Арсен Мусаелян - Смена Времен

– А ты видел эту мрачную больницу возле нас? Хм, я бы вместо памятников и фонтанов лучше бы построила приличное медицинское учреждение…

– Вот почему ты не в политике. Ты бы разорилась, делая добро людям, – заключил он. – Там совсем другие правила игры, далекие от наших принципов. За твою доброту тебя бы сделали «козлом отпущения», а под конец провозгласили врагом народа, – с улыбкой произнес Андрей, осторожно укутывая ее в полотенце.

– Да, все печально. Я все равно не понимаю, почему нельзя хотя бы фасад этого удручающего здания привести в порядок?

– Это точно. А еще в этой больнице родился здешний глава города! Как таким людям не стыдно, не понимаю… Хотя откуда может взяться стыд, когда совесть отсутствует. Помнишь, как он во время речи гордился новым перинатальным центром, а за роддом и словом не обмолвился, – грустно произнес Андрей.

– А все эти надутые индюки, окружавшие его, восклицали и хлопали, будто он спас мир. Я думаю, ему глубоко плевать на всех, кроме своей напыщенной персоны. Дочь его рожала в Лозанне, а значит, местный роддом – не его проблема.

– Ведь когда он родился, была совсем другая страна, и роддом был другим, я не хочу продолжать. Все равно мы не сможем ничего исправить, зачем себе нервы попросту трепать? – он нежно обнял ее и поцеловал. – Этот роддом действительно выглядит ужасно. Построили рядом с ним центр, а его не могли привести в порядок, ужас, – провожая супругу до кровати, вздохнул Андрей.

После он принял душ, устроился возле Софии и, по своему обыкновению, включил перед сном телевизор.

Он обнял ее, и через несколько минут, крепко держа его за руку, она уснула. Одним глазом смотря передачу о животных, вслед за женой уснул и сам Андрей, оставив включенным телевизор.

12 сентября, 04:23.

Тревожный сон Андрея прервал приглушенный стон Софии. Оказавшись на грани сна и бодрствования, он принял эти звуки за обрывки ночного кошмара, даже тряхнул головой, пытаясь поскорее прийти в себя. Андрею стало не по себе, когда он наконец сообразил, что дурной сон продолжается наяву, и пробуждение, призванное спасать от ночных страхов, предало его.

– Что случилось? – спохватился он и ринулся к выключателю.

Электрический свет залил комнату, заставив Андрея застыть на месте от ужаса: простынь и ночная рубашка Софии медленно покрывались кровавыми разводами.

Они планировали примерно через месяц рожать в институте генетики в своем городе, где Андрей работал старшим научным сотрудником и куда они должны были приехать после окончания конгресса, но схватки неожиданно начались раньше. В замешательстве Андрей ринулся к Софии.

– Спокойно, спокойно, дыши, малыш… – твердил Андрей.

– У меня внутри все сжимается, – придерживая живот, простонала охваченная страхом София.

Мужчине не хватало воздуха, и, вскочив, он распахнул шторы и настежь открыл окна. Выворачивающая внутренности паника охватила его изнутри, но своих чувств Софии он старался не показывать. Крепко сжав кулаки, он сделал глубокий вдох и стал мысленно твердить себе: «Все будет хорошо». Прошли считаные секунды. Придя в себя, он вернулся к кровати, чтобы помочь Софии скорее собраться в больницу.

– Все будет хорошо, малыш, не волнуйся и дыши глубоко.

Своим уверенным тоном он успокоил жену. Затем, аккуратно придерживая за плечи, Андрей помог Софии подняться с постели.

Он накинул на нее махровый халат, надел носки и тапочки, помог сесть в кресло и лихорадочно оделся сам. Андрей схватил ключи от машины, и они медленно вышли во двор. Не тратя время на звонки в скорую помощь, так как больница находилась поблизости от гостиницы, он решил сам отвезти ее в роддом. Аккуратно усадив ее в машину, стоявшую на парковке заднего двора отеля, сел сам, и они поехали.

Затормозив возле парадного входа унылого здания, Андрей выскочил из машины, открыл заднюю дверь, и сердце его сжалось. Откинувшись на сиденье, жена еле сдерживалась, чтобы не стонать от боли. По ее бледным щекам катились слезы. София была очень терпеливым человеком, о чем безусловно знал Андрей. Ее слезы говорили, что боль, испытываемая ею, достигла своей вершины. Хоть его профессия была тесно связана с медициной, она не помогала ему бороться с паническим страхом, охватившего каждую клетку тела. Все происходило для него впервые.

Он осторожно помог выбраться ей из машины, взял на руки и направился в приемный покой.

– Милый, не оставляй меня, – прошептала София.

– Я все время буду с тобой, – ответил он, после чего крепко поцеловал.

* * *

Андрей взволнованно вышагивал по коридору, когда услышал крик ребенка. В предчувствии беды у мужчины перехватило дыхание, и в ногах разлилась неприятная слабость. Один в пустом коридоре, он совершенно растерялся. Не выдержав, Андрей ворвался в родильный зал. Кислородная маска накрывала бледное лицо его возлюбленной; на кафельном полу расплывалась темная лужа крови. Он оцепенел от ужаса, дурные мысли роем загудели в голове, погружая его в пучину отчаяния. Оттолкнув Андрея в сторону, в палату вбежали несколько врачей. Двое медбратьев вытолкали мужчину в коридор. Он упал на колени, взывая о помощи к Всевышнему. Андрей не хотел думать ни о чем плохом, но беспорядочные темные мысли, несущие скорбь и депрессию, лишь сильнее атаковали его разум. Вскоре из палаты вышел доктор. По выражению его лица Андрей понял: произошло что-то ужасное. Его дыхание участилось, сердце, словно пожарный колокол, забилось сильнее, в глазах потемнело, а кулаки сжались до боли.

– Мне очень жаль, но мы сделали все, что могли… Она потеряла слишком много крови, и мы не смогли ей ничем помочь. Я очень сожалею, что все так вышло, мне очень жаль, простите. Но у вас родилась здоровая дочь, сконцентрируйтесь на малышке, она поможет преодолеть боль потери, – сказал доктор.

– Коновалы безрукие! – он ворвался в родильную. – Дефибриллятор, адреналин, делайте что-нибудь, не стойте на месте!

– закричал в отчаянии мужчина. – Нет, нет, я не верю, нет…

– схватил он Софию. Андрей посмотрел на кардиомонитор и ужаснулся: кровяное давление отсутствовало. Осознав, что все кончено, он тихонько положил супругу на кровать и обхватил руками свою голову. По его щекам покатились слезы.

Мир перестал существовать для Андрея. Мысли об отцовстве не утешали его. Огромное горе – потеря любимой, без которой он не мыслил своей жизни, – давило невыносимым грузом на его сознание. Совершенно разбитый и подавленный, он выбежал на улицу.

В этот момент мимо него проходили две студентки. Они оживленно спорили о том, кто из них лучше сдаст экзамен.

– Уверена, я сегодня сдам этот экзамен на «отлично»! Всю ночь я молилась, и, думаю, Иисус меня услышал, – говорила одна.