Иван Сухих - Свет светит

– Здравствуйте. Это мой сын Алексей. Я по электронной почте посылал результаты его обследований. Вот стёкла с его гистологией, – Петр Павлович протянул бумажный пакетик Дмитрию Викторовичу.

Дмитрий Викторович взял пакетик и передал его Илте.

– Надо будет сделать еще один анализ крови вашего сына, – сказал Дмитрий Викторович. – На полиамины. И посмотри стёкла, – обратился он к Илте.

– Да, доктор, – ответил Илте. – Пойдемте, Алексей.

– Это надолго? – Петр Павлович волновался.

– Десять минут всего, и на анализ крови, и на просмотр стекол, – пояснил Дмитрий Викторович.

Илте и Алексей вышли в один из коридоров.

– То есть вы гарантируете, что вылечите моего сына? – спросил Петр Павлович.

– Гарантировать в медицине ничего нельзя. Но нет оснований предполагать, что его нельзя было бы вылечить, если диагноз анапластического рака щитовидной железы сейчас подтвердится, – ответил Дмитрий Викторович.

– Вы можете мне точно сказать: вы вылечите моего сына или нет? – Петр Павлович всё более раздражался из-за того, что он не мог контролировать ход событий и отдавать приказы.

– Если диагноз подтвердится, то с большой вероятностью да, – спокойно продолжал объяснять Дмитрий Викторович.

Петр Павлович встал и сделал шаг по направлению к хозяину дома. Но второй шаг он сделать уже не смог. Впереди была стена, хотя никаких препятствий на пути не было видно. Это была стена из воздуха, но совершенно твердая и неподвижная. Петр Павлович от неожиданности забыл о своем гневе и с любопытством ощупал препятствие перед собой. Со стороны казалось, что он ощупывает воздух.

– Вот и ребята возвращаются, – проговорил Дмитрий Викторович.

Услышав это, Петр Павлович возвратился на своё место. Но он продолжал глубоко дышать.

Действительно, из коридора вышли Илте и Алексей.

– Подтвердилось? – спросил Дмитрий Викторович.

– Да, доктор, – ответил Илте.

– Ну, а вообще? – задал непонятный вопрос Дмитрий Викторович.

– Вероятно, – так же непонятно ответил Илте.

– И больше нигде никого? – как бы сам себя спросил Дмитрий Викторович.

– Больше никого, – подтвердил Илте.

Дмитрий Викторович протянул руку, и Илте передал ему бумаги с результатами анализов Алексея. Дмитрий Викторович просмотрел их.

– Я буду тебя лечить, – обратился Дмитрий Викторович к Алексею. – Ты не против, если я тебя буду называть на ты?

– Не против. Если будете лечить, – ответил Алексей и печально улыбнулся.

– Это займет четыре дня.

– Понятно.

– Ты не торопишься на экзамены?

– Если вы меня вылечите, то экзамены обязуюсь сдать без проблем, – Алексей снова улыбнулся, но в этот раз в его словах послышалась маленькая надежда.

Дмитрий Викторович на минуту задумался, смотря на стол между диванами. Потом, видимо, он принял какое-то решение и поднял глаза на Алексея.

– Четыре дня ты будешь пить лекарство по одной столовой ложке два раза в день. Всё это время, а также ещё четыре дня после этого тебя нужно будет наблюдать. Это важно. Для этого ты должен будешь остаться здесь на эти восемь дней. Согласен?

– Согласен, – ответил Алексей.

– Это обязательно? То есть оставаться здесь? – предложение оставить сына у незнакомых людей на Крайнем Севере Петру Павловичу явно не понравилось.

– Это нужно для лечения. Это единственный способ, – Дмитрий Викторович проговорил эти слова спокойно и уверенно.

Петр Павлович подумал и понял, что, действительно, другого пути у него нет, больше надеяться не на кого и обратиться не к кому.

– Мне вас рекомендовала женщина из онкологического института и… какой-то священник, – проговорил он с чувством последней надежды. – Странное сочетание, вы не находите? Прямо, «наука и религия» какая-то.

– Наука не является набором фактов. Наука является картиной взаимосвязи фактов в определённой области деятельности человека. Наиболее общую картину взаимосвязи фактов, формирующую мировоззрение, даёт философия. Поэтому философию изучают во всех вузах. Но у нас долго изучение философии было однобоким, только атеистическим. Однобокость вредит науке и мировоззрению. Теологические концепции философии также необходимо изучать, это нормально. Главное только, чтобы изучение теологии было изучением духовных идей, а не религиозных обрядов, – голос Дмитрия Викторовича не только объяснял, но и успокаивал.

– Ну, ладно. Через восемь дней я буду у вас, – согласился Петр Павлович.

– Да, разумеется. Илте отвезет вас сейчас на то же место. Вам же таксист оставил номер своего телефона, чтобы забрать вас от заброшенных домов? А через восемь дней Илте вас там же встретит, – успокоил его Дмитрий Викторович.

«Японская выхухоль. Откуда он знает о том, что таксист обещал забрать нас оттуда?» – подумал Петр Павлович, крайне удивленный. Он прошел к выходу в коридор, через который они втроем ранее вошли в гостиную. Никаких препятствий и воздушных стен на пути не было.

– Илте успеет вернуться сюда до темноты? – поинтересовался Алексей.

– Сейчас полярный день. Светло круглые сутки, – Дмитрий Викторович улыбнулся.

Глава 8

На следующее утро Алексея в комнате, выделенной ему в доме Дмитрия Викторовича на втором этаже, разбудил голос Илте: «День начался». Откуда шел голос, было непонятно. В комнате Алексей был один, радио и телевизора в комнате не было, задания своему смартфону разбудить себя Алексей не давал. День начался по часам, а по Солнцу он и не заканчивался. Было восемь часов утра.

«Через пять минут к вам постучится Хартане и проводит вас в столовую на завтрак», – сказал тот же голос.

«Хартане? Это кто же такой? Интересно, сколько здесь всего людей?» – подумал Алексей.

Он встал, собрался к завтраку и посмотрел в окно. Кругом была ровная местность, ни одного дерева, ни одного куста. Только трава, мох, мелкие камни. «И грустно, и скучно кругом», – вспомнил Алексей слова, которые он раньше где-то или читал, или слышал.

Раздался стук в дверь. Алексей открыл. В коридоре стояла девушка лет двадцати, одного возраста с Илте, и также, судя по чертам её лица, она была ненка. Одета она была тоже одинаково с Илте – серые брюки и белая блузка из тончайшей ткани, сквозь которую явно угадывались все подробности её верхней половины тела, так как другой одежды под блузкой не было. Её грудь была в форме не полушарий и не конусов, а в форме капли, стекающей по стеклу. Именно такую грудь каплеобразной формы Алексей считал образцом женской груди. И ещё этот завораживающий взгляд – спокойный, вдумчивый и интересующийся окружающим. Похожий взгляд был у всех в этом доме – у Илте и у Дмитрия Викторовича.

Алексей подумал, что вообще-то здесь не так уж и скучно.