Елена Медведева - Магические птицы и чёрный кот

Конечно, мы осматривали все достопримечательности и исторические памятники на нашем пути, но в памяти остались только замечательные уголки природы. Прежде всего Муромские леса. Те самые, которые описываются в старинных сказках и былинах. Густые, дремучие, с могучими соснами, мхами, непроходимыми болотами. Это было логово разбойников, грабивших проезжих купцов. Здесь водилось множество диких зверей. Здесь на хуторах селились ведьмы.

Мы нашли земляничную поляну на берегу прозрачной речки. Кроме нас вокруг не было ни души. Искупавшись нагишом, вдоволь полакомились крупной лесной ягодой.

Запомнился и вид города Мурома на высоком живописном берегу реки Оки. Древние церкви и монастыри сохранили в этом городе атмосферу минувших веков.

Село Константиново в Рязанской области – родина самого душевного русского поэта Сергея Есенина. До сих пор слёзы подступают к горлу, когда читаю его проникновенные грустные стихи.

Кошка Мусятница повсюду следовала за нами, как собачонка. Помню обрыв из золотистого песка над Окой. Проваливаясь в зыбь по колено, мы спускались к реке, подолгу плескались в прогревшейся на солнце воде. А Мусятница всё это время терпеливо ждала нас на берегу. Заночевали мы в садовом домике знакомого Антона. Мусятница на ночь попросилась в сад. А под утро принесла на кухню мышку.

Мужественно перенесла она и пробег длиной порядка шестисот километров до города Боброва Воронежской области. Сам город мало, кому известен. Чего не скажешь о протекающей в двух километрах от городских построек реке Битюг.

Когда-то во времена набегов половцев и ордынцев это была полноводная широкая река. Но и теперь ставший скромным и тихим Битюг как магнитом манил к себе всех, кто хоть раз побывал в этих местах.

Деревья и кустарники, нависшие над рекой, необыкновенно прозрачная вода. Слегка наклонив голову, можно увидеть песчаное дно, над которым ходят косяки мелких рыбёшек. В зарослях тростников и кувшинок затаились хищницы.

Каждый день мы ловили щук на живца, собирали раков.

Для путешествия по реке взяли на прокат большую лодку. Этот вид транспорта Мусятнице пришёлся не по вкусу. И однажды она спрыгнула с борта в воду и поплыла к берегу.

– Ну, вот, и кошка не выдержала путешествия, – вздохнув, произнесла Кристина.

Однако она ошибалась. Хотя густые прибрежные заросли скрывали от нас зверька, кошка всё время бежала в параллель лодке. А когда мы причалили к обрывистому берегу, изрытому ласточкиными гнёздами, на противоположном берегу показалась Мусятница. Словно почувствовала, что это наша последняя остановка перед тем, как мы отдадим лодку и отправимся в город. Кошка смело вошла в воду и, переплыв реку, расположилась рядом с нами на подстилке.

С того времени никто из нас не сомневался в том, что в своей прошлой жизни Мусятница была человеком. Мы относились к ней не как к кошке.

Она стала для нас членом семьи, верным спутником и другом. Ещё ни один раз её поведение поражало нас своей необычностью.

На даче родителей, где мы закончили наше путешествие, Мусятница взяла на себя функцию охранника участка. Часть его была огорожена забором. Но со стороны протекавшей за домом речки на него, в принципе, мог зайти, кто угодно. Мы часто видели кошку, стоявшую на задних лапах в вертикальной позиции. Мусятница зорко обозревала окрестности и грозным шипением отгоняла пробегавших мимо собак.

После возвращения в Мытищи однажды Мусятница не вернулась на ночь домой.

Я не особенно беспокоилась, полагая, что она загуляла. Утром, подойдя к окну, первое, что я увидела, был подвешенный на суку труп кошки. Это была Мусятница. Вынув кошку из петли я, не помня себя от горя, шла с ней по улице, захлёбываясь слезами. Первым, кто принял во мне участие, был коллега по работе. Этот добренький дед работал на кафедре заведующим учебной лабораторией, а по существу наладчиком приборов. Иван Алексеевич похоронил кошку, пригласил к себе, налил мне рюмку коньяку, дал выплакаться.

Однако ещё очень долго я переживала трагическую гибель Мусятницы. Найдя свидетелей того, что жестокое убийство – дело рук толстопузого, я возненавидела его такой лютой ненавистью, что мечтала о его смерти. Закона о наказании за жестокое обращение с животными тогда не было.

Нанять киллера я не решалась.

Но я сходила с ума. По ночам снились кошмары. Я видела, как стою под его окном. Он высовывается по пояс, изрыгает алкогольный мат. У меня начинают расти руки. Я достаю его и с размаху швыряю на асфальт. Его пузо лопается, из него вываливаются кишки.

Много раз во сне я убивала кошачьего киллера. И вдруг люди заметили, что толстяк начал сдуваться.

Он хирел с каждым днём. Прежде самый заметный в компании алкашей, теперь он сидел на скамейке худой, с впалой грудью, с землистым лицом, ввалившимися щеками. Вскоре он умер от рака поджелудочной железы.

Мусятница была отомщена, но я по-прежнему страдала по ней. Она была первым существом, которое зародило во мне впоследствии неистребимую веру в существовании мистики. Но будучи физиком по образованию, кандидатом технических наук, я недоумевала, почему наука до сих пор бессильна перед законами непознанного.

Почему на ниве магии выросло столько шарлатанов, из-за которых тех, кто пытается глубоко проникнуть в её загадки, считают лже учёными.

После гибели Мусятницы я увлеклась собаководством, и заводить кошку больше не планировала. В девяностые мне удалось обеспечить своей семье приличное существование, благодаря продаже щенков. Я отслеживала моду на ту или иную породу. В столице щенки модных пород стоили дорого. Но в провинциальных городах-сетеллитах цены были намного ниже. Я скупала там помёты, выхаживала щенков и продавала их в Москве. В то время никто не запрещал встать с щеночком, к примеру, у входа в магазин «Детский мир». По-видимому, я обладала в какой-то степени гипнозом. Вокруг меня всегда собиралась толпа, я взахлёб расссказывала о породе, и щеночки уходили на ура. А я возвращалась домой с карманами, набитыми долларами. Напоминаю, что в тот период невыплаты зарплат этот вид мелкого бизнеса был единственным источником нашего существования.

Однако мода на породы менялась. И когда все помешались на американских бульдогах, я обнаружила, что эти щенки мне не по карману. Но и тут я придумала выход из положения. У немецких боксёров нередко рождались альбиносы. В щенячьем возрасте с некупированными хвостами и ушами они были очень похожи на американских бульдогов. А стоили дёшево, так как считались племенным браком. Покупателей я не обманывала. Честно признавалась, что это щенки немецкого боксёра. Но убеждала клиентов в сходстве собак с модными бульдогами. В принципе это соответствовало действительности.