Вера Мосова - Йошка. О нечисти из первых уст

– Ну как? – Лёха ждёт моего одобрения.

– Класс! Я так не умею, – честно сознаюсь я.

– Я хочу сделать целый цикл комиксов про двух друзей, то есть, про нас с тобой, только никак не могу придумать своим героям имена.

– Так пусть у них будут наши имена! – предлагаю я.

– Нет, мне хотелось бы сохранить тайну, я ведь буду их размещать в интернете. А там у меня только ник. Если дать своё имя герою, кто-то легко сможет меня опознать. И получится, что я свою жизнь выставляю на всеобщее обозрение.

– Хорошо, – я тут же с телефона залезаю в интернет и изучаю японские имена, – пусть я буду Мэй, а ты – Аки!

– Отлично! – обрадовался Лёха. – Так мы их и назовём! И это будет нашей общей тайной!

– А ты любишь тайны? – удивляюсь я.

– Не то, чтобы люблю, но ведь в нашей жизни часто приходится что-то утаивать от близких. Хотя бы ради того, чтобы не огорчать их. Вот ты, например, рассказала Агнессе Дорофеевне про вчерашнее приключение?

– Нет, конечно!

– И я не стал расстраивать деда. То есть утаил это событие.

– А как ты объяснил ему синяки и ссадины на лице?

– Сказал, что упал на кучу хвороста.

– И он тебе поверил?

– Не знаю, но приставать с расспросами не стал, – улыбается Лёха.

– А мне и рассказывать ничего не нужно. Когда мы рядом – бабуля всё обо мне и так знает. А если я далеко, она может на своём волшебном блюдечке посмотреть, чем я занимаюсь.

– Но вчера-то у неё не было блюдечка! Она же у деда сидела! Или она всегда его носит с собой?

– Нет, конечно!

– Значит, и ты утаила от неё эту историю. Вот так тайны и появляются.

– Слушай, Лёха! – говорю я, понизив голос, как будто нас кто-то может подслушать. – А у тебя есть настоящая страшная тайна? Такая, о которой никому нельзя рассказать?

– Есть.

– А мне расскажешь?

Друг задумывается ненадолго и коротко отвечает:

– Только в обмен на твою тайну.

– Идёт! – соглашаюсь я, и мы ударяем по рукам. – Ты первый рассказываешь.

– А почему я? – слегка оторопев, спрашивает Лёха.

– Потому что ты мужчина! – заявляю я.

– А разве мужчина не должен уступать даме? – возражает он, хитро улыбаясь.

– Хорошо, я могу и первая, – соглашаюсь я и начинаю свой рассказ:

– Каждый год, накануне моего дня рождения, ко мне ночью является какая-то женщина. Всегда в белых одеждах, которые струятся и переливаются. Волосы у неё светлые, длинные и распущены по плечам. А глаза очень печальные. Она смотрит на меня и нежно гладит по голове. А я до сих пор не могу понять, сон это или явь. Она просит никому не говорить о её визитах. И я молчу. Тебе первому рассказала.

– А когда у тебя день рожденья? – уточняет друг.

– Завтра. Думаю, этой ночью она опять придёт.

Почесав голову, Лёха ненадолго задумывается, потом спрашивает:

– А ты ей никогда не задаёшь вопросов? Кто она? Зачем приходит? Что ей нужно?

– Нет, обычно я теряюсь. Смотрю на неё и молчу. Её вид как будто завораживает меня.

– Так попробуй расспросить её! Вдруг она ответит?

– Хорошо, я попробую, – соглашаюсь я. – А теперь я жду твою тайну.

– Это длинная история, – вздыхает Лёха, – и не такая романтичная, как у тебя. Устраивайся поудобнее и слушай.

Мне уже не терпится узнать тайну своего друга, и я поторапливаю его. Лёха тянет время, нагнетая таинственности, а потом медленно начинает свой рассказ:

– Это произошло очень давно, я был ещё совсем маленьким и глупым. Однажды, когда я гостил у деда, к нему пришла твоя бабушка. Прежде я её не знал и тогда увидел впервые. Она мне сразу понравилась. Такая современная старушка и совсем не похожа на бабу Ягу. Уже много лет прошло, а я до сих пор помню, как она выглядела. На ней был красивый брючный костюм цвета прошлогодней хвои и шляпка в тон ему, а на руках – чёрные кружевные перчатки. Я тогда впервые понял, что такое элегантность. Просто при виде Агнессы Дорофеевны это слово само всплыло в моём сознании. И я даже пожалел, что у меня нет такой бабушки. Я сидел с книжкой на завалинке возле избы, а старики о чём-то разговаривали в доме. Сначала они мирно беседовали, я и не прислушивался, а потом вдруг тётушка Ага произнесла громко и гневно:

– И не смей её защищать! Она, коварная, поссорила нас с тобой на долгие годы! И я ей этого никогда не прощу! А если ты станешь водить с ней дружбу, то я к тебе больше ни ногой!

Дед стал её уговаривать, что-то доказывать. А она всё пыталась раскрыть ему глаза на поведение своей бывшей подруги Кикиморы Болотной. В общем, из этого спора я понял, что когда-то давно Кикимора что-то у деда украла, очень для него важное, и подбросила эту вещь Агнессе Дорофеевне, обвинив её в воровстве. Дед поверил Кикиморе, и твоя бабуля кровно на него обиделась. Причём на века. Дед потом и рад был помириться с ней, но она была непреклонна. А тут сама пришла. Видимо, каким-то образом сумела раздобыть доказательства вины Кикиморы. Через стену я не видел, что она принесла, а в окно заглянуть не осмелился, но разговор тот помню хорошо.

Бабушка твоя мне тогда очень понравилась, а на Кикимору, которая столько лет водила деда за нос, я сильно разозлился. С той поры я решил отомстить ей за деда и тётушку Агу. Смастерил себе рогатку и стал рыскать по ближайшим болотам в поисках Кикиморы. И однажды я её встретил. Вынырнула она из болота, вся в зелёной тине, волосы спутаны, лицо неприятное и смех такой отвратительный, что мне тут же захотелось уши заткнуть. Смотрит это чудовище на меня и спрашивает:

– Зачем пожаловал, Лешенько? Али дед тебя ко мне прислал?

– Никто меня не присылал, сам пришёл! – сердито отвечаю я ей.

– И чего ты тут ищешь? Уж не меня ли?

– Тебя! – говорю я и вынимаю рогатку.

Кикимора лишь громче захохотала и стала протягивать ко мне свои корявые руки с узловатыми изогнутыми пальцами. Испугался я и пульнул в неё из рогатки, а она тот камушек прямо на лету схватила. Рассмеялась и обернулась вдруг красивой девицей с длинною косой. Сарафан на ней зелёный, широкий, а ещё рубаха белая. Идёт она ко мне и ласково так говорит:

– Никуда ты теперь от меня не денешься! Отныне мы с тобой этим камнем навеки повязаны!

Я испугался и бросился бежать со всех ног, а Кикимора мне вслед смеётся. С той поры она мне часто встречаться стала. То из-за куста выскочит, то стоит возле тропы, к дереву прижавшись. А порой вынырнет неожиданно из болота или речки и напугает меня. И всякий раз то безобразной старухой обернётся, то красивой девушкой. Смотрит на меня, молчит и улыбается.

– Жуть какая! – говорю я Лёхе. – Как ты с этим живёшь?

– Привык уже. Сначала, конечно, было страшновато. Но она же ничего плохого мне не делает. Я и успокоился. Вот и вся моя тайна.