Алина Ильина - Эра беспокойных женщин или $10 000 000 за знакомство

– Ты слышала? – испуганно спросила я у Иды.

– Слышала, – мрачно констатировала она.

Чавканье повторилось опять, и я неуверенно поинтересовалась снова:

– Почему оно так чавкает?

– Наверное колбасу доедает, которую мы на завтрак оставили, сволочь!

Аделаида встала с раскладушки и подошла к окну. При свете луны в своей фланелевой сорочке до пят она и сама напоминала нечто потустороннее. В это время привидение перестало чавкать и начало бродить по замку, все ближе подходя к нашей двери. Я снова была готова заорать, но Ида зажала мне рот рукой.

–Тише. Пусть они думают, что мы спим, – прошептала она

– Кто они? – также шепотом ответила я.

–Это мы сейчас и выясним.

– Ты что, собираешься идти туда? – испугалась я.

– Не только собираюсь идти, но и хочу взять тебя с собой.

– Меня? Там темно, страшно и холодно. Я туда не хочу.

– Ты предпочитаешь остаться здесь одна?

Я замотала головой, потому что перспектива остаться одной в темной комнате не очень меня прельщала.

– Тогда заворачивайся в одеяло – и вперед.

Ида, показав пример, накинула на себя одеяло, зажгла свечу, и шагнула в темный коридор.

За дверью привидения мы не обнаружили, и как можно тише, чтобы его не спугнуть, стали красться вверх по лестнице на чердак. Ида была полностью уверена, что паранормал должен обитать именно там. Но тихо двигаться мне не удавалось, потому что от страха и холода у меня зуб на зуб не попадал, выбивая барабанную дробь.

– Перестань стучать зубами, – шикнула на меня Ида. – От твоего стука все привидения разбегутся.

Удачно миновав чердак, мы приоткрыли люк и оказались на крыше. Над нами было только утыканное звездами, как булавками, небо, а под нами —десятиметровая пропасть. И мы стояли над ней в длинных, белых фланелевых сорочках, и ветер рвал волосы на наших головах. Так прошло минут пятнадцать, в ходе которых я взирала на свои будущие владения как Наполеон на Москву. Так никого и не обнаружив, мы двинулись в обратном направлении: Ида впереди, а я сзади, на всякий случай, держась за ее одеяло. По дороге случилась небольшая неприятность: над нами пропорхала стая летучих мышей, и одна из них, а может быть и не одна, нагадила мне на голову. Поэтому пришлось потратить некоторое время на освобождение моей шевелюры от экскрементов.

В конце концов, мы страшно устали, проголодались, и решили немного подкрепиться, тем более что время для этого было очень подходящее – три часа ночи. К тому же, следовало доесть колбасу, пока ее не слопал призрак. Когда мы находились всего в нескольких метрах от кухни, до нас снова донеслось чавканье. Не такое сильное, как раньше, но все-таки… Ида приоткрыла дверь и нашему взору предстала следующая картина. На подоконнике в призрачном лунном свете сидела кошка и самым наглым образом уминала нашу колбасу.

– А ну, тварь лохматая, брысь отсюда, – прикрикнула на нее Ида.

Животное зашипело на нас, презрительно мяукнуло, спрыгнуло с подоконника и исчезло, словно растворилось во тьме.

– Зачем ты ее прогнала, – упрекнула я Иду, – а если это и есть призрак? Она же нам потом житья не даст.

Мне почему-то вспомнился длинноносый Гоголь с его «Майской ночью или утопленницей».

– Перестань нести чепуху, – огрызнулась Ида. – Пусть убирается туда, откуда пришла, а колбасу мы сами доедим. Я не собираюсь голодать до утра.

И она с решительным видом бросила недоеденный кошкой кусок в окно, а оставшуюся палку разломила и протянула мне половину. Не успели мы приступить к трапезе, как послышалось странное бормотание, на нас посыпалась штукатурка, и откуда-то сверху свалилось непонятного вида существо. Я успела только разглядеть блестящие глаза и длинную седую бороду.

– Даааамммавой!!! – заорала я, и для безопасности спряталась за Иду.

Существо, кажется, тоже растерялось, несколько раз присело и привстало, а затем пролепетало:

– Матушки-батюшки! И в самом деле, существуют! Силы нечистые! А я, дурак, не верил. Чур меня, чур.

Дальше существо стало бормотать что-то непонятное, при этом крестясь. Теперь я разглядела пришлого получше. Это был крепкий старичок, выглядевший лет на шестьдесят-семьдесят, хотя, если присмотреться, ему можно было дать и все сто.

На нем красовались блестящие при свете луны сапоги; на темную рубаху накинута была старая фуфайка, а на голову водружен картуз.

– Вы того, меня, девоньки, не трогайте. Я вас за это угощу. У меня что? У меня и выпить и закусить имеется. Не обижу. От старухи вчера припрятал. Думал, хоть выпью спокойно вдали от ее глаз.

И он стал извлекать из потрепанной сумки всякую снедь, так что вскоре подоконник стал напоминать сказочную скатерть-самобранку, посреди которой возвышался литр самогона.

– Ну, девоньки, наливай! – уже довольно смело произнес мужичок, вытирая картузом пот с лысины. – Кто б сказал, что с покойницами выпивать стану, ни в жисть бы не поверил. Да нашему брату больше, все одно, деваться некуда.

Окинув взглядом угощенье, мы не стали разбираться кто из нас покойник, а кто нет, и быстро принялись за картошку и пирожки. После второго одноразового стакана наш гость показался мне чрезвычайно милым человеком, а после третьего мы уже вместе горланили «По Дону гуляет» и «Ой, то ни вечер».

– Эх, красавицы, – говорил разомлевший старик. – Небось, несладко на том свете. Ни тебе поесть, ни попить. Вот помру, тоже буду сюда приходить. Авось, какая добрая душа оставит чего перекусить.

Мы не заметили, как на улице стало светать, и первые сельские петухи завели свою песню.

– Ну, девоньки, прощайте. Нехорошо будет, если старуха проснется, а меня не найдет. Ведь черт знает, что подумать может. Да и вам, наверное, пора восвояси.

Спасибочки за компанию.

Старичок вытащил несколько кирпичей из стены, залез в нее, и поставил кирпичи на место уже с другой стороны.

– Я что-то не поняла, он нас что, за покойниц принял? – спросила я у Иды, ища подтверждение собственным мыслям.

– Да какая разница, за кого он нас принял! Главное, что мы можем теперь спокойно лечь спать.

Но нашим надеждам хорошенько выспаться не суждено было сбыться, потому что вскоре мы услышали, как кто-то упорно колотил в дверь. На смартфоне не было еще и шести, и Ида прокляла тот день, когда уговорила меня ехать покупать недвижимость. Открывать идти пришлось мне, и, распахнув дубовую дверь, я обнаружила за ней весьма объемную женщину, которой можно было дать от тридцати до пятидесяти. Едва переступив порог, она бросилась на колени и завыла басом:

– Не погубите, бабоньки, выручайте милые. Пропадаю от антихриста моего, никакого сладу с ним нет.

На крики вышла еще сонная Ида, и, вытаращив глаза на пришелицу, сквозь зубы процедила: