Наталья Швец - Захарка

Все те же подруги восхищаются:

– Такая кожа только у русалок может быть! Она же светится изнутри… Любая косметика твое лицо испортить может! Так что нет ничего удивительного в том, что мама, не считая, конечно, алой помады для губ, декоративной косметикой никогда не пользуется. Последнее очень нравится отцу. Причем, вовсе не из-за экономии семейного бюджета. А все потому, что его жене требуется немного времени для того дабы собраться и «выйти в люди». Обычно женщины, со знанием дела говорил он друзьям, собираются долго. Его Леночка-цветочек лишь слегка мазнет помадкой по губкам и сразу красавицей становится!

Мама Лена всегда выделяется из толпы. И все потому, что любит одевать яркую одежду. В ее гардеробе преобладают необычно сочные, а правильнее сказать, вкусные тона – красные, желтые, оранжевые. Больше всего Захарке нравится, когда она одевает оранжевые солнышки, глядя на которые сразу хочется улыбнуться. Что мальчик обычно и делает.

Он крепко прижимается губками к ее уху, за которым прячется непокорный завиток, и тихонечко, чтобы никто из посторонних, в это число прежде всего входит отец, не услышал, шепчет: «Ты – мое солнышко! Я тебя очень люблю». Она также тихо ему отвечает: «И я тебя тоже люблю, мой одуванчик!», намекая подобным образом на его головенку, покрытую белыми кудряшками.

Эти самые кудряшки, от которых все окружающие находятся в безумном восторге, доставляют ему массу неприятностей. Особенно в банный день, когда в обязательном порядке надо мыть голову. По счастью, маски для укрепления волос мать ему не делает. Но чтобы они лучше росли, смазывает корни репейным маслом и пытается полоскать тем же отваром трав, что готовит обычно для себя. Вот тут-то Захарка всегда вспоминает, что он мужчина и начинает протестовать.

В отличии от матери, сын не пребывает в восторге от предстоящей процедуры, которая ко всему прочему отнимает массу времени, и безумно радуется, что она проводится только один раз в неделю. Он бы просто не пережил, если бы это приходилось делать каждый день!

Куксится от мысли, что сейчас будут мыть голову, Захарка начинает часа за два до мытья головы. О том, что оно предстоит, красноречиво свидетельствует кастрюля с травяным отваром, заботливо заваренном матерью. Мальчик тут же начинает придумывать какие-то отговорки, идет на самые различные ухищрения, лишь бы оттянуть сей процесс, но у него никогда не получается. Обычно мягкая мать делается непреклонной, когда речь начинает идти о гигиене.

– Все дети любят мыться, только ты исключение, – сердится она, – так и будешь ходить нечистым трубочистом! И станут от тебя убегать одеяла и подушки!

– Не станут – кричит раздраженно мальчик и топает ногой, – я каждый день моюсь! А от одной немытой головы одеяло не сбежит!

– Сбежит, еще как сбежит, – угрожающе заявляет мать, – и мочалка сбежит! А твои друзья будут кричать тебе вслед: нечистым трубочистам стыд и срам!

Естественно, подобного Захарка выдерживать просто не может и кидается объяснять, почему не хочет мыть голову. Яростно жестикулируя руками, он визжит, что мыло щипет глаза и попадает в рот.

Хотя на самом деле подобное утверждение является абсолютным враньем. Голову ему моют специальным детским шампунем, а он, как известно, не раздражает слизистую глаз. Относительно того, что раствор оказывается в рту, виноват сам, не надо во время рыданий открывать так сильно рот.

Причина его нелюбви к мытью головы довольно проста. Во-первых, кому будет приятно это вонючее репейное масло!

Во-вторых, густые кудряшки после мытья почему-то путаются и их очень больно расчесывать. Но признаться в этом ему не хочется. В конце концом – он же мужчина, пусть и маленький. Вот и начинает Захарка твердить, что взрослые над ним специально издеваются. А когда неизбежное, под этим подразумевается намыливание головы и последующее полоскание, все же происходит, принимается требовать немедленно прекратить экзекуцию.

– Вот я тебе сейчас всыплю как следует по мягкому месту, тогда узнаешь, что такое экзекуция! – начинает сердиться мать, – ишь какой грамотный стал! Интересно, кто тебя такому слову выучил? Узнаю, выпорю обоих, не взирая на статус.

Естественно, посмотреть, как мать будет пороть отца, ибо это слово, он впервые услышал именно от него и начал повторять совершенно не понимая смысла, очень занимательно. Однако перспектива оказаться выпоротым самому, пусть и за компанию с отцом, ему совершенно не улыбается, поэтому предпочитает отмалчиваться…

Мытье головы было единственным, не считая, конечно, материнских отъездов на работу, что омрачало жизнь Захарки…

Неизвестно сколько бы времени Захарке предстояло страдать от разлуки со своей любимой мамочкой, а ей переживать, вновь и вновь вспоминая, как сынишка старается не плакать и горько опускает плечики, едва наступает минута прощания, если бы не случай.

Однажды соседка, толстая тетя Катя, пришла к отцу взять в долг немного сена покормить кроликов, которых у нее обитало превеликое множество. Именно из-за этих самых кроликов, которые жили в деревянных клетках, Захарка любил приходить к ней в гости. Особенно ему нравились маленькие пушистые крольчата. Ему разрешалось их брать в руки и гладить. Делал он это с превеликим удовольствием, порой даже визжа от восторга. Крольчата тыкались глупыми мордочками ему в ладошки и начинали потешно шевелить длинными ушками, которые от солнечных лучей казались совершенно прозрачными.

Мальчик надеялся – рано или поздно отец тоже заведет кролей. Но при этом ставил условие – готовить еду из любимых пушистиков, как это делает тетя Катя, никто не будет. Парнишка просто не представлял, как этих самых мягких и ласковых зверьков на свете отправлять на жаркое. Ну, ладно еще куры! Их ни погладить, ни к груди прижать! Или два глупых петуха, что живут в курятнике вместе с глупыми наседками. Один из них постоянно норовит клюнуть Захарка в ногу…Так что любит этих птиц ему просто не за что.

Хотя как-то эти самые петухи пришли на помощь и спасли мальчика.

Дело было так. В огород случайно заползло несколько ужей. Парнишка, который игрался там с машинками, не знал, что они не ядовитые и жутко испугался. Впрочем, от такой картины, испугался кто угодно! Три ужа, по длине явно превышавшие рост самого Захарки, высоко задрав маленькие треугольные головенки, лежали свернувшись клубком на капустной грядке и внимательно поглядывали на мальчонку маленькими злыми глазками.

Круглые зрачки были абсолютно неподвижны, но тем не менее Захарка не сомневался, следят за его каждым движением и в любой момент готовы развернуться во всю длину и кинуться на него, а затем лентой оплести руки и ноги. Настоящий детеныш Змея Горыныча, сказки о котором читала мама, мелькнуло в голове испуганного ребенка. Особенно потрясла чешуя с отчетливо выраженными на ней ребрышками.