Олег Денисов - Феномен зяблика

Я помню, двадцать лет назад, когда мы с Диманом проходили это село, ярко светило солнце, и под присмотром бабушек играло множество детей всех возрастов. Здесь было весело, шумно и никто не собирался умирать.

Летуново встретило меня благодушно. Дома стояли прямо на берегу, и текущая вода берегла ауру села. Спустившись к берегу, чтобы умыться, я тут же натолкнулся на трех грудастых девиц, возвращающихся с реки. Ультракрашенные волосы и кассетник в руках выдавали в них представительниц городского стада недойных коров. Им было очень скучно. Мое неожиданное появление их слегка взбодрило, но ненадолго – батаны и лохи их не интересовали. Я поинтересовался, нет ли в селе магазина. Они мне пообещали киоск со сникерсами. Это было очень кстати, потому что пора было подумать и об ужине. Но когда я снова столкнулся с девицами уже на улице, на мой вопрос: «Ну, где же тут киоск?» Я получил удручающий ответ: «Какой тут нафик, киоск». Мне даже показалось, что они пожалели о своей шутке в силу грустности существующей действительности. И все же спрашивать у них, где бы мне тут переночевать, я не рискнул, боясь нарваться на новые скидки и бонусы.

Зато первая встретившаяся старушка тут же направила меня к нужному человеку. Нужным человеком оказалась баба Варя. Она предложила мне пустующий дом своей матери и, распознав во мне городского ребенка, тут же сообщила, что дом продается, я могу осмотреть его с пристрастием и оценить пригодность к дачной жизни. Единственное табу, которое наложила баба Варя, это не топить печь. В силу того, что ей уже несколько лет не пользовались, и старушка не знает в каком она состоянии.

– Сколько с меня полагается за ночлег? – поинтересовался я.

– Да, давай, сколь не жаль. Рублей двадцать, или тридцать… А то и ничего не давай, – предложила баба Варя. – Живи так, и скольки хочешь. Мы тут кажнему новому человеку рады, а не то будет как в Арье.

– А что бабушка, в Арье не так?

– Да, нечисто там, сынок. Мы когда мимо едем всегда молимся, – сказала баба Варя и перекрестилась.

– И помогает?

– Не всегда, – призналась старушка. – Позапрошлой зимой сосед мой, Матвей, вернулся с вахты, с Москвы, шел домой и не дошел. Приехал то рано, на обеденном автобусе. В Перерывах все его видели, как сходил с автобуса, как вышел за околицу и пошел по дороге. Пошел, да не дошел. Из пункта А вышел и опаньки! Ни одной косточки по всей округе до сих пор не нашли.

– Может из-за денег убили? – предположил я самый тривиальный сценарий. – После вахты обычно с зарплатой возвращаются.

– Да у нас душегубство как-то не принято. Баловать – балуют, а так чтобы – нет. И посторонних зимой у нас не бывает, дачники и «туризты» дома сидят. Милийция уже на следующий день стала искать. Нюра-то мужа с вечера не дождалась, так утром уже всех на ноги подняла. В Перерывах всех пересчитали, всех записали. Кто приехал на автобусе, кто уехал, к кому на машине приезжали, когда уехали. А по следам то и определили, что дошел наш Матвей до Арьи, да там и сгинул. Вот есть след, а вот и нет следа. Опаньки! – старушка прочертила руками в воздухе, где был след и где его не стало.

– А что все-таки с селом случилось? – спросил я, снова вспомнив жизнерадостную картинку двадцатилетней давности.

– Да как-то, в одну зиму, все покинули село. Оставалось несколько старух, да и те на зиму к детям в город перебрались. Совсем село опустело. Вот они и вернулись.

– Кто? – не понял я.

– Предки. Стали из могил и пришли, – без тени сомнения повествовала баба Варя.

– Зачем?

– Грех это страшный, когда бросают насиженное место. Сколько поколений трудилось не покладая рук, чтобы село отстоять. И на тебе. Все бросить! Там где отец твой сажал картошку, там, где дед твой сажал картошку, там, где прадед твой сажал картошку, там, где прапрадед сажал картошку или сводил лес, чтобы потом сажать картошку… А ты, вдруг, говоришь: «Хватит», и рвешь ниточку поколений. А без этой ниточки ты перекати-поле, и не будет тебе счастья ни в этой, ни в другой жизни. Потому что нельзя без корешечков-то. Вот мертвецы и не вынесли поднесенного позора, перевернулись в гробах и вернулись в свои дома. Вот тебе и опаньки!

– Это, что легенда? – не поверил я.

– Да уж, какая тут легенда, – с досадой сказала баба Варя, – там теперь даже у ни во что неверующих волосы на голове шебаршатся. Даже дачники и те разбежались. Ты- то сам как прошел?

– Почти бегом, – признался я.

– Ну, вот видишь. Ты хоть молитву каку-то знашь?

– Нет, – снова признался я.

– Ты когда обратно пойдешь, обязательно ко мне загляни, – строго наказала баба Варя, – я тебе молитву с собой дам. И лучше бы с кем-нибудь на машине, не надо то одному.

«Опаньки!» – сказал я про себя, – Хрен я теперь пойду обратно! Фигушки! Только вперед. Пусть лучше меня застрелят в заповеднике как посягателя на все живое, чем я буду знакомиться с чьими-то предками».

Я отдал бабе Варе сто рублей за ночлег, но ее реакция меня насторожила. Она не только не обрадовалась, но еще и посмотрела на сторублевку как на фантик от ириски. Я стал подозревать, что деньги тут, вообще, не в ходу.

– К вам автолавка приезжает? – спросил я осторожно.

– А как же, – с гордостью ответила баба Варя, – два раза в неделю по понедельникам и четвергам. Что закажешь то и привезут. У нас тут цивилизайция, ты не думай. Так что присмотрись к дому-то. Дом крепкий, и я много не попрошу. Смотри, какая благодать вокруг. Река рядом, лес рядом; грибы, ягоды, рыбалка, а воздух то какой. А тишина… Только птички посвистывают. Кладбище, конечно, у нас тут тоже рядом, но с покойниками мы дружим, почитаем и законы предков блюдем.

Пока я осматривался в доме, баба Варя принесла кринку молока и с десяток яиц. Узнав, что хлеб у меня есть и хлеба мне не надо, она вздохнула с облегчением. Вот что тут, оказывается, ценилось больше денег. Выяснив, что я не курю, старушка совсем успокоилась и ушла восвояси.

Дом был действительно большой, состоял из просторной кухни и огромной комнаты. И тут я вспомнил, где я видел подобную планировку. Картошка перед вторым курсом – нас поселили точно в таком же доме. Пятнадцать дев и мы с Юриком. А что делать, на биофаке такое соотношение полов. Вся изба, как казарма, была заставлена раскладушками, но все «бабы» уместились. Понятно, что мы с Юрой спали отдельно, в какой-то подсобке. Удивительно, что тот дом был в южном районе области, а этот в северном. Один в полях, второй в лесах. Расстояние между ними километров двести, может триста, а проект один и тот же. Для меня это, вообще, непостижимо, а для краеведов – загадка.

В избе, кстати, был очень затхлый воздух. Окна не открывались, так как зимние рамы не были убраны. Их, наверное, перестали убирать с тех пор, как умерла хозяйка. Здесь я точно спать не буду.