Елена Чернова - Поход на гору Сидэ

– Хидэюки-сан… – еле слышно прошептала она. – Вы… не хотели бы… разделить со мной ложе?

Лицо Норимори не изменилось.

– Я недостоин подобной чести, моя госпожа, – покачал он головой. – Пожалуйста, простите меня.

Слегка поклонился и скрылся в коридоре.

Плечи женщины обречённо поникли. Вздохнув, она молча переступила порог и задвинула за собой фусума. Её рука заметно дрожала, и створки сошлись неплотно, оставив узкую щель.

Пару минут спустя из-за угла вынырнул Хидэнори. Мягко ступая, подкрался к спальне матери и осторожно заглянул внутрь. Оцуру плакала – беззвучно и безутешно. У неё уже не осталось надежды. Только горестное смирение.

Юноша нахмурился, с силой сжав кулаки. Внезапно решившись, он зашагал в кабинет Норимори. Тот сидел у окна, созерцая полночный сад, и не обернулся на шорох. Лишь негромко пригласил:

– Входи, Хидэнори.

Он тщательно прикрыл за собой дверь. И яростно бросил:

– Сколько ещё ты намерен издеваться над моей матерью?

Очень медленно Норимори повернулся к нему. Его голос был совершенно ровным:

– С чего ты взял, что я над ней издеваюсь?

– Она же любит тебя! Почему ты… не желаешь этого замечать?! Или она тебе настолько противна?

Норимори прямо посмотрел на воспитанника.

– Поправь, если я ошибаюсь. Ты хочешь, чтобы твоя мать делила постель с убийцей твоего отца?

Хидэнори отпрянул. Но глаз не отвёл.

– Да, – почти выплюнул он. – Да, будь ты проклят!

– Ты имеешь полное право меня ненавидеть, Отару-сан, – прозвучал негромкий ответ. – Но её в это дело не вмешивай.

– При чем тут я? Она сходит с ума по тебе, а ты… даже поговорить с ней не можешь по-человечески! Твои дурацкие самурайские игры скоро до ручки её доведут! Или ты добиваешься, чтобы она… тоже прыгнула с крыши?!

Он мгновенно пожалел о сказанном. Никогда ещё Норимори не изменял своему спокойствию. Но сейчас он в долю секунды оказался на ногах; его черты исказило бешенство. Прочитав в его взгляде смерть, Хидэнори застыл на месте, подавляя дикий, животный ужас. Защищаться бессмысленно. Остаётся лишь…

Чудовищным усилием воли воин заставил себя расслабиться.

– Извини, – он помолчал. – А ты вырос, Хидэнори-сан. Ну что ж… поговорим, как взрослые люди. Знаешь, ты стал очень похож на отца.

Пройдя к столу, он вытащил из ящика фотографию, вложенную в прозрачный пластиковый конверт, и протянул юноше.

Свадебное фото. Оцуру в серебристо-белом кимоно с золотым оби, с изящным веером в руке, стоит чуть позади молодого мужчины в элегантном европейском костюме. Оба счастливо улыбаются, никого не замечая вокруг…

– Они были красивой парой, – вздохнул Норимори. – Я люблю твою мать, Хидэнори. Очень давно. С тех пор, как впервые увидел. Но она предпочла Хидэки, и мне пришлось уступить. Мы так и остались друзьями, и я часто ходил к ним в гости… А через десять лет убил его. Убил своего лучшего друга. И не поручусь за полную случайность произошедшего.

С минуту помедлив, он заключил:

– Остальное ты знаешь. Я отдал его семье… вам… всё, что имею. Но соединиться с Оцуру… не могу. Хоть и страстно желаю этого. Между нами кровь Отару Хидэки. Как переступить через неё?

Хидэнори мрачно рассматривал свои ноги.

– Значит, ты собираешься благородно… мучить её и дальше?

В глубокой задумчивости Норимори сложил руки на груди.

– Мне всё равно ничего не объяснить ей. Зря я её послушал и поселился здесь вместе с вами.

– Коли так, зря ты вообще тогда не покончил с собой!

– Вероятно, – пожал он плечами. – По-прежнему мечтаешь отомстить, Отару-сан?

– Ты удивительно догадлив, – с сарказмом заметил юноша.

– Если хочешь, я дам тебе возможность это сделать.

– Сделать что?

– Убить меня.

Хидэнори уставился на него.

– Ты это… всерьёз?!!

– Абсолютно, – подтвердил Норимори. – Разумеется, я обеспечу тебе полное алиби. Все сойдёт за несчастный случай. Ну?

Юноша открывал и закрывал рот, не в силах вымолвить ни слова. Наконец, выдавил:

– Нет… ты определённо рехнулся.

– Мои, как ты выражаешься, самурайские игры налагают определённые обязательства, – тихий, жёсткий голос пронзал насквозь. – Весьма далёкие от шуток. Полагаю, пришло время выбрать. Или мы планируем мою смерть, или ты окончательно отказываешься от мести. И мы закрываем тему. Навсегда.

Хидэнори стоял неподвижно. Конверт с фотографией больно впился в ладонь.

– Ты же не думаешь, что я в самом деле могу… – он осёкся. – Я долго старался… возненавидеть тебя. Искал в тебе недостатки, обвинял во всем подряд… Помнишь, как я над тобой издевался? А ты… даже не сердился. Ты возился со мной, вытирал мне сопли, учил драться и собирать микросхемы. Ты заменил мне отца, понимаешь?! А теперь… предлагаешь… – злые слёзы потекли по его лицу. – Да, я простил! Чего ты от меня хочешь? Почему ты отказываешь нам в праве… тебя любить?

Норимори вздрогнул. Неестественно плавно, словно раздвигая плотную тишину, встал на колени и согнулся в низком поклоне.

– Я никогда не смел на это надеяться, – признался он.

Мгновение Хидэнори смотрел на его затылок. Потом, не выдержав, опустился на татами напротив и тоже уткнулся лбом в пол.

– Потому что ты идиот, – приглушённо заявил он, не поднимая головы. – Может, вы там и свихнулись на Бусидо, но мы-то – нормальные люди! Поговори с моей матерью, слышишь? Пожалуйста…

– Хорошо, – кротко ответил Норимори. – Поговорю.

Выпрямляясь, юноша неуверенно усмехнулся.

– Тогда я не стану… снова приклеивать твои ботинки к ступенькам.

Было ещё темно. Лишь горизонт над океаном украсился бледно-серой полоской. Впрочем, солнечного дня сегодня и не предвиделось – всё небо затягивали плотные облака. Пронзительный ветер украшал волны пенными гребнями, сдувал остатки снежных шапок с деревьев. Пучки осоки, торчавшие по обе стороны от тропинки, напоминали копья каких-то миниатюрных войск.

Ольга привычно шагала вперёд – мимо старых магнолий, мимо лодочной пристани и заброшенного маяка. Дальше росли японские сосны, разительно непохожие на стройные свечи из русских лесов. Неровные, перекрученные стволы пронзали мрак, словно внезапно застывшие чёрные молнии. Дорожка сворачивала под них, по широкой дуге обходя колючий шиповник, опутавший здесь весь берег.

Сойдя с тропы, девушка ловко, почти бесшумно пробралась сквозь его кусты, перешагивая через стелющиеся побеги, отводя отростки, цеплявшиеся за одежду. Со стороны могло показаться, что заросли сами расступаются перед ней. Миновав их, она оказалась на небольшой полянке, которую почитала «своей».

Тут росли три берёзы. Землю под ними покрывала мягкая щётка травы. Дальше начинались голые камни скалы, отвесно обрывавшейся к морю.