Людмила Лапина - Мелинда, жена рейнджера. Исторический роман

© Людмила Лапина, 2019

ISBN 978-5-0050-6965-8

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Людмила Лапина

Колорадо, август 1878 года

Со дня отъезда Теда в Техас прошло две недели. Мелинда совсем извелась. Слова, сказанные ею на прощанье мужу, днем и ночью жгли ее мозг: «Желаю тебе получить пулю в первой же стычке!» Сейчас она не могла уже вспомнить, из-за чего так рассердилась на мужа, что прокляла его в дорогу. Молодая женщина утром и вечером ходила в церковь и горячо молилась о здравии и скором возвращении своего супруга. Она побледнела и похудела, синие тени легли под прекрасные глаза. Мелинда не могла ни есть, ни спать, и знала, что если Теда убьют, то ее жизнь тоже оборвется. Сердце ее болело, но черного, затягивающего, смертельного ужаса она не чувствовала и понимала, что Тед еще жив.

Вечером в субботу Мелинда, как обычно, шла в церковь. Она надела строгое темное платье, но, несмотря на сердечную муку, походка ее была легка. Подобрав подол платья, чтобы сойти с высокого деревянного тротуара, она шагнула на дорогу. Высокий ковбой с седельными сумками через плечо, посторонился, давая дорогу даме. Их глаза встретились, и сердце Мелинды остановилось. Перед ней стоял Тед, измученный, исхудавший, небритый, но он вернулся, и мир снова осветился яркими красками. Небо стало голубым, солнце засияло, как новенький доллар, и даже дорожная пыль превратилась в золотую, когда глаза Мелинды встретились с потемневшими глазами Теда.

– О Боже, ты жив, – выдохнула она, хватаясь за грудь, чтобы усмирить бешено застучавшее сердце. Обветренные губы Марша раздвинулись в жесткой усмешке.

– Я не позволил убить себя, прости, моя дорогая!

Мелинда прижала обе руки к горлу и выдавила:

– Ты… ты… не понял…

– Твое вдовство отодвигается, – процедил Тед, шагнул на тротуар, и, не оглядываясь на жену, скрылся в «Серебряной туфельке».

Мелинда смотрела ему вслед, пока он не вошел в салун. Она все еще надеялась, что сейчас он обернется, подойдет к ней, и кончится это недоразумение, разделившее их стеной непонимания и обиды, но он ушел, и сердце ее умерло. С недоумением увидела Мелинда, что ее зонтик и ридикюль валяются в пыли. Она не помнила, когда их выронила. Подобрав свои вещи, молодая женщина нетвердой походкой пошла к церкви. Войдя в исповедальню, она опустилась на колени и горячо взмолилась:

– Простите меня, отец мой, я согрешила!

После исповеди и службы, выстоянной на коленях, Мелинде стало немного легче. Отвращение к скандалам взяло верх над ее горем. Пусть муж оставил ее, но они расстанутся, как подобает цивилизованным людям – в офисе судьи. Не опустится она больше до того, чтобы обмениваться с мужем язвительными замечаниями посреди городской улицы на потеху всем сплетницам Пуэбло. Если они еще встретятся с Тедом, она скромно улыбнется и пройдет мимо. Вернувшись, домой, Мелинда была почти спокойна. Пусть сердце ее разбито, но жить дальше надо, и не будет она огорчать тетушку своим расстроенным видом.

Дома Мелинда переоделась в ситцевое платье, заварила чай, сделала сэндвичи с огурцами и взбила сливки, чтобы намазать оставшиеся от обеда пшеничные лепешки. Поручив Айрин накрыть стол к чаю, Мелинда взяла вышивание. Надо прекратить думать о своей погубленной жизни, недолгом счастье и обманутых надеждах. Если занимать свои руки работой каждый день и каждый час, можно научиться забывать свою любовь. Вышивая ярким шелком лепестки розы на льняном мешочке-саше для ароматических трав, Мелинда лихорадочно составляла в уме список неотложных дел – генеральная уборка всего ранчо, заготовки на зиму – варенья, компоты, платья для нее и тети Джины ко Дню благодарения и Рождеству…

Почтенные леди вернулись радостно-оживленные после еженедельной встречи с подругами из кружка дам-рукодельниц, поцеловали Айрин, Милли и сели к столу.

– Разлей чай, дорогая, – попросила Эллин Мелинду.

– С удовольствием, – ответила она и наполнила четыре чашки королевского фарфора английского производства. – Чем вы сегодня занимались в обществе?

– Миссис Гибсон показала нам прелестный образец вензелей для нижнего белья из журнала «Харперс Базар», – ответила Джина. – Представь, дорогая, он вышивается белым шелком по белому батисту, получается очень скромно и элегантно.

– Как жалко, что ты уже замужем, и тебе не нужно приданое, – сказала Эллин.

– Ничего, мы подготовим приданое для Айрин, – улыбнулась Мелинда побледневшими губами и взяла сэндвич с блюда.

– Еще миссис Гибсон сказала, что случайно выглянула в окно своего магазина и увидела твоего супруга, он ехал к платной конюшне, – добавила Джина, кладя в свой чай ложечку сливок.

– Я встретила его, когда шла в церковь, – спокойно сказала Мелинда.

– И почему он не здесь? – резко спросила Джина. – Вы опять поссорились?

– Нет, он сообщил мне, что я еще не вдова, – холодно ответила Мелинда и взмолилась: – Тетя, я хочу завтра уехать на наше ранчо!

– Как хочешь, Милли, мы можем уехать хоть сейчас, – ответила Джина. – Но как же завтрашний праздник? Мы ведь обещали помочь устроить благотворительный базар.

– Конечно, дорогая, ты можешь уехать, когда пожелаешь, – сказала Эллин. – Мы сможем обойтись в нашем киоске без твоего вкуснейшего печенья. И ты, видимо, забыла приготовить льняные саше для продажи.

– Я останусь на завтрашний день, но в понедельник мы уедем, пожалуйста, тетя Джина, – взмолилась Мелинда.

– Да, дорогая, все будет так, как ты захочешь, – ответила мисс Келли.

– Спасибо, тетя, – выдохнула Мелинда, пытаясь сдержать слезы.

– После чая мы поможем тебе почистить орехи для печенья, – пообещала Эллин.

– Вы так добры, – пролепетала несчастная миссис Марш.

Шел уже первый час ночи, когда бедняжка добралась до постели. Печенье было выпечено, остужено и упаковано в красивые коробки, оклеенные золотой бумагой и перевязанные шелковыми ленточками. Льняные мешочки-саше для ароматических трав Айрин перевязала шелковыми шнурками. Вся выручка завтрашнего благотворительного базара пойдет на подготовку рождественского праздника в местной школе – покупку подарков ученикам, постановку рождественской мистерии и небольшой подарок учительнице миссис Толкин.

Мелинда рухнула на постель, едва раздевшись, и сразу же заснула. Удивительно, как работа успокаивает разбитое сердце! Утром молодая женщина едва разомкнула веки, и тяжелые воспоминания омрачили ее пробуждение – жесткая усмешка Теда, его гордо выпрямленная спина, его ледяное презрение.