Алина Ильина - Эра беспокойных женщин или $10 000 000 за знакомство

Из раздумий как мне жить оставшиеся четыре, меня вывел телефонный звонок.

Я с трудом перевела свое тело в вертикальное положение, взяла телефонную трубку и загробным голосом произнесла:

– Але. Я слушаю.

– Госпожа Дунь? – прочирикал незнакомый женский голос с легким акцентом.

– Да, я.

– Просим вас срочно прибыть в адвокатскую контору «Восточный экспресс». Записывайте адрес.

Голос продиктовал мне адрес, а когда я спросила, по какому вопросу им понадобилась, он снова мило прочирикал:

– О, госпожа Дунь, вы счастливая женщина, очень счастливая. Многие люди могут очень позавидовать вам. Вы стали богатой наследницей.

Голос сменился короткими гудками. Счастливой женщине никак не хотелось выползать в такую мерзкую погоду из своей норы, но наследство было как нельзя кстати: тысяч эдак тридцать или сорок, которые я надеялась получить от двоюродной тетки. Правда старая карга была на редкость живучей, и на своем восьмом десятке бегала резво, как рысак, и я никак не рассчитывала на ее скорую кончину. Но видно где-то там наверху услышали мои мольбы: тетка получила место в раю, а я —долгожданное наследство. Поэтому, напялив выцветшую кожаную куртку и сапоги на десятисантиметровой шпильке, я отправилась в эту треклятую контору, которая, как оказалось, находилась у черта на куличках. Если конкретнее —на противоположном конце города, на седьмом этаже серого девятиэтажного здания, в котором, как это обычно у нас бывало, не работал лифт.

По дороге я насквозь промокла, и, когда ввалилась в офис, вид у меня был злой и голодный. Скорее я напоминала медведицу после зимней спячки, а не богатую наследницу. В конторе, которая состояла их двух небольшие комнат, находилось четыре человека. Люди в последней комнате, (их лиц я не разглядела, а видела только некоторый торчащие части тела), мне оказались не нужны. В первой же, порог которой я переступила, за новехонькими столами сидели два человека восточной внешности: солидный господин с блестящей лысиной в строгом черном костюме и маленькая хрупкая черноволосая женщина с каре, в облегающем синем платье по колено.

– О, это вы и есть госпожа Дунь? – лучезарно улыбнулась мне женщина, обладательница того самого чирикающего голоса.

– Ага, я и есть,– тяжело дыша, после преодоления препятствия в семь этажей

прохрипела я, и тут же упала на стоявший у входа стул с рябой обивкой.

Но, то ли от тяжести моего тела, то ли от того, что изжил свой век, стул затрещал, ножки его подкосились, и, увлекая меня за собой, рухнул на пол.

– О, госпожа Дунь, – еще более лучезарно улыбнулась девушка, помогая мне подняться, мы очень извиняемся за все неудобства, просим вас садиться в кресло и внимательно нас слушать.

Тут, совсем не желая того, я прошлась по поводу матери плотников, которые изготовили стул, а заодно и господ, поставивших его в офисе.

Девушка, продолжая растягивать рот в улыбке, и, очевидно, не до конца владея тонкостями русского языка, отреагировала на мою реплику весьма своеобразно.

– О, вы ошибаетесь, госпожа Дунь. – Наследство, о котором мы говорим, не от матери, то есть не от вашей матери. Вот господин Акагава вам все объяснит. Лысый маленький человек, сидящий в глубине офиса, кивнул и залопотал что-то, верно по-японски или по-китайски, так что девушка едва успевала переводить.

Из ее сбивчивой речи я уловила такую информацию. Некий японец весьма преклонного возраста увидел мою фотографию во Всемирной паутине и разрыдался. Я, видите ли, напомнила ему покойную мать, далеко не блещущую красотой и поэтому не испытавшую всех прелестей брака. Так как красоту, по его мнению, вполне могут компенсировать деньги, а потомства господин не нажил, он и решил завещать мне все свое состояние – десять миллионов долларов. Он надеялся, что с такой суммой я вполне могу подыскать для себя хорошую партию, поскольку от претендентов на руку и сердце в таком случае не будет отбоя. При этом лысый поклонился и сказал, что первым согласен стать кандидатом в супруги, и что благодаря такому наследству, он сделает меня самой счастливой женщиной на земном шаре. Я ответила, что подумаю, и подписала бумаги, смысл которых мне перевела чирикающая девушка. Бумаг было не очень много, и я подмахивала их, не глядя, в полной уверенности, что влипла в какую-то авантюру. Лысый продолжал улыбаться и смотреть на меня глазами нашкодившего пуделя.

– Не будет ли у госпожи Дунь пожеланий или распоряжений? – снова растягивая губы в улыбку-полумесяц, спросила переводчица.

Из-за того, что мне очень хотелось есть, я, моргнув пару раз, нагло произнесла.

– А как же, будут. Не одолжите ли вы мне сто долларов. Отдам в день получения наследства.

– Конечно, конечно, госпожа Дунь, – девушка достала из кошелька зеленую бумагу и протянула мне.

Я ухватила ее, как хватает слегу, утопающий в болоте, проглотила слюну, медленно поднялась с кресла, и, тяжело переваливаясь с боку на бок, словно утка, спешащая отложить яйцо, стала следовать к выходу.

– Госпожа Дунь, – окликнул меня чирикающий голос.

Внутри у меня так и похолодело. Неужели потребует несчастные сто долларов обратно? Черта с два я ей их отдам. Мало того, что передо мной разыграли целый дурацкий спектакль, выставив меня клоунессой, так и деньги, которые я честно заработала, хотят отобрать. Не выйдет. Ни минуты не сомневаясь, что участвую в каком-то идиотском розыгрыше, я прибавила прыти и услышала за спиной.

– Госпожа Дунь, вы забыли сумочку.

Девушка протягивала мне мою подранную сумку. Ухватив ее, я кивнула на прощанье присутствующим, и, захлопнув входную дверь, во всю прыть понеслась по лестнице. Больше всего я боялась, что меня догонят и отберут сто долларов – практически половину моей месячной зарплаты. Но никто меня не останавливал, и я, обменяв заграничную валюту на родные рубли, направилась в ближайший супермаркет.

От обилия продуктов у меня сразу стала кружиться голова и сосать под ложечкой. «Ну, наконец-то я наемся досыта», – пронеслось у меня в голове. И в мою тележку полетели самые невообразимые продукты, о которых раньше я могла только мечтать: икра красная, креветки, карбонад, а также десяток дорогущих котлет, которые я только раз пробовала на дне рождения у Юли. Отдав за деликатесы третью часть полученной суммы, я почти бегом побежала домой, и, вывалив на стол всю снедь, не раздеваясь, стала запихивать в рот кусок за куском. Заглотив приличную долю моих покупок, я наконец-то сняла с себя сапоги и куртку. На меня сразу снизошло философское настроение, и я стала рассуждать. Что ни копейки из так называемого наследства мне не достанется, я нисколько не сомневалась. Если оно и в самом деле существовало, то не мудрено, что такие деньжищи сразу кто-то прибрал к рукам. Хотелось бы знать, что я на самом деле подписала. Хорошо, если не смертный приговор или дарственную на квартиру. Ну, ничего. Главное, что пока я жива, сыта и у меня есть крыша над головой. Успокоив себя таким образом, я улеглась на диван, и предалась своему любимому занятию – чтению любовных романов.