Константин Лурьи - Странствие без конца

– Так я его еще и воспитывать должен?

– Если хочешь оставить полноценную замену себе и приставить его к служению, придется воспитывать. А ты как думал?

– Ладно. Понял. Спасибо за ценные советы.

Я вышел слишком резко, и голова закружилась. Разозлили все-таки. Плохо. Не ожидал от себя. Надо держать себя в узде.

Значит, мальчик будет следовать своему предназначению, когда осознает его, конечно. А пока приставим его к делу. Что он сильный, это и неплохо: быстро учиться будет, и мне не придется оставаться дольше, чем я планировал.

Как же я, оказывается, устал. Слишком много жизней: воплощаться каждый раз на этой планете, вспоминать себя заново и продолжать одно и то же. Замкнутый круг. Хорошо, что я научился быстро себя вспоминать, а то раньше приходилось проживать эту бестолковую человеческую жизнь и выть от тоски внутри. Пока не придет момент – осознание, как вспышка в темноте! Это я! Я вернулся к себе! Хвала Небу!

Интересно, а мальчик себя помнит? Если да, то у меня могут быть с ним проблемы. Я запомнил его взгляд там, на палубе парусника – совсем не детский взгляд, слишком глубокий. Как будто он смотрит вглубь себя и одновременно вдаль. Что он видит, когда так смотрит?

Вот дьявол! Я, кажется, жду встречи с ним с опаской. С чего бы мне его опасаться? Потому что Бенедикт сказал, что он меня убьет? Ну, так убивали уже по-всякому: жгли, рубили, сбрасывали с башни… Что может быть нового? Ладно, поглядим. Времени у нас еще много.

Какой хороший сон! Вроде бы ничего в нем не происходит, а я каждый раз просыпаюсь с ощущением счастья. Дома он мне не снился, а здесь я то и дело вижу наш скалистый берег, сосны и небо высоко-высоко. И я медленно поднимаюсь над землей и вижу сверху наш дом и знаю, что там ждет меня мама.

Мама. Вот в чем дело: я чувствую ее рядом очень часто, как она и обещала. Мама всегда говорила: «Нас с тобой двое. Я всегда буду рядом». Но я не понимал и удивлялся: «А как же отец?» Хотя, нет, понимал, конечно, что отец совсем другой. Он не умеет слушать ветер, и деревья для него не живые, а строительный материал и дрова.

Вчера случилось странное: я услышал мамин голос, она крикнула: «Эван!» Я остановился и оглянулся, и в этот момент сверху упал мешок с зерном. Если бы я продолжал идти, мешок попал бы прямо мне в голову. Кто-то уронил его с лестницы. Надеюсь, что не нарочно.

В этом замке я чувствую себя чужим. Король всегда приветливо улыбается, но я не верю в его доброту. Ему от меня нужно то же, что и от Учителя – золото. Учитель мне это недавно объяснил, впервые показав процесс превращения свинца в «благородное золото». Я был поражен и восхищен. Как много он всего знает! «А я смогу научиться всему этому?» – решился я спросить. Он только посмотрел так, как он часто смотрит на меня: пронзительно и коротко, и сказал: «Не в золоте дело, но ты пока это не готов понять». Я уже знаю, что, когда он так говорит, вопросов лучше не задавать.

Странное у меня к Учителю чувство: почтение и одновременно отчужденность. Он знает обо мне что-то, что я должен понять сам. Он не скажет. Ну и ладно, зато учиться у него интересно. Его лаборатория – это целый мир запахов, звуков и неожиданных происшествий.

Вчера мы смотрели в хрустальный шар, не в его шар, конечно, – это мне запрещено, а в другой. И я вдруг увидел дорогу и человека в плаще с капюшоном. Лица не было видно, но я понял, что он молод и полон сил: он шел очень легко и быстро, почти не опираясь на свой дорожный посох. Я смотрел на него и чувствовал, как сжимается сердце, и слезы подступают к глазам. Учитель спросил меня о том, что я увидел в шаре, и я удивился: «Разве Вы не видели человека на дороге?» Он ответил, что это видение было только для меня, и я со временем узнаю, что оно означает.

Я живу в замке уже четыре года и почти ни с кем близко не общаюсь. Люди меня сторонятся: никогда не смотрят в глаза. Я не обижаюсь, потому что дома нас с мамой тоже люди избегали. Они считали ее ведьмой, и она и вправду умела делать непонятные вещи и видеть события на расстоянии. Но меня она ничему не учила, говорила, что свой путь каждый выбирает сам, и что от судьбы не убежишь.

Учитель тоже иногда говорит о Пути, но я его не всегда понимаю. Он говорит, что служит своему Делу и учит меня служению. Но я не уверен, что хочу кому-то или чему-то служить.

Совсем другое дело – наши с Учителем занятия в лаборатории. Он теперь разрешает мне не только наблюдать, но и проводить опыты самостоятельно, несложные, конечно. Например, возгонка воды. Я сначала не мог понять, зачем мы так долго нагреваем воду на очень медленном огне, чтобы она постепенно испарялась, поднимаясь по изогнутой трубке и собираясь в емкость, и конденсировалась на стенках, а потом каплями медленно стекала по другой трубке в сосуд. Мне было интересно это наблюдать, но и странно тоже. Какой же смысл в этом опыте, если была вода в начале и в конце получилась опять вода? Но Учитель сказал: «Важен сам процесс. Наблюдай, и ты многое поймешь». И я сидел и часами смотрел на поднимающийся пар и стекающие капли. Было не то что скучно, а как-то непонятно: как будто время останавливалось внутри меня; а потом я отрывал взгляд от колбы и трубки, и время снова начинало течь.

А однажды после целого дня наблюдения за испарением воды, я вдруг почувствовал, что поднимаюсь, как пар, над своей кроватью. С закрытыми глазами я продолжал видеть все, что наблюдал весь день, но тело стало как будто другим, непривычно легким. Я поднимался и покачивался, и мне очень нравилось это состояние. Возгонка воды больше не казалась мне бесполезным и скучным делом.

А когда я в тот вечер заснул, продолжая подниматься вместе с паром, мне приснилось, что я стою на облаке. В просветах внизу была видна земля: побережье, кромка песка, волны. А на облаке в ярком свете появилась фигура старца в странной одежде, похожей на халат. Старец молча стоял и смотрел на меня, и разноцветные лучи расходились от него во все стороны. Я ждал, что он заговорит со мной, но он только смотрел и улыбался, а потом я услышал его голос, как будто внутри моей головы. Он сказал: «Хорошо. Продолжай занятия». Но, кроме этих слов, я каким-то образом ощутил его мысль, очень плотную и ясную: «Я буду приходить, когда необходимо». И после этой мысли он растаял, а я проснулся.

Когда я утром вошел в лабораторию, Учитель внимательно посмотрел на меня и сказал: «Ну вот, наконец, ты и до облака добрался. Понравилось?» Я удивился, потому что собирался рассказать о своем сне. А Учитель, получается, все видел?

– Старцы всегда немногословны, – сказал Учитель, – им достаточно подумать, и твоя судьба может измениться.

– А кто это был на облаке?

– Мудрец. Он теперь будет твоим ментальным Учителем.