Илья Петров - Проект Лумумба

И вот, один из присутствовавших работников нашего СКБ, его звали Алмадад говорит, с оживлением: «А я был, на этой вечеринке! Алёшина жена, с детьми уехала куда-то, и мы собрались тёплой компанией, на этот мальчишник. Сидели, разговаривали, выпивали конечно… И вот – обратили внимание, что памятник сидит к нам спиной. А это – неуважение! Все присутствовавшие вознегодовали и решили это дело исправить. Сказано – сделано! Вышли на улицу. Каждый взял из своего авто монтировку, маленький ломик, молотки потяжелее… В общем, у кого что было, то и взяли. Затем, поднатужившись, потихоньку, стараясь не шуметь, ведь ночь – люди спят, мы и повернули памятник М. Ф. Ахундову. На 180 градусов и повернули… На постаменте, он не был закреплён никакими анкерами. Просто стоял, без какого-либо крепежа, лишь своим весом обеспечивая достаточное сцепление. С чувством достойно исполненного долга, мы снова сели за праздничный стол. Ибо, это уже был настоящий праздник! Праздник пьяного мальчишеского ухарства! Кстати, хочу отметить: данную публикацию просматривает и лайкает мой армейский, далее институтский друг, Виктор Жолудов. Ныне – друг на фейсбуке. Возможно, Витя даже видел этого Алмадада, когда проводил в нашем СКБ дискотеку со своей музыкой и аппаратурой. Тогда, зная меня, как чела прогрессивного, местком возложил на меня поручение – обеспечить музыкальное сопровождение, не помню, какого праздника… Вот я и попросил Витю. Музон Виктор обеспечил, по высшему разряду, Страсть к популярной музыке, сохранилась у Вити и в пенсионном возрасте – у него есть скромная коллекция из 500 /пятисот/ виниловых дисков, например…

Как и обещал, возвращаюсь к школьному другу Косте. Году, эдак, в 78-м, зашёл я к нему, поболтать и просто провести время, если его мама на работе. А Костина мама, в то время уже пенсионер, устроилась на работу. В гостиницу «Москва» в качестве дежурной по этажу. Как владеющая английским языком, она была принята, с радостью. Радость была и у Кости, а также, и у Костиных друзей. Ведь, работала Фрида Наумовна сутками, значит, сутки через трое, в квартире Константина Павловича, скучно не было… Не только ему, но и его друзьям и их подругам. Жизнь била ключом!! А за стеной было музучилище, по ул. М. Горького. Следующий квартал от Армянской церкви, в сторону «пятиэтажки», угол улицы Л. Толстого. Вход из подъезда, на ул. Горького. Второй этаж. А сам я проживал уже не в районе Баксовета, а напротив гостиницы «Мугань», почти. В доме, с книжным магазином. Дом № 84, по тогдашнему проспекту Ленина. Встречает меня Константин, в тот день просьбой, сразу: «сходим в твой бывший район, на Караева 1, заберём наши ставни. В недавнем прошлом, мама их отдала одному старосемейному знакомому, за ненадобностью. А вот теперь, решила забрать и повесить их, на родные петли». «Ну, пойдём…», – согласился я. Пришли по адресу ул. Караева 1. Поднялись на третий, кажется, этаж. Забрали эти, тяжеленные ставни, две штуки и идём по двору дома Караева 1. Несём их, как носят носилки – один носильщик спереди, другой сзади. Группа пацанов, несколько младше нас, один вполголоса: «А чего это они выносят, от кого?». «Всё нормально, не шуми – это от Алёши, из его квартиры вынесли, я видел» – тоном выше, произносит другой «страж двора» Парой минут ранее, дверь квартиры нам открыла женщина, постарше нас гораздо: «Костя, ну наконец-то!». И выдала нам груз. Без лишних разговоров мы и потащили эти ставни. А Костя и говорит: «Хозяин этой квартиры приходил к тебе домой, в Арменикенде, разыскивая меня. В школьные-то наши годы, однажды, помнишь?». «Как не помнить… Эх, молоды мы были!!» P.S. Дом, окнам которого полагались ставни, метра 3 высотой был ещё дореволюционной постройки. Угол Горького – Толстого. А на Толстого, сразу за углом – школа № 24…

Нового у нас то, что несколько изменился подход к выбору «точки отсчёта», в хронологии моего повествования. Первое, курьёзно-забавное, происшествие произошло в моей жизни летом 1962 года. В Москве! Но в том, достопамятном году, я проживал, по месту рождения, в Баку. Было мне тогда 5 лет. Весной того года, в Москве, скончался дядя моей матери, муж её тётки. Скончался он, непосредственно на рабочем месте. А напрягался этот достойный человек, в должности зам. управляющего организацией, под названием «Мосплодовощторг». Я понимаю, какие ассоциации пришли твоему воображению, дорогой читатель. Но действительность была таковой: он доблестно воевал на полях сражений 1941-1945 годов. Имел награды и ранения. По окончании войны, занимался активной деятельностью, в сфере народного хозяйства СССР. В московском периоде своей жизни, входил в «микояновскую команду», но проживал в бараке. В таком, о котором пел В. Высоцкий: «на сорок восемь комнаток всего одна уборная». Жизнь того времени, имела некоторые, фантастически-нереальные, по современным меркам, особенности. Так, например, когда возник вопрос о выборе места, для строительства складов, гаражей и офиса организации, Маркаров, недолго думая, показал на пустырь, напротив его барака. Чего ж долго думать-то: проснулся, пришёл в боеготовое состояние и перешёл дорогу. Ну вот – уже на рабочем месте! Возможна неточность, но насколько мне запомнилось, из материнских рассказов, улица эта называлась «шоссе энтузиастов». Но, пешком он не ходил на работу. За ним приезжала персональная машина «Победа», Водителем которой, была женщина. Однополчанка и боевая соратница, в дни минувшей войны. Демобилизовавшись и продвигаясь далее, по хозяйственной части он повсюду тянул за собой и бывшую однополчанку. Не берусь судить о глубине их отношений, но не думается мне о теме «взаимоотношения полов». Он боготворил свою жену Елену. Сестру матери моей матери. Так вот, непосредственного, в траурных мероприятиях, участия моя мама не принимала. Потому что, тётя Елена, или «тётя Лёля», сказала маме о желании «дяди Армена» быть кремированным и захороненным в родном Баку. Урну с прахом, привезли и похоронили, на бакинском кладбище. А в конце лета, моя мама, взяв и меня, с собой прилетела в Москву. Чтобы уговорить тётю Лёлю, переехать в Баку. Вот с этой задачей, мы с мамой и обозначились в столице.

Продолжаю о Москве. Прилетели мы самолётом. Видимо, это был Ил-18, потому, что ничего о полёте не помню. Со страху… Других чувств, полёты на этом аппарате, не могли вызывать. Даже, у людей, мужественных и закалённых жизнью. Чего же ждать от ребёнка? Организм, защищая неокрепшую детскую психику просто стёр эти файлы, из памяти. Напрочь! А вот, как ехали в такси, по Москве – помню. Частично, конечно. На следующее утро, мы втроём: мама, тётя Лёля и я – прибыли в район Кремля. Дело в том, что мама где-то прочла, как несколько дней, Алмазный Фонд будет экспонировать, некоторые из своих сокровищ. В каком-то из помещений Кремля. Ну как же советской женщине-инженеру, работнице химической лаборатории на одном из прибакинских нефтяных промыслов, не посмотреть на такое? Ну невозможно, ведь, это пропустить! И вот, мама отбыла к алмазным витринам. А мы, с тётей Лёлей, принялись осматривать Царь-пушку. Эта артиллерийская конструкция, вызвала у меня живейший интерес. Мимо Царь-колокола, мы прошли бодрым аллюром. Церковная атрибутика меня не вдохновила. Дело в том, что моя бабушка, отцова мать, ещё задолго, до нашего с маман отъезда, провела со мной экспресс-курс. О достопримечательностях белокаменной. О том, что следует осмотреть. Всенепременно! А по возвращении домой, детально отчитаться, о пережитом. Бабушка преподавала математику, в школе, но, за год до моего появления «на свет» вышла, на пенсию. Она была 1900 года рождения. А еще мне бабушка рассказала о «плохих уличных мальчишках», которые счищают серу со спичек и начиняют этой смесью трубочку с заплющенным одним концом. Затем, через просверленное в стенке трубочки отверстие поджигают спичкой. Происходит выстрел. Но так делать нельзя, ни в коем случае! Это опасно!!! Памятуя эту ценную информацию, я и прикидывал, обходя Царь-пушку, сколько же коробков спичек потребуется. Исходя из цены, одной коробки, в одну копейку… Увлечённый мыслями о запретном, то бишь о возможном выстреле, гляжу на подошедшего к нам мужчину. В тёмном костюме и с орденом, на лацкане пиджака. Похожие на этот орден, нагрудные значки, я видел на детях-октябрятах. Мне говорили взрослые, мол придёт и твоё время носить такую звёздочку! При чём, в основном, на детишках, были просто звёздочки. А у некоторых, но очень редко, я видел звёздочки, другие. Висящие на якобы орденских планках, где и была сама застёжка наподобие английской булавки. Так вот, у этого человека была очень похожая на октябрятскую, звёздочка «с орденской планкой». Цвета эта звёздочка, была золотистого. Муж сей подходит к нам и спрашивает: «Мальчик, тебя как зовут?». Я пролепетал, в ответ, видимо, невнятно: «Илюша…».