Елена Пеньковская - Лепестки в паутине

—Тил! Тил!

Молчание.

–Ти-и-и-ил!

–Давай я позову!

–Давай, Лилия. Скажи: обед готов. И нам надо поторопиться – мельник с женой ждут нас до вечера.

–Да, мамочка.

На крыльцо деревенского дома кубарем вылетела маленькая девочка лет шести, худенькая, светленькая. Волосы папа утром заплёл в косу, но непослушные кудряшки уже топорщились, делая из девочки подобие одуванчика. Простое льняное платьице подпоясано голубенькой ленточкой.

Куры с возмущённым кудахтаньем разбежались, когда девочка, смеясь, перебегала двор.

–Курочки-курочки-подружки! – тонким голоском напевает она, не обращая внимания на недовольные взгляды пернатых наседок.

–Ну и ладно, – бросила девочка, остановившись возле калитки, ведущей в огород. – Вот и хорошо.

Со второй попытки она открыла задвижку, и, показав курам, которые начали снова вышагивать по двору, язык, зашла в огород, сильно хлопнув дверкой, чтобы задвижка вернулась на место.

На грядках уже всё колосилось. Начали появляться первые зелёные помидорки, капуста раскидывала свои белёсые листья, в которых кое-где ещё остались маленькие сверкающие на солнце капельки. Грядка с кабачками притягивала к себе неимоверное количество бабочек – каждое растение было усыпано жёлтыми цветками.

В этом году урожай должен быть хорошим. Так папа говорит.

А его самого, кстати, не видно, и Лилия направляется к кустам смородины, которые растут за парой яблонь. Где-то там ковыряется папочка и не слышит, что его зовут обедать.

–Па-а-а-а-а-ап! Па-па! Ну па-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а…..

–Да, да, да, да, да, я, что?

Ветки смородинового куста раздвинулись, и папочка вылез из-под него, выпучив глаза и приоткрыв рот. Он знает, что Лилия всегда смеётся, когда он делает такое лицо.

Отца девочки-одуванчика зовут Тила́вий. Худой, но крепкий мужчина, на вид лет тридцати. Глаза Лилия унаследовала не от него – у девочки они тёмные, почти черные, а у Тилавия серо-зелёные. Зато волосы точно папины. Он завязал их узлом на затылке, но вьющаяся каштановая прядь всё-таки выбилась и теперь лезла в глаза. Крупноватый нос, вечно улыбающееся (или корчащее забавные рожи) лицо. На подбородке красуется шрам – папа говорит, что обжёгся горячим супом в детстве.

Лилия отсмеялась, увидев папино выражение лица. Папочка вслед за ней обнажил в улыбке все тридцать два зуба.

–Обед готов! И мама говорит, что надо торопиться, потому что…

Папа внезапно перестал её слушать, вдруг нырнув снова под куст смородины.

–Па-а-а-а-а-а-а-ап…

–Сейчас. У меня тут…

Что-то было не похоже, что папа собирает там смородину. Или, если собирает, то она от него отбивается. Очень яростно как-то отбивается – папа тихо ругался и даже вписался головой в доску забора.

–Пап, ты, это…чего делаешь? – девочка шмыгнула носом и, вытянув вперед шею, пыталась разглядеть среди веток папу.

–Да что ж ты..! – выругался он и вдруг опять победно возник из куста. Узел на затылке теперь развязался, и кудри до плеч разметались во все стороны.

–Тьфу! – Тилавий без помощи рук попытался отбросить прядь, оказавшуюся у него во рту, и вышло это настолько артистично, что девочка снова рассмеялась. А потом папа поднял руку повыше.

–О-о-о-о-о-о-ой, какой милый!!! Дай подержу, дай подержу, дай подержу!

У него в руках оказался маленький, с ладошку, худющий грязно-белый комочек шерсти. Пищал этот комочек без передышки, отчего становился всё более и более трогательным.

–Ну-ка держи. Вот так. Только осторожно! – папа показал, как держать котёнка.

–Ты такая ла-а-апочка, – проворковала девочка, обнимая грязное, но действительно хорошенькое существо. – Па-ап, а ты откуда его взял?

–А он сам прибежал, – присев на корточки и почёсывая котёнка за ухом, ответил он. – Прибежал, и застрял под доской забора.

Папа снова взял котёнка, приподнял хвост, посмотрел туда, вернул девочке (пищать при этом животинка не переставала).

–Прибежал а , судя по всему. Кошечка.

Тилавий почесал обросшую щетиной щёку и оглянулся на смородину.

–Стой, сейчас пойдём в дом.

Снова – уже с виртуозной натренированностью – папа нырнул под куст, пошарил по земле, выудил большую деревянную миску. Она была наполнена только наполовину.

–Всё, пошли, – он подтолкнул дочку в спину.

–А мы котёнка себе оставим? – Лилия задрала голову, взглянув на папу. Котёнок, замолчав на пару секунд, сделал то же самое.

–Ну…мы сейчас маму спросим.

–Ой…

Папа прыснул, снова подтолкнув девочку к дому.

—Нет, ну вы двое прямо издеваетесь! Одного не дозовёшься, вторая пошла – тоже словно в соседнее село послали! Садитесь, всё готово.

Нела – мама Лилии – всегда казалась девочке строже, чем папа. Хотя у неё просто характер такой. Иногда с её работой только так и надо, но девочка знала, что мамочка у неё добрая.

–Зато мы вон чего нашли, – весело сказал папочка, указывая на котёнка в руках дочки.

Мама обернулась, держа в руках миску с отварным картофелем. Нела посмотрела на котёнка, который перестал пищать и теперь просто трясся в руках Лилии. Потом посмотрела на мужа и дочку.

–Что это? Откуда это?

–Под забором застряло. А я вытащил. Кошечка, – довольно сообщил Тилавий.

Нела нахмурилась. Котёнок смотрела на неё бледными, голубыми глазками, которые совсем недавно открылись. Девочка прижимала её к груди.

–У нас мышей, вроде, нет, – сказала мама, поставив картошку на стол.

–Зато смотри, какая прелесть! Искупать, и будет беленький такой зверёныш, – папа потрогал кошечке нос, от чего она сразу чихнула.

Лилия во все глаза смотрела на маму, выпятив нижнюю губу. А вдруг мама не разрешит? У них никогда не было животных, если не считать кур. Но они ей не нравились – какие-то непонятные, и вообще. А котёнок вон, какой хороший. С ним играть можно. И кормить. И гладить.

–Ну, я так понимаю, всё. Наше животное, да? – вздохнула мама, приподняв брови и глядя на дочку.

–А можно? – тут же спросила Лилия.

–Да ну вас. Скажу «нельзя» – обид будет на целый месяц, – проворчала мама, но улыбнулась. Ей тоже котёнок понравился. Да и ничего не будет страшного от одной кошки.

–Спасиб-спасиб-спасибо! – взвизгнула девочка, прижавшись к маме.

–Не задуши только мелочь эту! – засмеялась Нела. – Так. Где у нас опять папа?

–Я тут! – папа успел каким-то образом подняться на чердак и теперь спускался оттуда с большой плоской старой корзинкой, от которой уже давным-давно отвалилась ручка. Внутри лежало старое, подранное одеяло. – Домик же надо. Зверю-то.

Папа поставил корзинку в угол, возле печки.

–Ну-ка, давай сюда её.

Девочка посадила котёнка в корзинку, на одеяло. Под её весом оно почти не промялось. Кошечка неловко переступила лапками, упала, села, обернулась тонким хвостиком. Пошевелила ушами, посмотрела на Лилию, на папу, на маму…и громко, на всю кухню, заурчала.