдержала Соня, в очередной раз услышав уже ставшее ей ненавистным слово. – Это скорее… проклятие!

Кэррайна вдруг застыла, глядя на неё с непонятным выражением то ли злости, то ли необъяснимого отчаяния. Соня виновато опустила глаза, не понимая, что в её словах могло задеть наставницу, но почему-то чувствуя себя так, будто сказала нечто недопустимое.

– Любой дар может обернуться проклятием, и любое проклятие можно сделать даром, – ровно, словно повторяя давно заученный текст, отчеканила женщина. – Всё зависит от того, кому это достанется… Я возьму тебя в свой класс. Надеюсь, нескольких месяцев тебе хватит, чтобы обучиться контролю, а остальное тебе не нужно.

– Спасибо, – ошарашенно пробормотала Соня, не сразу веря, что неприветливая особа всё же согласилась ответить на её просьбу.

Кэррайна устало махнула рукой, безмолвно приказывая ей выйти за дверь.

Отдав необходимые распоряжения, наставница вернулась к себе, радуясь возможности остаться в одиночестве. Пусть ей уже давно не нужно было всегда держать лицо и вести себя определённым, заранее предписанным образом, Кэррайна всё равно, как в далёкой юности, старалась никому не показывать своих чувств и минуты любого волнения или смятения предпочитала переживать без свидетелей.

Впрочем, в этот раз желанное уединение оказалось невозможным. Увидев, что недавний гость никуда не ушёл, а терпеливо дожидается её, не без удобства расположившись в мягком вместительном кресле, Кэррайна едва заметно нахмурилась, не сразу сумев скрыть недовольство.

– Ты ещё здесь? Скажи, ты специально притащил её ко мне? – поинтересовалась она, привычно поворачиваясь лицом к окну, чтобы собеседник не мог прочитать её эмоции.

– Специально? – казалось, мужчина искренне удивился. – Зачем?

– Вот именно – зачем? С чего вдруг тебе пришло в голову помогать какой-то бродяжке, и почему ты решил, что навязать её мне – это удачная мысль?

Валфрик вздохнул, глядя на напряжённую, неестественно прямую спину женщины. Даже не видя её лица, он знал, что на том застыло выражение упрямого недовольства, которое всегда появлялось, едва только Кэррайне начинало казаться, будто кто-то посягает на её территорию.

– Ты думаешь, что она похожа на тебя? – понимая, что рискует вызвать скрытую вспышку гнева, уличил он.

– Разумеется, нет! – возмущённо – пожалуй, слишком возмущённо и слишком поспешно – отозвалась наставница. – Она просто беспомощная бесхарактерная дурочка.

– Кэр, – укоряюще протянул Валфрик. – Ты помнишь себя сразу после приезда в Гроэнвур?

– Помню, – сухо откликнулась Кэррайна. – Я была жалкой, слабой опальной наследницей, у которой не хватило духа поступить так, как должно.

– Ты была несчастной испуганной девочкой, которой казалось странным, что где-то её могут не обижать и не заставлять делать то, чего не хочется.

Кэррайна чуть повернула голову, лишь в последний момент спохватываясь и подавляя желание обернуться. Сейчас, когда воспоминания о давно минувшем снова предстали с мучительной явственностью, это точно оказалось бы некстати. Неподдельное сочувствие и теплота, прозвучавшие в голосе давнего друга, пробуждали глупое, недостойное желание пожалеть себя, оплакать прошлое и наконец подумать о том, должна ли была её судьба сложиться иначе.

Она не могла себе этого позволить. Кэррайна всегда помнила, что слёзы, жалобы и любые другие проявления слабости недопустимы для представительницы высочайшего рода. Это она усвоила, наверное, ещё раньше, чем научилась ходить, и с тех пор старалась всегда вести себя безукоризненно. Это было частью её долга. Долга, который она всё равно оказалась недостойна исполнить.

За несколько десятилетий, проведённых вдали от родины, Кэррайна так и не привыкла к царящей в приютившей её стране свободе. Пожалуй, здесь она могла бы давно дать себе волю, не стараться всегда быть невозмутимой и правильной. В Гроэнвуре её бы никто не осудил. Конечно, нет, если тут даже король в дни празднеств позволял себе отплясывать вместе с простолюдинами, а будущие наследники резвились рядом с детьми привратников!