Ева Шилова - За каким плечом

Когда женщина мстит – здравый смысл умолкает.

Самое правильное, что может сделать мужчина, – это уносить ноги, не раздумывая.

Виктория Токарева

Ей было тяжело идти, но она все равно шла, стараясь делать это бесшумно. Иногда под ноги попадались острые камни и глубокие выбоины, и хотелось непроизвольно вскрикнуть от боли, но нельзя, нельзя! И приходилось закусывать губу и продолжать двигаться «кошачьим шагом», потому что на кону стояла не только жизнь. Больше чем жизнь. И если бы не дикая ярость, поджаривающая душу изнутри, никогда бы измученному телу не справиться с такой нагрузкой. Она дошла до ограды и даже сумела беззвучно отомкнуть калитку, успев подумать, что хорошо хозяева об имуществе заботятся, вон, даже петли не скрипнули, и проскользнула по знакомой тропинке к задней двери дома. Замки – ерунда, ключик у нее давно был, но теперь настал самый опасный момент. Ее увидеть или услышать не должны. Никто не должен даже предположить, что она здесь была, иначе… иначе все насмарку.

А внутри дома особо ничего не изменилось. Те же стены, оббитые гобеленами, те же тусклые маголампы, поставленные на ночной режим, тот же слишком темный паркет, а это и к лучшему, следов, даже если они останутся, никто не увидит. На них и внимания не обратят. Поэтому тихо-тихо поднимаемся по задней лестнице на второй этаж и ищем то, что нужно. Переполох сегодня был отменный, народ в большинстве своем должен спать как убитые, но кого-то не могли не оставить бодрствовать. Сидит там кто-то, бдит, но с этим у нее хватит сил разобраться. Главное, чтоб не оказалось таких бдящих излишне много. А вот и нужная ей комната. Накидываем легкий флёр и на цыпочках, не дыша, прокрадываемся мимо незнакомого стражника, который за день сомлел от усталости и мирно похрапывает, присев у стенки, а вот и то, ради чего она сюда пробиралась. Старая Марианна, поставив маголампу на минимум и так уже дремлет, клюя носом, значит, поспит сегодня чуть покрепче. Не мешая ей сделать то, ради чего все и затевалось.

Да что ж они тут столько всего навертели, пусть покарает их Мать-Заступница проклятьем «неверной руки»! Так и самой запутаться недолго. Ага, вот оно куда заправляется, да быстрее же шевели конечностями, сейчас самый опасный момент! Готово. А теперь уходим, постаравшись никого не потревожить. Спящая старуха, молоденький мальчишка, мимо, мимо, тихо, аккуратно, лестница, коридор, дверь. Закрыть замок, ключик под крылечко, мало ли, кто и когда его обронил, ко мне это никаким боком. Калитка и дорожка к моей хибарке, скорее, скорее, мои заботы этой ночью еще не закончились.

Оглядываться она не стала. На что ей оглядываться, вернее на кого? На того, кто сладко пел, но обманул? Так к этому и шло, ей самой не следовало слушать, но кого и когда это волновало? Но теперь у нее есть шанс поквитаться и какой шанс! Завтра, вернее, уже сегодня утром она покинет эту местность, а разговоры можно и отложить лет на несколько.

Говорят, месть – это блюдо, которое подается холодным. А готовлю я хорошо.

Капли дождя нехотя стекают по стеклу, оставляя за собой кривоватые дорожки и кажется, что природа за окном не торопится просыпаться, а плачет во сне, не желая расставаться с зимним пуховым покровом под которым так сладко спиться. Но кто-то самый знающий, что и когда надо делать, счел, что пора наступить весне и пытается насильно всех разбудить, насылая то оттепель, то редкие проблески солнца сквозь свинцовый полог туч, то влажный ветер, который безжалостно теребит голые ветви деревьев, настырно стучит в окна домов, и коварно, холодными смерчиками влетает под одежду людей, требуя очнуться и начать бодрее двигаться.

Двигаться не хочется. Вот в этом Мира с природой абсолютно солидарна. И что, что сейчас всего два часа после полудня? Пасмурно и кажется, что ночь наступит вот-вот. Хочется прилечь и заснуть, и чтоб не будили, и чтоб теплое одеяло и старый кот Висент примостился рядом и намурлыкивал нехитрую сонную песенку. А проснуться… проснуться можно и потом, когда мир окончательно поверит в то, что уже весна и начнет бурно радоваться теплу, прорастая почками на деревьях, расцветая садами и полями, и привечая вернувшихся с юга птиц. А пока за окном первый весенний месяц и мокрый грязный снег, и оголодавшие вороны, кажущиеся еще более нахохлившимися под редким дождем, и зрелище это унылое никоим образом не располагает ни к радости, ни к лишним телодвижениям. Спать…

Не получится. Матерь-Заступница, да откуда же в людях столько ненужной бодрости?!

– Миранда Ди Каштру Ди Андради, извольте спуститься в каминный холл, ваш отец с матушкой уже ожидают!

Наша экономка, Валентина Антунеш, да оставят ее боги своими милостями во веки вечные! И ведь как бесшумно подкралась, как привидение, не иначе. Святому отцу, что ли, как-нибудь намекнуть на небожественные ее способности? И что, она от этого начнет громко топать, предупреждая о своем появлении? Не начнет. Но, может, отец ее на кого другого заменит, кто ходит как живое существо из плоти и крови, а не передвигается как бесплотный дух? Тоже вряд ли, слугами отец практически не занимается. Что ж, пошли вниз, нам еще до столицы добираться. А там переночуем в городском особняке, приоденемся и во дворец. Кому-то развлечение. Кому-то мука.

Почему отец не воспользовался порталом? Дорого… но удобство важнее! Сам же он по королевским поручениям постоянно так ходит! А тут вместо короткого «прыжка» и сам мается и всю семью заставил передвигаться в карете по снегу, щедро перемешанному с грязью. Почему не захотел воспользоваться такой возможностью? Четыре часа в карете в душном дорожном платье и тяжелом полушубке оставили у Миры ощущение, что она превратилась в огородное пугало. Причем, пугало, которое в процессе обряжания было неоднократно захватано потными руками. Братики, в отличие от своих родителей, спокойно сидеть не могли, им надо было все рассмотреть, потрогать, подергать, понять, как устроено у кареты сиденье, на чем крепится потолок и все их перемещения почему-то происходили через Миру. То перелезут по ее коленкам, потому что в противоположном окне показалась работающая мельница, то держась за ее плечо, потянутся к подвесным оконным ламбрекенам, то начнут искать на полу упавшую запонку, почему-то держась за ее юбку. Поэтому по прибытии в городской особняк она так намаялась, что уже не хотела даже есть. Помыться и спать. Долго спать.

Утром Миру все равно разбудили ни свет, ни заря и погнали на примерку бального платья. Ну, еще бы! Граф Ди Андради, королевское должностное лицо, впервые выводит в свет единственную дочь! Всем стоять смирно! Восторгаться! Благоговеть! Мирина бы воля, она бы никуда не выходила. Но титул. Обязанности. Данное всеми грандами королю обещание. И вообще традиция. А потому покорно стояла и терпела последнюю подгонку бальной сбруи. Кто ж додумался до таких немыслимых ухищрений, что женщина в праздничной одежде напоминает врага, загнанного в пыточное кресло? Тут в этом корсете не то что есть, пить, двигаться, а даже дышать и то затруднительно. Мира в какой-то момент времени начала серьезно опасаться не упадет ли она в обморок.