Лев Голубев-Качура - Соперники. Роман

* * *

Они шли по вечернему городу. Иногда останавливались у освещённых витрин магазинов, чтобы полюбоваться на разодетые манекены.

Во всём чувствовалась весна: в одуряющем запахе сирени, в лёгких, цветастых платьях девушек, и даже, кажется, сами улицы, здания и машины, выглядели более весёлыми и жизнерадостными.

Как ни красива зима, а весна это что-то, подумал Стас! Весной всё омолаживается и охорашивается, становится более красивым что ли. Даже старички и старушки в это время года выглядят не такими старыми, словно молодеют…

Он искоса взглянул на идущую рядом, почти бок о бок, Риту, и увидел на губах её какую-то, совершенно изменившую её лицо, улыбку. Она придала её лицу мягкость и мечтательность, и, одновременно, отстранённость от всего земного. Это была улыбка мадоны!

И ему так захотелость поцеловать её.., что он кое-как смог сдержать свой порыв, и лишь только вздохнул.

Рита, наверное, услышала его вздох, потому что с любопытством посмотрев на него, и с беспокойством в голосе, спросила:

– Стас, ты чего вздыхаешь?

Он, боясь, что Рита догадается о его мыслях, и не дай бог, о его желании, лишь буркнул в ответ:

– Да просто так. Лёгкие прочищал.

Но, как видно, она уже забыла о своём волросе, потому что заговорила совсем о другом:

– Стас, после окончания веенней сессии мы собирались поехать в Катон-Карагайский район, ты не забыл?

– Я-то не забыл, нноо..,

– Что «но»?! – резко спросила Рита, и даже остановилась. Ты, что, передумал?

– Нет. Ноо…

– Опять «но»! Ты можешь ответить вразумительно, что ещё за причина кроется в твоей неуверенности?

Стас конечно мог ответить на её вопрос. Но как ей сказать, что она не готова, физически не готова к такому путешествию.

Что за время болезни она потеряла «форму».

Что он окончательно убедился в этом сегодня.

Она это тоже поняла, когда не смогла преодолеть тренировочную стенку…

Как, не травмируя её душу, объяснить ей это?

Он стоял рядом с любимой, и никак не мог решиться.

А она, смотря прямо ему в глаза, ждала.

Они стояли посредине тротуара, и пешеходы вынуждены были, как два потока одной реки разделённой островом, обтекать их.

И Стас, словно ныряя в омут головой, бухнул:

– Рита, мы не сможем в этом году подняться на «Белуху». Ты не готова физически, и это ты сама прекрасно понимаешь. Сегодняшняя твоя попытка преодолеть стену показала это.

Я, лично, гроша ломанного не поставлю на твою возможность успеть подготовиться. Ты очень ослабла.

– Посмотрим!

В её голосе Стас уловил лёгкую обиду, и, одновременно, какой-то вызов ему самому и его словам.

Она, по-видимому, очень обиделась на меня, подумал он, сожалея, что так прямо высказался. Надо было как-то более осторожно, сказать ей об этом, а лучше всего совсем не напоминать ей о непригодности к таким нагрузкам. Вот через месяц-полтора…

Господиии, ну и дурак же я, казнился Стас, идя рядом с вдруг замкнувшейся Ритой. Какой же я дурак, повторил он ещё раз.

Так, идя рядом, не произнося ни слова, словно совершенно чужие друг для друга люди, они подошли к дому.

Рита, произнеся: «Я сама дойду до квартиры», скрылась в подъезде.

Стас стоял, и задрав голову ждал, что Ритка, как обычно выглянет в окно, но так и не дождался.

Опустив голову, совершенно расстроившись от такого её холодного прощания, он поплёлся к своему подъезду.

На душе был мрак, и никакого просвета.

Что же я натворил…? Зачем.., опять с горечью подумал он? Но я же сказал правду… Я же сказал правду… Я ничего не приукрасил и не соврал…

Почему она так отреагировала на мои слова, словно я виноват в её неподготовленности?

На лавочке, у входа в подъезд, кучковалась небольшая компания парней и девчонок. Они были не из его дома, и насколько он понял, в сильном подпитии.

Это сразу бросалось в глаза по их громкому разговору, и искусственно-визгливому смеху.

Один из парней, на котором ладно сидели серая пиджачная пара, а брюки были заправлены в хромовые сапоги, полупьяным голосом спросил у подошедшего Стаса:

– Эй, кореш, у тебя сигарета не найдётся?

– Я не курю.

– Может и водку не пьёшь? – насмешливо спросила одна из девчонок.

– Не пью.

– Ты, что, больной?

Даже при слабом свете уличного фонаря было видно как огруглились у неё глаза, а брови полезли вверх.

– Здоровый, – всё также односложно ответил Стас.

Услышав его ответ пьянная компания разразилась гомерическим смехом, более похожим на лошадиное ржание с щенячьим повизгиванием.

– Так я пойду? – спросил Стас.

– Иди, иди недоразвитый, пока мы тебе не накостыляли по шее, – ответил сидевший на лавке с гитарой в руках другой парень, и всей пятернёй хлопнул по струнам.

Гитара, издав жалобный стон, выпала из его рук и брякнулась на землю.

Сидевшая с ним рядом девчонка заплетающимся языком произнесла:

– Эдик, вещь… музыкальную.., этто.., надо беречь…

Дальше Стас не стал слушать.

Уже закрывая за собой дверь подъезда, услышал: «Пацаны, айда в клуб, там танцы сегодня».

* * *

Открыв дверь квартиры своим ключом и войдя, он, снимая ботинки в коридоре, услышал донёсшийся из кухни голос матери:

– Сынок, это ты?

– Я, мама.

– Мой руки, сынок, и проходи в кухню. Я котлеток нажарила, а на гарнир картофельное пюре приготовила. Поужинай.

– Я не хочу.

– Сынок, я же старалась к твоему приходу всё приготовить…

– Я же сказал – не хочу.

– Ты с Риточкой поссорился, да? – заботливо спросила она, появляясь в дверях кухни.

– Нет. Просто устал.

Не мог же он признаться матери, что обидел девушку, неосторожно высказав своё мнение о её физическом состоянии. Вернее, мог, но… что-то помешало.

Может он не хотел раскрыть перед матерью свою душевную боль. А может решил, что пока сам не разобрался в тоне, каким ответила ему Рита, не стоит ничего говорить матери…

Поэтому он только спросил:

– Ма, папа дома?

– Да. Смотрит новости по телевизору.

– Пойду к нему, поздороваюсь, – сказал он, и направился в залу.

– Добрый вечер, папа, – поздоровался Стас.

Отец, увидев входящего сына, оторвал взгляд от экрана, и спросил:

– Стас, как дела?

– Нормально. А у тебя как?

Отец, услышав ответ-вопрос сына, покивав головой, ухмыльнулся. Они понимали друг друга с полуслова, всегда понимали, и он понял – сын чем-то очень расстроен.

– Может расскажешь, что случилось, сынок? – спросил он.

Но уже понимая, сын не станет сегодня делиться с ним своими проблемами, мягко добавил:

– Что-то вид у тебя не ахти какой, тебе бы надо отдохнуть.

– Да ничего не случилось. Просто устал. Сегодня был трудный день. Я, действительно, пойду к себе…

И больше не сказав ни слова, направился к себе.