Евгения Шестопалова - Ена. Наследие Демиургов

Из каждого края можно попасть в Аркаду через стационарные порталы, и лишь с Академического города в другой край. Еще существует подземный мир с его столицей Архолоном. Входы в него расположены где-то на приграничных территориях каждого из миров. Но где именно, знают лишь воины приграничного гарнизона, дабы кто ни попадя не влезал в неминуемые неприятности. В Подземном мире проживают Темные. К ним относятся вампиры, гномы, некроманты, Тени и другая нечисть. Если с первыми тремя представителями Темного мира все более или менее понятно, то Тени вызывают общий ужас у всех, даже у соотечественников. Они могут существовать самостоятельно, но при этом им нужен донор, из которого они выпивают всю жизненную и магическую энергию. Долго такая жертва соответственно не протягивает, и из молодого и полного сил человека через пару лет превращается в больного скрюченного старика, желающего, чтобы его мучения поскорее закончилась. Защиту от Теней пока еще никто не придумал. По крайней мере, я о существовании таковой не слышала.

Аркада сама по себе представляет большую перевалочную базу для торговцев, дипломатов и всех прочих, кому необходимо перебазироваться с одного края в другой. В центре города расположен большой Академический центр с факультетами: огневой, водный, воздушный, земельный и знахарский. Причем на последний может поступить любой желающий, независимо от заложенного потенциала магических способностей. Именно туда я и собираюсь. У меня давно сложилось мнение, что именно там меня смогут принять такой, какая я есть. Не думаю, что возникнут вопросы у представителей других миров, почему у меня маленький рост, черные, как смоль, волосы, светлая кожа, немного вздернутый маленький носик, и ярко синие глаза, что сильно отличает меня от остального населения, проживающего в крае Воздуха. Они обладают высоким ростом, стального цвета волосами, светлой, с синеватым отливом кожей, прямым острым носом и серыми глазами. Но это все мелочи по сравнению с тем, что я не владею магией и вообще «не от мира сего». «Дефектная» – так меня называют те, с кем мне приходилось когда либо встречаться. Дети с трех лет умели создавать небольшой ветерок, к пяти – левитировать, к семи – перемещать предметы по воздуху и вовсю швыряться воздушными шарами, собранными в тугой сгусток в ладонях. Идешь порой из булочной со свежей выпечкой, никого не трогаешь, баранками в воздухе пытаешься левитировать (конечно ничего не выходит), как вдруг из ниоткуда прилетает в лицо такой вот сгусток чистой воздушной энергии. А это, знаете ли, очень больно. Короче, баранки печальненько в травке отдыхают, я – брюхом в луже, и сверху ехидненько так из-за кроны дерева «Де-фе-е-е-ктная-я-я». Ух, зло прямо насквозь пробирает, а сделать ничего не могу. А сколько «темных» устраивали. Засыпаешь в своей кроватке, а просыпаешься уже с заклеенным магией ртом где-нибудь среди болота или на дереве. Вот веселуха потом домой добираться. Нет, болотных квакшей я не боюсь, с бабушкой не раз ходили за травами в эти места, но приятного мало, когда они, эти слизкие твари, под рубашку залазят и там свои брачные рулады выводить начинают. А с деревьев слезать я еще в 5 лет научилась, когда за кошмориком полезла.

Нет, родители, конечно, принимали непосредственное участие в моем обучении и воспитании. Матушка внедрила в мою бестолковую, как она часто выражалась, голову всю кладезь своих познаний в области травоведения, зельеварения и знахарства. Бабушка без устали учила меня плести защитные сети из воздуха, но когда я потерпела тысячное фиаско, она плюнула на воздух и стала экспериментировать с подручными средствами, тем самым создавая амулеты и обереги. В этом я преуспела.

Отец служил в воздушных войсках пограничного гарнизона с краем Воды и пропал без вести пару лет назад, улетев на задание – больше не вернулся. Но за то время, что мы провели вместе, он научил меня многому. Именно благодаря ему, я в свои шестнадцать лет великолепно лазала по деревьям, легко преодолевала большие расстояния на трудно проходимой местности, ловко увертывалась от летящих в меня воздушных сгустков, владела навыками ведения ближнего боя, прекрасно метала ножи, метко стреляла из лука.

Это то, что дали мне мои родители, а вот природа меня одарила острым языком и скверным характером. Если что не по мне, так за словом в карман не полезу, наговорю кучу гадостей, топну ножкой, развернусь и с гордо поднятой головой уйду. Мама часто повторяла, что с таким нравом битой мужем мне быть. Да вот битой я и так была на протяжении долгих лет, сколько себя помню. Только родители об этом не знали, да и не узнают. Синяки на лице я замазывала, руки скрывала под длинными рукавами рубашки, на вопросы про рваную одежду отвечала, что с дерева упала или кошморик порвал. А по поводу супруга я даже не задумывалась, кто ж меня «дефектную» замуж возьмет?

В столовую я спустилась примерно через час после пробуждения. К тому времени дома уже никого не было. Мама занималась знахарским делом и, скорее всего, была на вызове у какого-нибудь больного, бабушка любила уходить на болота пораньше, до жары, чтобы набрать трав для зелей.

На столе стоял никем не тронутый торт, рядом я обнаружила две небольшие коробочки, перевязанные красной и голубой ленточками. «Красная – это от бабушки», – сделала вывод я. Она всегда говорила, что во мне течет кровь Огня. А голубая, стало быть, от мамы. Но разворачивать в гордом одиночестве подарки не было желания, также как и есть торт. Поэтому было решено отправиться к единственной своей подруге, можно даже сказать – по несчастью. Нет, она, конечно, как и все нормальные жители нашего края, обладала всем положенным арсеналом знаний, умений и навыков использования магии воздуха, но при этом была какой-то отрешенной и общалась только со мной. Звали ее Элен. Худощавая, сутуловатая, всегда в мужских брюках и рубашке на выпуск, с зацепленными в хвост жиденькими короткими волосами, она производила впечатление некого парня хулиганской наружности. Но мне с ней было легко общаться. Все мои возмущения в адрес ненавистных мне «доброжелателей» она воспринимала стойко, не давала никаких советов, не упоминала о моем магическом уродстве, да и вообще относилась как к равной.

Элен я застала левитирующей над крышей ее дома и наигрывающей на лютне какую-то незамысловатую мелодию.

Заметив меня с высоты, она выбросила инструмент, который полетел як резвый птенец, в известном лишь Элен направлении, скрестила руки в дружеском жесте на головой и издала душераздирающий крик: «Ена-а-а!». Поняв, что продолжения концерта пока не намечается, я решила-таки подняться на крышу. Добраться до места назначения, хвала небесам, мне не удалось. На чердаке меня сгребли в охапку, закружили и подняли в воздух на добрых пару – тройку метров, под самый потолок.